Глава 20

Марина Сергеевна быстро шла на поправку. Варя уговорила её задержаться в Москве ещё на месяц, чтобы быть уверенной в положительном результате лечения. Она внимательно следила за приемом лекарств больной и выполнением рекомендаций врача. Днем они гуляли втроем. Варвара показывала достопримечательности столицы. Ей вдруг захотелось снова мчаться в другой город или страну и открывать их туристам. Речь лилась, словно не было этих пяти лет застоя. Глаза оживали в поисках интересных кадров. Спутанные шнурки кроссовок, лежащие на асфальте, падающее из рук мороженное, блаженная улыбка при виде букета, испуг от близко пролетевшей птицы попадали в объектив её камеры.

− Варюша, такое чувство, что ты родилась с фотоаппаратом. Такие снимки интересные, − хвалила Марина Сергеевна, с восторгом разглядывая их на экране монитора.

− Я даже как-то выставку организовывала, − смущенно призналась она.

− И сейчас надо, − настойчиво посоветовала гостья.

− Сейчас работу найти надо, − полушутя-полувсерьёз заметила смуглянка.

Алинка заходила обычно по выходным, несколько свысока поглядывая на костромских гостей. Евгений доводил дочь до квартиры и молча уходил, забирал её в заранее оговоренное время. Варвара с благодарностью относилась к его позиции. При столь резком характере и его отношении к ней поддерживать связь кузин и оставаться в стороне казалось тяжелым испытанием.

Изменения, произошедшие в родственнице, воспринимались Алинкой по-разному. Распущенные длинные волосы были предметом долгих обсуждений. Девочка советовала различные прически, демонстрировала перед зеркалом, как быть неотразимой. Варя соглашалась на эксперименты, однако в будни только закалывала волосы на висках маленькими крабиками. К удивлению старшей кузины, Алинка довольно одобрительно высказывалась о её стиле одежды. Она считала, что яркие вещи освежают цвет лица и омолаживают. А весь черно-бело-серый гардероб, оставшийся в квартире Евгения, старил её, превращая в офисного робота. Варя только смеялась над сравнением. Однако в зеркале, действительно, отражалась яркая молодая женщина, а не деловая кукла-марионетка.

Деньги таяли, наводя на мысли о дне грядущем. Варвара обдумывала различные варианты трудоустройства, однако решила начать с турагентства, которое покинула пять лет назад.

− Здравствуйте, − пропела она, заглядывая, в кабинет бывшего шефа. Обстановка стала более роскошной, да и сам хозяин порядком раздобрел в ширину.

− Привет. Ты в гости или …? – обрадовался он.

− Или, − неопределенно ответила Варя.

− Рассказывай, − предложил бывший шеф, указывая на стул.

− Хотела на работу снова устроиться, − сказала она, поворачивая стоящий на столе глобус.

− С этим несколько сложно, − озадаченно протянул мужчина. – Если только по Москве, может, иногда в пригород.

− Я согласна.

− Тогда оформляйся.

Окрыленная Варвара поспешила в отдел кадров. Дорога домой пролегала через Воробьевы горы. Вокруг царило привычное для Москвы движение. Варя перегнулась через перила и взглянула на яркие краски города: Красная площадь, золотые купола, белые шапки на крышах, разноцветные неоновые витрины.

Телефонный звонок нарушил её единение. Не дожидаясь короткий реплики мужской взволнованный голос произнес:

− Что у тебя с немецким?

− Владею, − короткий ответ удовлетворил шефа.

− Загранпаспорт?

− Сделаю. Сколько времени у меня есть?

− Две недели. У меня только что уволилась сотрудница, а поездка уже проплачена. Завтра утром жду, обсудим.

Варвара закружилась на площадке. Громкий крик разлетелся на мелкие отголоски, поглощаемый городской суетой. Немецкий она восстановит. Паспорт сделает. Новый жизненный путь радовал все больше.

Закружились вереницей дни, полные приятных хлопот. Марина Сергеевна и Валентин Фёдорович, уставшие от городской суеты, устремились в родную деревню. Борис, как ответственный сын, звонил каждую неделю, интересовался здоровьем матери. С Варей он не общался, предпочитая напрямую связываться с родителями. Сердечко пощипывало при звуке его имени, при взгляде на фотографию. Боль утихала, переходя, как медики называют, в стадию ремиссии. Вроде, и болит, но не так, как в острый период, но и о выздоровлении говорить рано.

Шеф, поощряемый положительными отзывами туристов, которые хотели путешествовать только с Варей, отправлял её в автобусные туры по Европе чаще.

Глава 21

Кто не любит Новый год? Не верит, что год грядущий обязательно принесет нам жизненные перемены и не просто перемены, а именно приятные и долгожданные? Зачем прикладывать усилия к изменению судьбы? Достаточно загадать желание в волшебную ночь и обязательно успеть, пока бьют куранты, провозглашающие смену одного года другим. Самые экстремальные за одну минуту успевают его написать на бумажке, сжечь и выпить бокал шампанского, орошённого пеплом, причем до дна. А как мы трепетно относимся к проведению новогодней ночи! От того, как она пройдет, зависит, какими будут последующие триста шестьдесят пять дней! Интересно, а как изменится наша жизнь, если мы праздничную ночь проспим в салате или будем танцевать до упада? А может, ну его этот Новый год, спать-спать, как обычно, и не слышать речей президента, не смотреть праздничные салюты? И всё-таки ждем приближение волшебства и верим в его реальность. Наивно, порой глупо, иногда смешно, но в эту ночь разрешается всё! Мы можем верить в сказку, как дети, и быть счастливыми в надежде на исполнение мечты.

Варвара размышляла о предстоящих праздниках. Она чувствовала себя чужой в компании Евгения и Алинки, среди коллег Егора и даже на корпоративе в собственном турагентстве. Общение с людьми являлось смыслом её работы и удавалось на высоком уровне. Однако в личном плане больше ценилась душевная близость. Предложение шефа провести новогоднюю ночь в компании туристов в Париже было встречено с восторгом. Одиночество в ярком свете московского салюта пугало. А так… проведет праздник в компании малознакомых людей в чужой стране. Зато рядом не будет призрака Бориса, витавшего по квартире. Прошло больше десяти лет, а воспоминания захватывали так, словно всё случилось вчера. Будоражило чувства московское житье-бытье, а не испанские встречи-свидания. Самое странное, что его беспощадный уход из гостиницы и последовавшее молчание не спровоцировали ненависть или обиду. Варвара ловила себя на мысли, что понимает и одобряет его поведение. Он смог отказаться от падающей в его объятия женщины ради семьи. Марии Фернанде можно позавидовать. И она, если честно признаться, завидовала. Ещё как завидовала!

Дорога до Парижа пролетела чередой праздничных городов и деревенек. Варя и сама с восторгом посматривала в окно. Туристы активно приступили к проводам Старого Нового года в автобусе, предлагая присоединиться и гиду, и водителю. Женщина с улыбкой отправляла их на места, обещая поддержать компанию в ресторане.

Волшебная праздничная ночь перестала быть таковой, как только пробило двенадцать. Все обнимались, целовались, поздравляли друг друга, а она поспешила удалиться на улицу. Легкий ветерок взъерошил прическу. Слёзы капали, размазывая тщательно нанесенный макияж. Почему-то сейчас одиночество накатило огромной волной. Чужая страна, чужие люди, чужая жизнь – всё чужое. А главное, Борис далеко и даже нет возможности услышать его голос. После его ухода из гостиничного номера она стерла номера не только из памяти телефона, но и из своей.

− Я устала жить без тебя, − шептала Варвара.

Оглянувшись вокруг, женщина поразилась относительной тишине города. Москва в это время звенела, гудела, кричала, сообщая о своей радости, о своих надеждах. И, видимо, для неё тоже было важно получить поддержку толпы, их поздравления.

Варя проскользнула в туалетную комнату и поправила макияж. Вернувшись к группе, она обнаружила туристов, уже изрядно повеселившихся и готовых обнять весь мир, даря пожелания, здоровья, любви и обязательно семейного и личного счастья. Гид улыбнулась, принимая бокал с искрящимся шампанским.