Небольшая пауза, и голос Ктулху:
— Командор, газоанализаторы пока показывают в целом зеленое. Но сигналы сирены говорят, что где-то есть небольшая разгерметизация. Если всё сложится, гражданские должны успеть забаррикадироваться в убежищах. Там все бегут, что есть ног, народ понимает, это не учения.
— Мониторьте. В случае сильного прорыва докладывайте. — Ага, как будто я смогу на что-то повлиять в случае реального прорыва атмосферы.
— Есть, — отчитался Ктулху.
— А по палубе что?
— Картинки нет, — голос Слона. — Но все ведущие туда лифты двигаются вниз… Опа, встали. Но картинки, сколько кого вышло, не имею. И это, Командор, машины «Кариоки» тоже начали движение. У вас от силы пять минут пока они не выедут за пределы купола. Заблочить не сможем, проверил.
— Сто двадцать первый? Слышал?
Командир поддержки задумался и выдал ответ:
— Придётся работать жёстко. Втравим под купол кучу забортного воздуха. Боже храни местных.
— Твои парни выдержат атмосферу? — Сейчас это единственное, что волновало. Я не железный, расплата прилетит, но всё потом.
— Минут пять-семь — да. — Голос подавленный, чел хотел сам в это верить. С атмосферой у нас не шутят, она слишком опасная сеньора. Малейшая трещина в скафе и кирдык.
— Работайте.
Переключился на подкупольные гражданские камеры, картинка от Берлоги. Все здания под куполом покрывались золотом — на все строения опускались плиты атмосферных гермозатворов. Людей на улице из-за погромов почти не было, а потому никакой паники и суеты, редкие прохожие бежали по стрелочкам, где их уже ждали, где атмосферные створки были готовы опуститься в любой момент. К этому моменту почти никого нигде и не осталось. Даже купол здания суда, где мы вешали подонков, убивших русского спортсмена, эвакуировался с бОльшими проблемами, хотя и там эвакуация прошла штатно, без накладок.
Бу-ум! Влетевший в стакан шлюза конвертоплан жахнулся на брюхо, ломая полозья. Стенки стакана тут же пошли вверх, не дожидаясь закрытия верхней створки. И поток под давлением девяносто килограмм взрывной волной прошёлся по взлётной палубе. Палуба небольшая, и относительно герметичная, потому финт и был возможен. Её сейчас надует, как резиновый шарик, давление стабилизируется с атмосферным, и можно будет выскочить из летательной машины, не дожидаясь полного закрытия верхней створки. Но если палуба не герметична, поток пойдёт далее, под купол, а подкупольное пространство огромное, быстро не наполнишь даже напором в девяносто атмосфер. Поток в девяносто килограмм сил таков, что вырваться из летающей машины никто сможет — подхватит и унесёт, шандарахнув внизу, на первом уровне поверхности. Но палуба держала. У Птицы Тринадцать открылась аппарель, из которой выскочили две дюжины бойцов, два взвода в огромных, невероятных тяжёлых доспехах! Тяжёлый вененрианский атмосферный скаф чем-то напоминает марсианский мех, но, конечно, ни размерами не дотягивается, ни бронезащитой Зато куда более быстрый и юркий — свои плюсы. Война в космосе, даже в колониях — не для мешков с костями и мясом. Мы привыкли за тысячелетия бодалова на Старушке биться друг с другом грудь в грудь… Но сейчас и здесь рулит техника и только она. Просто так получается, что одна только техника, без людей, не справляется.
А вот сел и второй конвертоплан. Стакан его только начал опускаться, а створка сверху только начала закрываться. И в этот момент палубу прорвало. Сорвало что-то в системах, видимо, пострадавших от удара «Нарцисса». Если бы не ракета, парни бы спокойно дождались закрытия створок, и только после бы раскрыли проход под купол. Теперь же проход раскрылся сам, в неположенном месте пробив в полу отверстие около метра в диаметре, из которого вниз, к гражданским, хлынули девяносто атмосфер адово раскалённого воздуха. Снизу, с городских камер, направленных вверх, этот поток смотрелся ярко, красочно… Смертельно красиво! Но наша тяжёлая пехота уже была в шлюзе палубы, в стороне от атмосферного потока. Шлюз раскрылся с той стороны (там камер нет, только те, что у парней на шлемах), и бойцы быстро попрыгали вниз, активируя шараги.
Тем временем оба верхних люка шлюзов почти встали на место, давление давлением, но напор снаружи на палубу сильно упал, и из раскрывающейся аппарели второй Птицы появились грозные и смертельно опасные красавцы — огроменные венерианские мехи. Наши как-то умудрились запихнуть и их два штуки на машину.
Но радость от того, что под куполом с реальным Сантосом получается, была недолгой. Эфир потревожил майор Сирены:
— Кедр — Сто двадцать пятому! Мы стартовали! В машине пробой, в салоне почти забортные условия. Долго не протянем — зажаримся!
— Сто двадцать пятый — быстро во дворец! Рои, кто ближе, закрыть Птиц корпусами со всех сторон!
— Уже, Кедр! — Это Рой-два!
Бумц! Звука нет, но на общем атмосферном визоре на правой стене огненный шар взрыва.
— Кедр, а вот и результат! Одну мою птичку сбили! — весело продолжил Рой-2.
— Всем Птицам — вниз! И вправо, мать вашу! — голос Папы Кондора.
Машины Сто двадцать пятого ухнули вертикально вниз, уходя с линии огня. Кто-то подсветил в интерфейсе вражескую батарею — стреляли с этой же крыши купола океанариума, только из противоположной части.
— Что мать вашу происходит? — голос майора.
— Майор, держитесь! Ушли с линии огня, ждите! Рой-два, сработайте цель!
— Уже, Кедр! Уже, иху маму за задницу!..
Хлумц! Хлумц! Ещё две вспышки.
— Кедр, там зенитные автоматы, два штуки, — доложился оператор. — Потерял пять машин, из них две безвозвратно.
Да йокарный же бабай! Я заматерился вслух, и хоть убейте, не помню, что именно говорил.
Геометрия была не самым нелюбимым предметом в школе, разбирался в ней. Как и в три-дэ программировании. Купол океанариума был вытянут овалом, и имел две вершины. Палуба находилась на скате одной, в мёртвой зоне от батареи, расположенной чётко на второй вершине. Но стоит взлететь — и ты в зоне поражения. Рой-2 выполнил приказ, прикрыл беспилотником одну из Птиц. Беспилотник маленький, но и стрелял зенитный автомат, а он маломощный.
— Кедр, у нас несколько минут. — А это Сто двадцать пятый. — Температура в салоне двести пятьдесят, давление уже двадцать шесть килограмм… Двадцать семь…
— Компрессор работает?
— Работает, но Птица дырявая, как карман бомжа из Санта Марты. У меня четверо трёхсотых с разгерметизацией… Уже двухсотые. Сирену затопили пеной, но пена не спасёт.
Точно, не спасёт. Не на Венере.
Бумц! Бумц! Кламц! Секунда, и ещё один кламц!
— Кедр, потерял почти всю эскадрилью! — Это Рой-2. — Там не только автоматы, там кто-то в скафах с ПЗРК, и корректировщики! — отчитался он, во время доклада майора зашедший на повторную атаку.
— Рой-1? Сможешь достать гадов? — вызвал я второго летуна.
— Попробую. Выиграю время.
Оранжевые точки беспилотников второй эскадрильи, держащиеся возле купола с реальным убегающим Сантосом, он же JR-16, двинулись к океанариуму.
— Отставить атаку! Ваша задача прикрыть Птиц Сто двадцать пятого после атаки. Все назад! — на ходу изменил я решение, прокачав ситуацию.
Оранжевые точки дёрнулись врассыпную, и вовремя — зенитки застрочили во все стороны по машинам первого Роя.
— Они готовы к атаке беспилотников, — пояснил я для всех. — Это батарея Фишеров, не Сантосов, за годы они смогли установить тут такое. Только потеряете оставшиеся машины. Зевс, шесть подарков по куполу JF-5. Цельте куда достанете, но хотелось бы по батарее
— Шесть, Кедр? — уточнил артиллерист.
— Шесть, Зевс. Ты сказал, должно хватить?
— Вот как раз и проверим теоретические расчёты. — А он оптимист!
— Всем Птицам! Занять позиции, прикрываясь ЛЮБЫМИ куполами и преградами, чтобы вас не задело взрывной волной от JF-5. — Это я. — Папа Кондор, банкуй!
— Есть, Кондор! Птица-шесть, уйди вправо… Птица-пять…
Оранжевые и жёлтые точки Роев разлетелись в стороны, вроде в беспорядке, но на самом деле уходя от линии купола океанариума. С ними красные точки летунов Сто двадцать пятого и две Птицы, оставшиеся в воздухе, Сто двадцать первого.
