Майк спокойно садится за стол и начинает читать газету. Это были хроники небольшого городка, в котором жил Майк. И город был довольно скучный, но во всем скучном есть некоторая магия, которая способна поглотить. Молодые умы часто противятся скуке, но скука – единственный проводник успеха. В том плане, что в нем не происходило ничего, не делало город спокойным. Города по своей сути не представляют какого-то смысла, только население характеризует город, оно и создает его. Но Майк, как и весь город, просто обожал покупать газету, которая выходила еженедельно. В чем же секрет? А секрет в отличном журналисте, который некоторое время работал в “Таймс”, а в старость решил найти некоторого покоя в небольшом городке с населением в 35 тысяч человек. Майкл, будучи человеком прогрессивным, прекрасно понимал, что суть не в событии, а в его описании. Именно поэтому так важны хорошие журналисты. Статья в газете всегда начиналась с какой-то цитаты, а затем стандартного приветствия: “Всем доброе утро! Или добрый день! Не советую читать данную статью вечером или ночью, потому что вероятность кошмаров обычно увеличивается в два раза. Но если вы взяли в руки этот прекрасный черновик, то вы уже обладаете некоторым ожиданием от текста. И отлично! А с вами, как всегда, ваш – сэр Уолтер Реддингс”. Возможно, вы не поверите, что Уолтер был мастером своего дела, поэтому считаю нужным привести фрагмент его статьи от понедельника:

“До рождества остается совсем ничего и по статистике, которую провели мои прекрасные коллеги из института социологии, могу с уверенностью заявить, что 80% жителей города будут отмечать праздник дома с семьей, 10% у друзей, 5% отправятся в путешествие, а остальные 5% воздержатся от столь прекрасного мероприятия. Как буду отмечать Рождество я, институт социологии умалчивает, что дает повод усомниться в нем как в объективном и разумно расходующем деньги. Но говорить о рождественском столе достаточно обыденно и неинтересно, другое дело – рождественское чудо или рождественские чудеса. Позвольте, я расскажу немного о своем детстве. Я рос в Бостоне, несколько прекрасном в то время городе. Я помню, как мы с родителями покупали большую елку, запах которой расходился впоследствии по всему дому. Мы ставили её в самом центре зала и наряжали стеклянными игрушками самых разных форм и размеров. На елке всегда преобладал красный цвет, а дома атмосфера чуда. Я не совсем понимаю, почему и откуда эта атмосфера появлялась. То ли от приятного запаха елки, а может от общей суматохи перед рождеством, но я точно помню значимость того чуда, которое приходило и моментально улетало всего за одну ночь. И дело ведь не в подарках. Так можно подумать с первого раза, но подарки дарятся часто. Это чудо рождается из-за чего-то другого, совершенно особенного. Такого простого, но магического, такого повседневного, но редкого. Я помню, как брал свой старый блокнот и строчил огромную кучу желаний, мыслей по поводу того, что было хорошего, а что было плохого в прошедшем году. Желания можно написать в любой день, но в Рождество они имели совершенно другой вес и даже обретали новый смысл. Я так и не смог найти объяснения всем этим странным совпадениям, которые будто бы превращают день в чудо, но возможно все несколько проще и понятнее. Новый год или Рождество – даты весьма условные, можно переставить их куда угодно, но смысл не поменяется. Я склоняюсь к тому, что людям просто важен отсчет. Без него жить проще, но точно не интереснее. Люди – любители цифр, точности, воображают, что весь мир построен на числах. Ах, было бы так просто. Ведь чудо – это больше что-то новое, чем невероятное. Достаточно вспомнить мысли людей перед сном. Часто они полны планов на следующее утро. Новый день кажется лучше и перспективнее, чем тот, что уже за плечами. Или достаточно вспомнить слова людей “начну с понедельника”, “вот со следующей недели у меня начнется новая жизнь”. И действительно все встает на свои места, вот только новая жизнь почему-то не начинается. Хотя, может быть, она начнется со следующего понедельника, тут тоже не понятно, когда наступит именно тот самый понедельник. Чудо – вера в невозможное или вера в желаемое, но не легко достижимое. Мечта многих – прочитать книгу или выучить язык, но единственная стена, что их отделяет от этого – лень. А если подумать, что завтра понедельник и новая неделя, то и собственно новая жизнь, а в ней, как в любом новом, все идеально и прекрасно. Вот оно и чудо! Люди верят во время, но не верят в себя. Возможно, поэтому многие чудеса не происходят так быстро, как хотелось бы. А Рождество или Новый год – это не новый день и не новая неделя, да даже не новый месяц, это абсолютно что-то новое и нетронутое. Это действительно чистый лист, который не загрязнен и не испачкан, он пуст, а в пустоте всегда находится идеальность, ведь с пустотой можно сделать всё, что угодно. Но в детстве ощущение этого прекрасного чуда будто бы больше. На мой взгляд, тут свою определяющую роль играет время. Время меняет всё. Оно способно превратить росток в огромное дерево, а огромное дерево в испепеленный кустик. Также происходит и с людьми. В погоне за деньгами, любовью, страстями, образованием, они забывают самое главное – жить. Жизнь дана только единожды, это не штамп в паспорте, который можно стереть, а потом проставить вновь. Для большинства погоня за ненужными ценностями становится главной целью, а результатом, следующим после её достижения – разочарование. Поэтому дети, которые еще не видят всех этих пустышек, которые взрослые так норовят принять за идеалы, могут спокойно верить, а порой и создавать чудо. Верить в чудеса – лучший выбор, который можно сделать. И в конце, я бы хотел оградить вас от моих стандартных философских размышлений, а с другой стороны, именно к ним и привести. Почему же в этот год… Наконец-то в этот год! Нам не стать теми детьми, которые радуются каждой мелочи, которые верят в чудо, которые не забивают голову рутиной, а посвящают себя жизни? Так вот, давайте хотя бы на одну новогоднюю ночь станем этими детьми, вспомним про чудеса, а там возможно и само чудо не заставит себя долго ждать. Вот только что это вообще такое? Чудо?”.

Статья была интересна, но в ней не хватало какого-то стиля. В ней не было достаточного количества описаний, рассуждений, да и вообще прошлый Уолтер будто бы просто куда-то испарился или превратился в того ребенка, которого описывал. В любом случае, статья на Майкла произвела впечатление в целом удовлетворительное, но не отличное. Ему даже показалось, что Уолтер в погоне за материальными идеалами решил написать почти среднюю прозу про желания. Но написать такое способен и правда только ребенок. “Почему вы не живете?” Эта фраза проела мозг Майка. Он никак не мог понять, почему какой-то такой же старый Уолтер решил, что люди не живут. Он просто переместил свою проекцию мира на общества и решил, что подобные мысли преследуют всех. Но глупо полагать о том, о чем судить не может даже сам человек. Посвятить себя мыслями о поиске жизни – значит никогда не найти его самому. Далее он по стандарту протер пыль с подоконника, достал новую купленную книгу, почитал пару страниц и принялся собираться на прогулку. Прогулки в возрасте Майка стали чем-то вроде некоторого философского заключения и заметок о жизни. Особенно его влекло небо. Место, в котором сбывались мечты, место юности, прекрасного и чудесного. Небо было ранимым и чистым, серым и голубым, оно было нетронутым, ведь на него не забрались люди, на него вообще никто не забрался. Небо было именно тем местом, о котором писал Уолтер. В нем Майк видел чудо, что-то необыкновенное и влекущее, но в то же время, он всегда мог объяснить любой механизм и любую структуру, которая встречается в небе. Но небо влекло, всегда, когда он поднимал голову, он видел ни что иное, как символы необъятности и свободы. В нем просыпался тот маленький мальчик, который кричал: “Смотрите! Птицы!”. То же самое произошло и сегодня… Майк так увлекся просмотром неба, на котором было максимум 2 облака, что у него совершенно вылетело из головы, следить за дорогой. Так сначала, в него чуть не врезалась желтая легковая машина миссис Стерлинг, потом он сам чуть не пришиб своей неаккуратной походкой пуделя Чарли, которого держал у себя дома мистер Чедвик, а потом в него врезался сам мистер Смит. С мистером Смитом Майк всегда говорил долго. Он мог обсуждать с ним любую тему часами. Да и по большому счету, хоть и сэр Майк не особо любил это выражение, мистер Смит был его лучшим другом. Они познакомились еще в той самой космической корпорации, в которой запрягают людей на расчеты и дают возможность мечтать, когда те были совсем молодыми юношами. Только различались они тем, что сэр Майк бредил небом, а мистер Смит Землей. Смит обожал науку и космос, но всегда считал, что Земля совершенна, сэр Майк обожал науку и всегда считал, что космос – само совершенство, но точно не Земля. Признаться честно, вся округа любила их встречи. И это происходило вовсе не потому, что кто-то любил подслушивать их разговоры, скорее наоборот, их старались не трогать и обходить эту пару как можно дальше. Все потому, что люди здесь жили очень душевные. Город не был окружен пафосом денег и у людей были абсолютно прекрасные ценности. Здесь стремятся давать, а не отбирать, общаться, а не изолироваться. Возможно, этот городок был одним из оставшихся представителей идеальности, а может это прекрасная участь всех небольших городков. Лично для Уолтера Реддингса, например, который долгое время жил в Нью-Йорке, этот город казался некоторым раем. Искренняя доброта – вот то, что не часто встретишь в современном мире. Так вот, Майк отлично находил общий язык со всеми. Он не был высокомерным или интровертом, но все люди, которые с ним общались, понимали одну очень простую вещь – ему ни с кем по-настоящему не интересно. И только со Смитом он мог найти действительно интересные вопросы, на которые его оппонент с удовольствием бы отвечал и поддерживал дискуссию.