Почему-то теперь мне стало немного страшно. Вчера этот Бесланов не сыпал такими едкими двусмысленными комментариями. А сейчас, после такого «теплого» приема, я ужаснулась: как я вчера ещё могла ему довериться?!

Я вся сжалась, опустила глаза и инстинктивно схватилась за подол своего белоснежного сарафана с кружевной отделкой.

Я намеренно оделась именно так. Дело в том, что люди меня видели совсем не такой, какой я была. В социуме я казалась инфантильной, беззащитной девочкой, которой все время стремились все помочь. Будучи подростком, я всячески пыталась показать истинную себя, но всегда возвращалась к одному итогу: меня не воспринимали всерьез, не считались с моим мнением и относились ко мне будто к какой-то хорошенькой собачке, которую хочется погладить, покормить, пожалеть.

Однако потом я научилась этим пользоваться. Я перестала воевать против всего мира и поплыла по течению. Я стала одеваться в милые девичьи платья, чтобы казаться ещё более инфантильной девочкой, невинно хлопала ресничками и зачастую строила из себя полнейшую дурочку. Но благодаря этому я добивалась всего, чего хотела. Едва я попадала в незнакомую мне компанию, как вокруг меня тут же собирались сердобольные люди, готовые всем мне помочь, все мне подсказать, и я без лишних усилий получала все, что мне хотелось.

Не хватает денег на дорогую покупку? Я могла робко потупить взгляд, покопавшись в своем кошелечке, и продавец тут же уступал мне в цене. Иногда даже в два раза. Частенько за меня платили в общественном транспорте или на кассе в супермаркете потому, что я якобы забывала деньги дома, а на самом деле я лишь оттачивала свой жалостливый взгляд.

А уж как это помогало в учебе! Преподаватели откровенно завышали мне оценки, стоило мне словно случайно забыть свой ответ или ответить откровенную глупость. Студенты же с удовольствием брали меня под крылышко и давали списывать, ну или объясняли то, что на лекции я не успела понять.

Точно так же я извлекала выгоду из каждой ситуации, происходящей в моей семье.

И тогда я поняла. Если никто не хочет учитывать мое мнение и хоть иногда прислушиваться к моим желаниям, пусть тогда сами предлагают помощь и снисходительно делают мне поблажки. Ведь таким образом я все равно добивалась своего.

Именно по этой же причине Лера позволила мне пожить у себя, понимая, что я просто потеряюсь в большом городе и тут же попаду в лапы к маньякам.

И именно по этой причине я не испугалась вчера своих непрошеных гостей. Вчера я безошибочно выбрала себе в защитники этого исполина Бесланова и не прогадала. Да, он в итоге забрал мой паспорт, но ведь до насилия не дошло!

Поэтому сейчас я планировала действовать по тому же принципу.

– Ну и куда же ты собралась уехать? – с едва заметной издёвкой спросил Бесланов, словно было очевидно, что я никуда не уеду.

– Домой, – я принялась теребить кружевной край своего подола, что всегда срабатывало в моменты, когда меня собирались ругать. – Меня уже ждут родители. А Лера должна меня проводить до вокзала.

Бесланов хмыкнул и в этот же момент в кабинет вошёл тот самый мужчина с густой рыжеватой бородой – Леон.

– Наш ангелочек – жаворонок? – тут же улыбнулся он. – Так рано приехала. Неужели тебе не спалось?

Да-а, шутка затянулась.

– Пожалуйста, – я жалобно подняла глаза на Леона. – Отпустите меня. Я ничего вам не сделала. Я прямо сейчас уеду и больше никогда не появлюсь в вашей жизни.

– Зачем же ты приезжала? – снисходительно улыбнулся Леон.

Снисхождение – это хороший знак.

– Приехала поступать, но провалилась на вступительных, – печально вздохнула я. – Теперь обратно домой.

– Изида, – как-то двусмысленно произнес Леон, обняв меня за плечо. – А у тебя есть мечта? Или какое-то желание.

Я удивлённо подняла на него глаза.

Что за глупый вопрос? У каждого есть своя мечта! Ах да, о чем это я?! Наверняка он тоже видит во мне только пустоголовую дуру.

– Конечно, – осторожно ответила я, сохраняя образ. – Я хочу получить диплом и устроиться на хорошую работу.

– А кем ты хочешь работать? – не унимался Леон.

– Дизайнером интерьера, – честно ответила я, хотя планировала поступать на английскую филологию.

Мне бы все равно не разрешил работать муж после замужества. А английский пригодился бы мне чтобы учить своих многочисленных братьев, сестер, племянников и впоследствии детей.

В моей семье девушкам разрешалось только учить языки или закончить медицинский. Но и то, работать врачом уже не светило. Так, просто чтобы умела всегда оказать помощь в семье и заботиться о больных родственниках.

– И ты очень-очень хотела бы исполнить свою мечту? – улыбнулся Леон.

– Да, – я не сводила с него жалобный взгляд, потому что понимала куда ведёт разговор, но изо всех сил старалась удержать контроль над ситуацией.

– Мы сможем тебе помочь, если и ты будешь такой же милой умничкой, как сейчас, – ответил Леон, заправив мне прядь черных волос за ухо.

Я отрицательно мотнула головой и отступила на шаг назад.

Нет, так у меня разговор не сложится. Придется звонить отцу.

– Не бойся, ангелочек, – Леон скользнул ладонью по моей талии. – Просто назови свои условия, и мы все выполним.

Я снова мотнула головой.

– Мы не будем тебя принуждать, – вклинился Бесланов. – Все будет так, как ты захочешь и как скажешь. Мы тебя не обидим.

Я решительно мотнула головой, собираясь пригрозить звонком к отцу, но Бесланов опередил мои угрозы.

– Ты же не хочешь, чтобы и Лера лишилась всего? Квартира, в которой она живёт – моя. Зал, где Лера преподает – тоже мой. Может быть она и найдет работу в другом зале, но точно не будет уже столько зарабатывать, как у меня. И потом. Она так отчаянно хочет женить меня на себе… Возможно, ее счастье теперь в твоих руках.

Я испуганно взглянула на Бесланова. Неужели он такое чудовище?

– Мы не обидим тебя, – подчеркнул Бесланов. – Ты нам понравилась. И мы бы хотели узнать тебя поближе. Максимально близко. Ты ничего не потеряешь. Зато получишь за это все, что тебе захочется. Мы обо всем позаботимся, ангелочек Изида. И ты никогда не пожалеешь о своем выборе. О правильном выборе, разумеется. Неправильный же может очень сильно ухудшить твою жизнь и жизнь Леры.

– Это открытый шантаж, – испуганно прошептала я. – За что?

– Изи-ида, – с удовольствием протянул Бесланов. – Это не шантаж. Любая девушка была бы счастлива и на половину того, что я готов предложить тебе. Подумай: твоя жизнь может измениться в хорошую сторону. А что тебя ждёт по приезду домой? Замужество за того, кого выберет тебе отец? А потом? Беременности одна за другой. Ты больше никогда не будешь принадлежать сама себе. И подумай о том, что ты можешь воспользоваться своей внешностью правильно. Можешь извлечь максимум выгоды и прожить какое-то время как в сказке. Мы открыты к обсуждению. И готовы выслушать все твои условия.

Я вновь отрицательно мотнула головой.

– Что ж, – выдохнул Бесланов, ни капли не расстроенный моим отказом. – Ты никуда сегодня не уедешь, Изи. Продолжим разговор за ужином. Приезжай сегодня в ровно в семь в…

– Я никуда не поеду! – выкрикнула я. – Я не буду с вами ужинать!

Бесланов как ни в чем ни бывало, договорил где именно состоится ужин, а затем жестом дал понять, что разговор на этом окончен.

Домой я приехала в полном шоке. Первым делом мне все же хотелось все рассказать Лере, а уже потом позвонить отцу.

Представив мой будущий разговор с отцом, мне захотелось зарыдать от отчаяния. Мало того, что после этого мне придется немедленно вернуться домой, отбыть какое-нибудь наказание в виде домашнего ареста и всей работы по дому, так ещё он мне будет теперь это припоминать всю жизнь. И каждая моя просьба, которую я решусь озвучить ему, будет начинаться именно с этого случая.

Войдя в спальню, я обнаружила там плачущую Леру.

Тогда я бросила сумку на пол и понеслась на кухню. Налив девушке стакан воды, я накапала туда несколько капель успокоительного и вновь пошла в комнату.