Каждый беспокоился об Алёне, соблюдая свои интересы. Алёна продолжала беспокоиться о Мише. Миша беспокоился обо всех и хотел мира во всем мире.

Одни люди счастливы, а другие как будто нет. На самом же деле шансы у всех равны, и все зависит от того, кто и как решит это для себя считать.

Веселье и философию ты любишь одинаково сильно, поэтому в том и другом находится в высшей лиге, – ответила Алёна улыбаясь.

Сколько, по-твоему вариантов у двухфакторного сочетания «грешить и каяться»?

Сначала вопрос показался Алёне слишком сложным, но, немного подумав, она ответила:

Делать первое и второе одновременно. Делать сначала первое, потом второе. Делать сначала второе, потом первое. Делать только первое. Делать только второе. Не делать ни того, ни другого, чтобы не сожалеть.

Ого, как много вариантов получилось! Какой из них берём?

Ну, тут смотря что считать грехом, – ответила Алёна. – Если уныние, в чём я, бывает, преуспеваю, то для меня характерно сначала грешить, а потом каяться.

А в остальных случаях?

Алёна чувствовала по телефону, что он улыбается.

Прочитала недавно во всемирной паутине: «быть восхитительно-неправильным для окружающих и уверенно-счастливым для себя». Это здорово. И похоже на первое без второго. Но у меня так не получается.

Так нам есть к чему стремиться! Поехали!

Шеф сидел, откинувшись на спинку директорского кресла. Глаза за очками метали молнии и картечи. Казалось, стекла вот-вот разлетятся вдребезги, и не происходит это только потому, что шеф опасается производственной травмы. Левая щека нервно подергивалась. Причёска встала дыбом.

Это такая шутка? – спросил он, понимая обреченность вопроса, поскольку знал, что шутки и анекдоты – не Мишин конек.

Я ведь предлагал вам вместе, помните? – Миша старался смотреть мимо шефа.

Он мне предлагал… Ну да, конечно. Вот я теперь думаю: кто кому вместе предлагал, и зачем я это сделал?! – вопрос шефа был обращен к дыроколу на столе.

Юлечка, надеюсь, уходит с тобой?

Да, – коротко ответил Миша.

Ну хоть не мне придется оплачивать декретный отпуск.

Миша опустил голову еще ниже. Ему хотелось поскорее уйти.

С какого дня мне можно не выходить на работу?

С этой минуты ты абсолютно свободен! – еще более холодно ответил шеф. – Вот уж истинная правда: добрыми делами вымощена дорога в ад. Это, видимо, твоя благодарность за всё.

Оба понимали: отделяясь, Миша уводит за собою определенный поток пациентов и создает конкуренцию. Один на это рассчитывал, второго это приводило в бешенство.

Я пойду. До свидания, – Миша протянул руку, но шеф сидел, не шелохнувшись.

Миша вышел из клиники. Подул прохладный ветерок сожаления и обиды: без него готовы обойтись, начиная с этой минуты. Миша сел в машину и закурил. Шеф не подал руки…

Телефонный звонок прервал размышления. Юлечка беспокоилась «как всё прошло» и просила купить скотч, освежитель воздуха и чайный сервиз. Ласковый голос вернул к текущим вопросам. Раз он так быстро освободился, то до вечера можно успеть ещё целую кучу полезных дел.

Шеф снял очки, потер глаза ладонями, поморгал, понял, что без очков слеп, и снова их надел. Он достал из ящика стола сигареты. Шеф был не против даже выпить, но решил все-таки дождаться конца рабочего дня. Он был расстроен и уязвлен.

У Миши теперь была собственная клиника, ученая степень, Зайка и масса планов на будущее.

Звонок прозвучал резко. Алёна вскочила с дивана и стала озираться в поисках телефона. Было пять тридцать утра, и звонил Миша.

Я уже во дворе!

А что ты там делаешь? Поднимайся домой, – предложила Алёна, заранее предполагая ответ. Но Миша почему-то сразу согласился.

Иду, открывай!

Алёна едва успела плотнее закрыть дверь в Петину комнату, как открылась входная, и на пороге появился Миша.

Миша, откуда в таком виде? И в такую рань…

А ты что, не рада?

Рада. Пошли на кухню, Петя спит.

Миша вытащил из внутреннего кармана куртки коробку с духами.

Это тебе! – сказал он гордо.

Духи в пять утра? – Алёна недоумевала. – Что случалось, Миша?

Не нравятся?

Нравятся, но почему вдруг…

Ну так бери, раз нравятся.

Алёна взяла духи.

Ты будешь завтракать? Или, может, лучше поспишь? – предложила она.

Завтракать? Завтракать буду! И посплю!

Алёна совершенно растерлась. На возвращение это не было похоже, но что-то точно случилось. Едва добравшись до кровати, Миша отключился и проспал до обеда. Когда он вновь появился на кухне, она накрывала на стол.

У тебя телефон разрывается в кармане.

А пива нет?

Нет. А что празднуем?

Выходной, имею право, – ответил Миша, – В кино поедем? Петька просится.Алёна не могла вспомнить, когда такое было в последний раз.

Конечно поедем, – сказала она вслух.

Петя был рад, что едет в кино с родителями, ведь обычно это была только мама. Но пустые бутылки из-под пива под ногами отца ему не нравились. Сначала он отвечал на вопросы Миши о школе, но потом замолчал и отвернулся к окну.

В кино Петя пошёл один, мама с папой остались в машине. Миша сначала пытался рассказывать Алёне о клинике, но вскоре опять уснул. Когда он открыл глаза, Петя уже садился в машину.

Миша обернулся и как-то долго посмотрел на Петю.

Поехали, – сказал он резко, обращаясь уже к Алёне.

Куда? – спросила она.

Я покажу где остановить.

Воскресный визит закончился также внезапно, как и начался.

Алёна остановила машину, На этот раз Миша вышел не за пивом. Он просто ушел.

Домой? – спросила Алёна сына.

Да, – ответил Петя и заморгал глазами.

Вечером пришло сообщение от Миши:«Как там маленький Никитка? Я люблю вас!!!»

Юлечка родила накануне. Миша перепутал адресатов.

Сообщение пришло как гром среди ясного неба, ведь прошедший день, упуская детали, показался Алёне почти хорошим.

«Кто такой Никитка?»

«Кого ты любишь?»

«Для кого это сообщение, и почему его получила я???» – отправила череду своих Алёна.

Миша сидел с очередной бутылкой пива в пустой квартире и строчил сообщения Юлечке. Каким образом одно из них ушло Алёне, он и сам не понял. Он собирал губы уточкой и пытался придумать что-нибудь более или менее правдоподобное.

Сказать, что Миша соврал не колеблясь ни секунды, было бы неправильно. Время на размышления все-таки ушло.

«У сына моего друга сегодня день рождения. Я их поздравил».

«Ты так сильно любишь сына своего друга?!»

«Это запрещено? Или ты возражаешь?» – парировал Миша.

Алёна хотела верить и одновременно ощущала бредовость объяснения. Однако другого у неё не было.

Подробности личной жизни Миши были ей неизвестны. Гораздо позже она узнала о мальчике с таким именем и сопоставила всё по времени и обстоятельствам.

Всю ночь накануне Миша отмечал рождение сына. Что заставило его явиться спозаранку к Алёне и Пете? Это ведь не та радость, которую они были готовы с ним разделить. Но он приехал. Это был порыв. Хотя духи были куплены заранее.

Компенсация? Оправдание? Извинения? Возможно ли извиниться духами или чем бы то ни было за рождение ребенка другой женщиной? И надо ли за такое извиняться? Миша не знал, для чего заранее купил подарок, для чего приехал. Или знал.

Один реальный повод приехать у Миши всё же был. Он обещал Зайке встретить её из роддома в обручальном кольце. Его кольцо лежало в его тумбочке. Да, несмотря на развод, у него была его тумбочка и его кровать. Всё, что было его в доме Алёны и Пети, оставалось на своих местах. Он точно знал, что и кольцо лежит на своём месте, а возможно даже бережно хранится.