— Хорошо. А заговорщики? А переворот? Откуда вообще вся эта хрень взялась?

— Есть такое понятие, лавина, Веспасиан. Камнепад. Ты кидаешь один камень, он толкает несколько, каждый из которых ещё несколько. Почему так? А просто они лежат в таком положении, что их все легко столкнуть. Система расшаталась, и все камешки легли опасно. При сильной гравитации, то есть власти, это не критично, ибо камни при всей их лёгкости и округлости сцеплены с землёй достаточно хорошо, но вот если их сдвинуть насильно. Не надо все-все, для камнепада, как вы поняли, иногда достаточно и одного…

…И получилось, что стоило одной сторонней силе провести в городе акцию по захвату детского сада, как сразу несколько камней, ведомые этим событием, сорвались с горы и полетели, увлекая всё новые и новые, казавшиеся до этого стабильными, лежащими на своём месте.

Мы попробовали заранее купировать этот вариант, если честно, на всякий случай, не рассматривая как основной. Скажем так, не думали, что сеньоры на это решатся, просто имея в виду, что теоретически они могут. И ввели в город войска для подстраховки основной операции по освобождению школы Кандиды де Хезус. Но некто на политическом Олимпе испугался, и плохой сценарий стал главным.

— Напугали своими превентивными мерами, заставив затаившихся камрадов действовать по вашему же плану, от которого вы… Пытались защититься.

— Примерно так. Говорю же, конкретная ирония. Если коротко о камнях и почему они так некрасиво лежат, то там всё не просто, и главное, всё завязано на вражеские разведки. Европейскую не беру — это клоуны. Да, с обширной резидентурой у нас, да, это европейская группа из консервации напала на садик, но они всё равно клоуны — только посмотрите на этого Мухариба и его выродков. Но хуже те, кто за ними в тени. А там и Союз, и Империя независимо друг от друга поддерживая свои креатуры на нашем Олимпе, проталкивают на планете переворот, пытаясь с одной стороны ослабить Венеру, с другой половить рыбки в мутной воде, может чего путного поймают. И именно вчера, с моим арестом, стала явной связь, в частности, Союзной разведки и одной из сил заговорщиков.

— Ты считаешь, руководство специальной полиции входит в состав заговорщиков, и связано с Союзом?

— Не считаю, так и есть. И не специальной полиции, а ВСЁ руководство города. Возможно не помённо, разумеется, но их фигуры стоят на ключевых постах, и они контролируют округ Альфа-Аделина как административную единицу. Слишком слажено у них получилось: как только мы с «трёшкой» вышли на куратора Мухариба и попытались взять для допроса, посланные ими подчиняющиеся городу войска зажали и разоружили нас, отбив клиента. Которым, в подтверждении моих слов о Союзе, оказался секретарь дипломатической миссии второго класса Чжан Юн.

— Тот, кого ты метелил перед камерами.

— Хм… Не метелил, а оперативно допрашивал.

— Да уж, в слишком нужный момент за тобой приехали. Я не сторонник конспирологии, но тут даже мне нечего сказать в защиту специалов города.

— При этом они, я сейчас имею в виду информационную поддержку Мухариба и его банды, знали, что мы их засекли, и, скорее всего, успеем определить местонахождение и взять связного, и специально поставились, вышли на сеанс связи с тем, чтобы меня повязали свои и дискредитировали в венерианском обществе. Типа, вот такие Веласкесы сволочи, не чтут законы дипломатии, их протеже открыто пытает человека с дипломатическим паспортом.

— Хуан, будем справедливыми, у тебя не было доказательств, что этот человек работает с террористами. И у него был дипломатический иммунитет.

— Доказательство как раз были. Это называется «триангуляция». Установления координат источника сигнала по показаниям дальности от трёх точек. Вроде там и по двум можно, но у нас только в этом куполе по контуру было пять установок, которые всё чётко зафиксировали, и я удивлён страусиной позиции этого козла Борхеса, который до сих пор не выкатил Союзу претензии, отчего-то вдруг заплясав под дудку их «гнева» о попытке ареста их сотрудника. Веспасиян, я немного не современен, но считаю, что когда в заложники захвачены наши ДЕТИ — не существует дипломатических паспортов.

Глаза дающего интервью юноши в этот момент сверкнули так, что многим, смотрящим передачу в прямом эфире, стало жутко. И мало кто осмелился сам для себя признать его неправоту.

— Мы бы его раскололи на признание, и Союз бы на коленях ползал, извиняясь, типа, не знали, это личная инициатива господина секретаря второго класса — связь с европейскими террористами. Типа, они сами в шоке. Но теперь так не получится, шумиха на слишком большом уровне, а Борхес засунул язык в задницу. Мы этого урода Юна рано или поздно возьмём, и всё равно он своё получит, благо, на Венере действует «Железный купол» — куда от нас денется? Но нужно время.

— Ты открыто признаёшь, что будете «брать» диппредставителя другого государства… Хуан, мне снова не по себе.

— Спецура работает немного не так, как любые другие службы, Веспасиан. Им позволено то, чего не позволено больше никому. Просто потому, что так надо, интересы Венеры важнее любых других интересов. И так везде, не только у нас — не надо сильно драматизировать. Просто обычно такие вещи происходят в тишине. А благодаря камрадам из управления столичным округом историю вытащили на сукно. Но пусть я и не министр иностранных дел, как сеньор Борхес, всё равно ответственно заявляю: мистер Юн понесёт наказание. И рано или поздно будет допрошен и показательно уничтожен.

— Хорошо, не буду лезть, эти материи выше моего уровня и ума дела — тут рулит государственная безопасность и высшие государственные интересы. Скажи, все те ужасы, которые тебе инкриминируют, ты совершал? Убийства, там, нехорошее поведение, кошечек не кормил?

— Ужасы? Где ты видел в моих обвинениях ужасы? Убийства? Совершал. Это были плохие люди, и честно своё заслужили. Но я был при исполнении, а при исполнении убийство — не преступление. Вопрос в том, судьи кто? Королева в больнице, и решение по мне будет зависеть только от того, чья креатура возглавит межведомственную комиссию по моему делу. Остальное не важно.

— В девятнадцать лет и при исполнении?

— Что тебя смущает?

— Нет, ничего. Наверное, инерция мышления. И в «Цитадели» ты состоял?

— Почему состоЯЛ? И сейчас состою. Я занимаюсь их информационным прикрытием, не забыл? Координацией с властью. И я почти открытым текстом это говорил.

— Ты говорил, что это — проект власти, какой-то её части. Проект Веласкесов?

— Веспасиан, такие вещи нельзя говорить открыто — не поймут. Давай следующий вопрос.

— Ты признаёшься в преступлениях, за которые сидеть не пересидеть, и ничего не боишься? Тебя обвиняют не только в поддержки «Цитадели», ты и без неё наследил.

— А чего бояться? Я выбор сделал. Если выбранная мною сторона проиграет в политической борьбе — мне так и так не жить. Если выиграет — никто меня никуда не посадит. Ибо эта борьба — моя работа, не на себя ж я ТАК работаю?

— Историю пишут победители. Кто победил — тот хороший. А проигравший — коварный и злой. Я правильно понял?

— Ага, примерно так. Ещё вопросы?

— Наверное, задам главный. Чего дальше ждать?

— Дальше — неповиновения армии. Часть войск, возглавляемая офицерами из мятежников, в обозримое, пусть не ближайшее время, попытается атаковать Золотой дворец.

— Сразу так круто?

— А чего тянуть? Пока королева в отключке, им надо спешить. Но это ещё не всё. В недрах диаспор зреет недовольство, и его искусно подогревают «друзья» из Союза. Я жду массового неповиновения, акций протеста и просто беспорядков с участием диаспоры. И открыто предупреждаю людей — не высовывайтесь никуда, запаситесь продуктами сейчас, пока в городе порядок, и когда начнётся — сидите дома, не мешайте наводить порядок тем, кто сможет это сделать, и я если честно без понятия, кто это будет. И всё усугубится нашими родными мародёрами, которые выйдут на улицы пограбить под шумок, когда начнут буянить диаспоры. И главная сила, которая должна будет подавить это восстание и беспорядки, получит от своего руководства приказ не вмешиваться — я про городскую полицию. Просто потому, что руководство города планирует в оных беспорядках обвинить принцессу Фрейю.