После ухода Ильдара засобирался и Петр.

– А расплатиться за обед? – растерянно спросил Серафим, когда они уже покинули зал.

– Автоматически снимут с моей карточки.

– То есть у ресторана есть даже сведения о твоей карточке?

– Обо всех моих счетах, – уточнил Петр. – Я же сказал – тотальный контроль.

Он остановился недалеко от лифта, указал рукой на зал приема пассажиров, где как раз выдавался багаж:

– Посмотри внимательно на процесс. Антигравитационные чемоданы и сумки очень похожи друг на друга, почти все серые – этот цвет сейчас в моде. Смотри! Вот они летят в общем потоке, а вот плывут в руки хозяев. То есть даже сумка располагает данными о человеке. Ее никто не сможет украсть, потому что при попытке воровства сумка подаст сигнал тревоги.

– Да уж… – тяжело вздохнул Серафим.

– Тотальный контроль действует на всех планетах Земной Конфедерации. Теперь понимаешь, почему на них было так мало протестовавших против войны Земли с Перфицидой? У нас такого контроля нет. Сейчас идут споры, эта слежка – плохо или хорошо? Большинство за то, что ее не должно быть. Так что будем сложившуюся систему менять. Это огромная и длительная работа. Иди за мной. Выйдем через служебный вход, на резервную взлетную полосу. Там нас ждет твой катер.

Уже заняв место пилота, Серафим спросил:

– Петя, почему ты в ресторане говорил про запредельные технологии? Для тебя только что было выращено кресло пассажира.

– Но оно сделано из современных материалов. А если провести углеродный и прочие анализы стола, кресел и изгороди из ресторана, то они покажут, что все это было изготовлено в первой половине девятнадцатого века, а, например, беседка шаха с балдахинами прибыла в ресторан из шестнадцатого века. Понимаешь?

Серафим молча нажал на виртуальную кнопку «Старт». Заметив улыбку на лице Петра, спросил:

– Я делаю что-то не так?

– Нет, ты делаешь все правильно. Просто я представляю лица диспетчеров космопорта от твоего старта. Жаль, что не вижу этого. На Земле разрешено передвигаться по воздуху только на дозвуковой скорости. Но ты не беспокойся – мы предупредили землян, какой пилот у них гостит.

– А как же скорость передвижения? Вдруг кому-то срочно куда-то надо?

– Для этого есть сеть гиперпулов – подземных тоннелей, опутывающих всю планету.

…Петр правильно предсказал реакцию диспетчеров на стремительный набор катером скорости и высоты. Диспетчерская, в отличие от других помещений космопорта, была небольшой по площади и выглядела крайне старомодно. В середине квадратной комнаты с высоким потолком стоял большой, капитальный и тоже квадратный стол с реальными экранами и расположенными рядом блоками управления с кнопками и рычажками – во избежание случайного касания экрана виртуального. Кресла были тоже простыми, с колесиками и возможностью регулировки только высоты сиденья и угла наклона спинки. В них сидели 12 молодых женщин в сиреневой полувоенного образца форме. В стороне стоял аналогичный, но значительно больший по размеры, пульт управления главного диспетчера. За ним расположилась внушительных размеров женщина постарше. Она с удивлением смотрела на большой экран, висящий на стене. По нему от космопорта стремительно двигалась точка – вверх и на северо-запад. Практически одновременно раздался возглас нескольких человек: «Шеф, неопознанный объект!» Старший диспетчер щелкнула каким-то тумблером – экран на стене вспыхнул, показав улыбающееся лицо пожилой женщины – и доложила: «Шеф, неопознанный объект!» Пожилая женщина, которая на своем месте могла видеть всю диспетчерскую космопорта, засмеялась: «Спокойно, девочки! К нам в гости пожаловал Летунов Серафим Владимирович». Все диспетчеры синхронно изумленно воскликнули: «Тот самый?» Пожилая женщина кивнула головой: «Тот самый. Не беспокойтесь, никакого хлопка при преодолении звукового барьера не может быть. Даже если этот катер будет лететь на бешеной скорости на высоте метра над землей, ни одна травинка не шелохнется, никто ничего не увидит и ничего не поймет». Кто-то из диспетчеров попытался возразить: «Но мы наблюдаем катер на своих экранах!» Пожилая женщина снисходительно улыбнулась: «Просто мы попросили пилота не включать режим невидимости. Не отвлекайтесь, девочки!» Диспетчеры продолжили работать. А очень скоро неопознанный объект перестал их волновать, исчезнув с экранов. Весь полет катера от момента отрыва от резервной взлетной полосы до точки приземления на удалении в шесть тысяч километров от космопорта занял ровно две минуты.

…Дрезина весело катилась по рельсам, постукивая на стыках. Петр и Серафим стояли на середине платформы и качали приводящую ее в движение ручку вверх и вниз. Непривычные движения, которые необходимо было выполнять без остановки, не давали им возможности сосредоточиться на разглядывании окружающего пейзажа. А он был великолепен. По обе стороны от поднятого где-то на метр над уровнем земли полотна с рельсами лежала степь – зеленая, свежая, слабо искрящаяся под ярким солнцем. Правда, с одной стороны видна была монорельсовая дорога и возвышающиеся за ней высотные здания. Зато с другой стороны, словно выкрашенное безумным художником в зеленый цвет море, ленивыми волнами умиротворенно переливалось огромное, казавшееся бесконечным пространство. Серафим стоял спиной по отношению к движению дрезины, и облегченно вздохнул, когда Петр сказал: «Все, приехали».

Дрезина остановилась напротив большой деревянной платформы с несколькими постройками. Серафим, шагнувший на нее вслед за Петром, недоверчиво потопал ногой:

– Дерево? Натуральное?

Петр утвердительно кивнул головой, огляделся и сказал:

– Так, нам надо наше транспортное средство убрать.

После чего вернулся на дрезину и с усилием потянул какой-то рычажок. Сначала сложился и ушел внутрь рычаг, затем корпус сузился, вырос в высоту, опустился вниз так, что колеса оказались снаружи. Петр спрыгнул на землю, махнул рукой, призывая брата последовать его примеру. Серафим обалдело смотрел на происходящее:

– Э-э-э. Наверное, дрезина могла сама ехать?

– Могла, – согласился Петр, – но в ручном режиме интереснее.

Братья подняли оказавшуюся достаточно легкой дрезину и втолкнули ее в открывшуюся в сплошном деревянном настиле широкую щель. Петр снова куда-то нажал, и появилась лесенка, по которой они поднялись на перрон.

Серафим с интересом рассматривал впервые виденный им железнодорожный вокзал. С края платформы вверх поднималось несколько колонн. Наверху они были соединены поперечными балками с двумя зданиями. Все это пространство было покрыто стеклом.

– Натуральное? – с сомнением спросил Серафим, глядя вверх.

– Нет, современный материал. Не думай, что здесь все точно воссоздали так, как было в конце девятнадцатого века. Что-то – да, хотя в основном стилизация. Но туристы и от этого в диком восторге.

Братья подошли к зданию, к которому примыкала деревянная платформа. Оно было сложено из красного кирпича, с несколькими большими окнами и двумя широкими входными дверьми. Через ближайшую они и вошли внутрь. Помещение с покрытыми мозаичными плитками полами не имело перегородок, но четко делалось на две половины. В одной располагались деревянные скамьи с выгнутыми спинками, стоящие почему-то строгими рядами в одном направлении. Также здесь был пульт управления, замаскированный под тумбу для оратора, и явно утопленный в стену экран. «Здесь туристам показывают фильмы, экскурсовод читает коротенькую лекцию. Голография не используется – места маловато, да и не вписывается она в общий антураж», – объяснил Петр.

Во второй половине вокзала стояло много квадратных и круглых одинаковых столов на одной ножке и со стульями – все вычурное, округлое, без единого острого угла. Дальнюю стену занимали открытые шкафы без дверок и длинная широкая стойка. На шкафах стояла разнообразная посуда, множество бутылок и огромный ассортимент всевозможных продуктов – головки сыра, круги колбасы, сушеная рыба, несколько видов печенья и пряников… Серафим понял, что названия большей части еды он просто не знает. На стойке расположились три внушительных желтых самовара, подносы с посудой, несколько ножей, а также еда, но уже вытащенная из упаковки, частично разрезанная на маленькие порционные кусочки. За ней стояла красивая девушка в белой, ярко расписанной блузе с длинными рукавами.