Фелиции не было и тридцати, и главное её достоинство, ну, кроме сисек, конечно, было то, что её к нему не подвели. Многих подводили, подкладывали. Через него прошла армия девочек, работавших на кого-то. Но Фелицию он сам нашёл на одной из помоек во Флоре, сам привёз в столицу, отмыл и сделал человеком. Жена, этот его железобетонный тыл, честно блюдёт все договорённости и не лезет к нему в дела и в душу, а он не смотрит, сколько денег она потратила, и на что именно. Даже те клубы с молоденькими мальчиками пусть посещает — лишь бы до конца играла роль прилежной супруги. А вот кто сводил его с ума…

Любовница встретила во всеоружии, впрочем, как обычно. Девочки, выжившие на помойке, выбившиеся с оной в люди, понимают, что по чём в этой жизни, и, зацепив удачу за хвост, Фелиция по полной отрабатывала имя, делала всё, чтобы её удержать. За это он тоже любил эту дрянь. Хватит, наелся великосветских потаскух, что начинают качать права после полугода отношений!

— Да, крошка! Ты моя хорошая! Ты моя девочка!.. — балдел сеньор, глядя, как подпрыгивают перед его глазами незабываемые полушария бывшей дворняжки. Сама Фелиция оседлала его и гнала кросс, и он не знал, долго ли ещё выдержит. И когда приблизился к кульминации, вдруг произошло НЕЧТО.

БУ-У-У-УМ!!!

Взрыв. В доме. Грохот чего-то рушащегося — вроде стены, где расположена входная дверь. Девчонка скатилась с него в испуге, его боец съёжился в предчувствии чего-то плохого. И он сам даже смог подскочить, на оставшихся с молодости рефлексах… Но, к сожалению, это и всё, на что его хватило. В следующий момент в комнату, снеся внутреннюю дверь, оную не заметив, ворвалось три огромных фигуры топающих словно слоны людей. Людей, закованных в боевые скафандры цвета серого хаки! Закрытые забрала и гауссовки в руках…

— Что происходит? — растерянно спросил он, и это всё, на что хватило. В углу, скатившись с кровати, завыла Фелиция.

Один из бойцов назвал его имя. В вопросительной интонации.

— Да, я…

— Вы идёте с нами. Вы задержаны за отлынивание от непосредственных обязанностей…

Двое бойцов, закинув винтовки за спину, подхватили его под руки, и, как есть, поволокли по полу к выходу, свезя коленки.

— Я раздетый! Дайте одеться! Мои вещи!.. — попробовал запричитать он, немного придя в себя и поняв, что от него хотят. Всё же опыт не пропьёшь, а он в этой клоаке не первый десяток лет.

— Раньше думать надо было! — отрезал боец справа.

— Я буду жаловаться! Я… Буду кричать! — попробовал угрожать он, но тот, что слева, одёрнул:

— Малейшая проблема, сеньор сенатор, и вы получите под дых, и далее будете транспортироваться в полубессознательном состоянии.

— А если и дальше не поймёшь, сучий выродок, я тебе ногу сломаю, — добавил правый. — Нам нужно обеспечить твоё присутствие, а не здоровье.

Трудно спорить с парнями после такой с их стороны откровенности. И он не спорил, как бы ни было гадко и стыдно, когда его несли по улице к транспорту, и особенно после, когда вели в здание Сената, в зал заседаний, где и оставили, голого, без одежды, на глазах у всех коллег, и пред камерами — то есть всей планетой.

Мысль: «Зато живой» — успокаивала, но сильно не грела.

— А они что? — спросил Уважаемый Человек помощника, докладывающего о делах. Делами Уважаемый Человек занимался последнее время не очень — было некогда. Слишком сильная рябь пошла по поверхности планеты. В воздухе висело ожидание чего-то, нездоровых перемен, и нужно было замереть и понять, что за ветра дуют. «Железный купол» до сих пор не снят, несмотря на заявления министерства обороны, межпланетная торговля замерла, туристы не могут улететь с планеты, а это серьёзный удар чуть ли не по половине его бизнеса. Конечно, не лично его, но тех людей, которые за ним стоят, кого он представляет на официальном поле.

— А они говорят, рынок не отдадим. Готовы уступить только южную часть Консепсьон, но рынок их, и это не обсуждается.

— Да, оборзели нынче дегенераты… — наигранно тяжело вздохнул Уважаемый человек. Хотя почему наиграно?

— Люди Буффало проявляют активность. Они хотят сыграть на возможной нашей конфронтации и Буффало. И сухими выйти из воды.

— Конрад может проявлять активность, — усмехнулся сеньор, — да кто ж ему даст откусить Консепсьон!

Подумав и всё взвесив, он решил:

— Всё, достаточно. Пока зверствовать не будем, но стоим чётко на своём, и ставим ультиматум. Рынок пусть отдают. Если вдруг одумаются… В общем, не хочу лить лишнюю кровь, — признался он. — Не хочу СЕЙЧАС. Что-то затевается, и когда начнётся, можно будет многое перекроить, изъяв активы у неспособных ими грамотно распорядиться. У нас достаточно людей чтобы произвести впечатление?

— Обижаете, сеньор! — подобострастно вытянулся помощник, насколько позволяло кресло в машине.

— Тогда не торопим события и пока разговариваем. Но — предельно жёстко.

Следующие несколько минут Уважаемый Человек думал о превратностях судьбы. Шакалы не просто так полезли на его территорию — они тоже почуяли, что настала новая эра. Возможно, она продлится не долго, пока наверху не разберутся с портфелями, кто за что отвечает, но стервятники уже кинулись туда, где ещё вчера бы им надавали по рукам или люди тётушки Алисы, или гварды. Волшебное слово «МОЖНО» почуял далеко не только он. И нужно хорошо подумать, как всё это можно использовать.

— Сеньор, остановка! — доложил в ухо голос начальника охраны. — Дорога перекрыта.

Что остановка, Уважаемый Человек и так понял — машина начала торможение. А значит и весь кортеж.

— Кто там такой смелый? — нахмурился он, интуитивно чувствуя грядущие проблемы. Звериная интуиция кричала: «Опасность!», но разум пока не видел, откуда именно.

— Люди в форме. Серый хаки. Шевроны антитеррора.

— Братство, — предположил помощник, но скорее утвердил.

— Твою мать! — заругался Уважаемый Человек. — Их только не хватало. И как не вовремя!

— Сеньор, они хотят видеть вас. — Снова голос начальника охраны, теперь с нотками испуга. — Грозятся разнести весь кортеж.

— Сейчас я им покажу, разнести!..

Уважаемый Человек поднял люк и вылез наружу. И сразу очутился в полукольце из пяти громадин в боевых скафах. Но слева от него из остановившихся машин выходили его люди, его парни — боевая группа. Они всё же ехали «на разборку», или, если тактично, «для разговора», и оснастились по полной программе. Упырей в форме он не боялся. Однако опытный взгляд и чутьё на опасность говорили, что перед ним не только эти пятеро, плюс ещё пятеро у кордона из двух броневиков «Фуэго», перегородивших дорогу. Вокруг них есть ещё машины с «подпиской», и не одна, и даже не две. И в тех машинах люди вооружены как минимум не хуже этих — а у этих в руках и за спинами были линейные винтовки Гаусса — чего мелочиться?

— Уважаемые, что происходит? — уверенным голосом спросил он у ближайшего бойца в скафе.

— Сеньор? — Они спросили его имя. Не поднимая забрала, через внешку.

— Да, я.

— Вы едете с нами.

— На основании?

— На основании того, что в полдень, то есть менее, чем через час, вам надлежит быть на заседании Сената по случаю вопроса о временной передачи власти новому главе государства.

— Я… — Уважаемый Сеньор сдержался и не заорал, и даже не заматерился вслух. — Мальчики, уважаю ваше стремление к правильности, но в данный момент я занят, у меня свои планы. Как только решу свои дела — так и быть, заеду в Сенат, на заседание, а такие вещи происходят не один час.

— Сеньор, вы не поняли, мы не спрашиваем ваше мнение, — жёстко отрезал тип. — Вы просто едете с нами.

По невидимому сигналу начбеза, люди Уважаемого Человека во всех машинах сзади начали доставать оружие. А у них было в том числе и тяжёлое, в том числе и гауссовки не хуже. И был один деструктор, который, наверняка, на всякий случай тоже готовили к бою.

— Уважаемый, как вас там по званию, — ещё более зло и грубо произнёс Уважаемый Сеньор. — Это вы не поняли. Убирайтесь! С! Дороги! Быстро! — отчётливо рявкнул он. Но судя по непрошибаемости щитка забрала, никакого эффекта не достиг. — Вы знаете кто я? Я — сенатор! Имею сенатский иммунитет! Вам это что-то говорит? Вы даже мою машину обшмонать не можете! Даже за превышение скорости оштрафовать! Пошли вон, ублюдки!