Вещи были собраны и перевезены в её квартиру. Вся черно-белая жизнь осталась в гардеробе Алинки. Тоскливым цветам не место в новой жизни. Съездив на работу, она написала заявление на увольнение. Начальник согласился отпустить без отработки при отказе от премии за текущий месяц. Варя с радостью согласилась. Офисная суета осталась позади. Ей не с кем было прощаться и нечего забирать. Пять пустых лет. Ни одной дружеской связи. Удивительно, но это было именно так.

Обед с Егором пришлось отменить. Перемены требовали сил, времени и сосредоточенности. Вечером предстоял тяжелый семейный разговор, который она не знала, с чего начать. В голове крутились различные варианты: от агрессивного и угрожающего до тихой отчаянной мольбы.

Вернувшись из своей квартиры, Варвара остановилась у подъезда, в двери которого заходила и выходила ежедневно в течение пяти лет. Окно кухни ярким пятном сияло на темном фоне здания. В его свете мелькали два силуэта. Варя, собравшись с духом, шагнула навстречу испытаниям на пути к свободе.

− Привет! – наигранно весело поздоровалась она.

Алинка с удивлением всматривалась в непривычно взволнованное лицо. Она уже успела заметить отсутствие некоторых вещей кузины, но пока не призналась отцу. В нетерпении она ожидала её прихода, чтобы посекретничать. Евгений демонстративно отвернулся к плите. Даже в домашней одежде он выглядел строго и неприступно, как на работе.

− Я переезжаю к себе, − не стала говорить долгих вступлений Варвара.

− К любовнику, ты хотела сказать, − иронично уточнил мужчина.

− К себе, − резко ответила женщина. На щеках заиграл нервный румянец. – Алинка, − прозвучало более мягко и спокойно, − я тебя очень люблю. Если твой папа будет согласен, ты всегда можешь прийти ко мне в гости. Но жить здесь я больше не могу.

− Что же тебе мешает? – Евгений повернулся к ней.

− Ты и твои правила. Я не подросток, чтобы мне диктовать, как жить, где работать, что есть и пить, как одеваться и куда ходить! Всё! Баста!!!

− Как ты заговорила!

− Я думаю, нам стоит остановиться, − Варвара глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Алинка, пока, дорогая. Вот мой новый номер. Звони, если хочешь.

Белая сложенная пополам бумажка оказалась в кармане кузины. Варя крепко обняла её, чмокнула и поспешила к дверям. Она чувствовала себя последней предательницей. Даже обещания, данного тёте, не удалось сдержать в полной мере!

Красная машина неслась по пустынной трассе. Из динамиков звучал перезвон гитарных струн. Подъехав к подъезду, она заметила Бориса, провожавшего отца до дверей. Облокотившись на руль, Варя прижала подбородок к прохладной коже. Как тяжело было его видеть и не обнимать, видеть и отпускать.

Всплыли грустные строчки, прочитанные в студенческие годы. Она поглощала испанскую литературу, совершенствуя знание языка. А стихотворение запомнилось своим настроением, очень схожим с тем, что испытывала сейчас.

Susana Marsh. Amor

Me dolerás todavía muchas veces.

Iré apartando sueños

y tú estarás al fondo de todos mis paisajes.

Tú con tu misterio

y tu extraña victoria.

Amor, ¿quién te ha dado esa fuerza de pájaro,

esa libre arrogancia

de mirar las estrellas por encima del hombro?

¿Quién eres que destruyes

mi corazón y puedo, sin embargo, existir?

¿Se vive en la muerte? Se vive

con el alma en desorden y la carne

desmoronándose en el vacío?

Nunca te tuve miedo

y, sin embargo, ahora te rehuyo

porque eres como un dios que me hace daño

cada vez que me mira.

Abandonaré todo lo que me estorba,

todo lo que dificulta la huida

y escaparé por la noche adelante,

temerosa de ti, temerosa

de esta grandeza que intuyo,

de este fulgor, de este cielo

que palpita en tus manos abiertas.

Me dolerás todavía muchas veces

y cada vez me extasiaré en mi daño.24

Борис нырнул в теплый салон такси и умчался в другой конец столицы. Она вновь оставалась одна…

В воскресенье вечером Валентин Фёдорович сообщил об отъезде сына. Варвара вновь почувствовала, как слёзы застилают глаза.

− Варюша, вы поругались? – нерешительно поинтересовался гость.

− Нет, − тут же последовал ответ. – Я… я… Мне трудно находится рядом с ним, − выдавила она.

− Ты любишь моего сына? – сочувственно похлопал по плечу мужчина.

− Я… я… − разрыдалась Варя на плече Валентина Фёдоровича. Он ласково поддерживал её.

− Ты знаешь, дочка, − проникновенно начал он. – Мне жаль, что когда сын был маленьким, мы не оказывали свою любовь к нему. Возможно, он бы не сбежал от нас так далеко и надолго. А теперь у меня осталось только Мариночка… и ты, − через паузу произнес собеседник.

− И вы у меня тоже есть, − согласилась Варя. Сейчас ощущение одиночества уходило прочь. В окружении появились люди, любящие её и нуждающиеся в ней. Валентин Фёдорович и Марина Сергеевна относились к ней как к дочери, невзирая на то, что она просто бывшая девушка их сына. Алинка тоже любила её, но в поведении уже начинали проступать нотки приказа, как и у отца. Они воспринимали её больше как домохозяйку, нежели как родственницу. Так уж получилось в жизни, что самыми близкими людьми оказались те, с кем она и не состояла в кровных связях.

Варя за ужином осторожно выяснила, когда состоится отъезд Бориса. Зачем ей эти сведения? Она и сама не догадывалась, пока не проснулась в пять утра. Решительно собравшись, Варвара тихо прокралась к двери, чтобы не разбудить Валентина Фёдоровича. В машине удалось протереть лицо влажной салфеткой и накраситься. Сунув в рот жевачку, она включила зажигание и с трудом выбралась с забитого автомобилями двора. Дороги радовали своей пустотой. Включив динамики громче, Варя помчалась провожать его. Машина остановилась рядом с входом в здание аэропорта. В зале ожидания Бориса не было. Женщина заняла столик в кафе, позволяющий видеть вход и остаться незамеченной. Минуты тянулись очень медленно. Стрелки часов несколько раз сверялись с цифровым табло.

Такси домчало Бориса довольно-таки быстро. В запасе оставалось как минимум полчаса. Закинув сумку на плечо, он спокойным шагом двинулся вдоль здания аэропорта. Сегодня ему вновь предстояло прощание с Россией. А улетать совсем не хотелось. Перед глазами стоял грустный мамин прощальный взгляд. Ладонь всё хранила крепкое рукопожатие отца. Здесь живет Варвара… женщина, которая ему небезразлична до сих пор…

Взгляд скользнул по ярко-красной иномарке. Проверка номеров подтвердила догадку. Быстрым шагом мужчина направился внутрь здания. Глаза перебегали с одной фигуры на другую, но той, которую он искал, не было. Объявили начало регистрации на рейс, а он ждал, пытливо вглядываясь в толпу. Разочарованно вздохнув, мужчина нерешительно прошёл к стойке регистрации. Очередь шумно обсуждала предстоящий полет. Борис безучастно рассматривал белые стены и темный       пол. Билеты выскользнули из рук. Развернувшись он поднял их. Внимание привлекла яркая фигура, двигающаяся к выходу.

− Варя! – крикнул он, сорвавшись по направлению к ней. – Вернись!!!

Женщина на мгновение застыла, а затем не обернувшись продолжила свой путь. Борис в отчаянии сжал кулаки. Какой вкус у расставания? Когда мы стоим на вокзале или в аэропорту, мы часто можем наблюдать провожающих, уезжающих и встречающих. Каких только эмоций здесь нет! А что происходит с ним? Наверное, прощание таким и должно быть − с горьковато-соленым привкусом.

Словно робот, Варя двигалась к машине. Руки и ноги с трудом приходили в движение. Тело рвалось к нему. Остановили её только слёзы. Желания предстать перед ним плачущей не возникало. «Бежать», − кричала голова. «Стоять», − приказывало сердце. Победил разум. Хорошо это или плохо? Жизнь покажет.

Варвара вытерла слёзы. За эту неделю она их пролила больше, чем за прожитые годы. Пора уже остановиться и научиться жить по-другому. Вновь обрести умение радоваться каждому прожитому дню. Вновь повернуться к людям и стать открытой.