Сергей взял один из камешков, запустил его прыгать по воде, но поверхность реки была неспокойной, и камешек, отскочив от воды всего один раз, зарылся в буруне и больше не показывался. На море камешек прыгал и пять раз, и больше, а ночью и вовсе терялся из виду, и казалось, что он может допрыгать до другого берега.

Ширина реки была метров семьдесят. Местные жители обещали показать, где находится брод, но водитель наотрез отказался пересекать ее, сказав, что у него новая машина и он не хочет рисковать.

– Не поеду, – уперся он.

Пришлось бы им поворачивать обратно и за такой демарш давать расчет водителю, но вдоль берега рядом с бродом стояло несколько старых машин, владельцы которых предлагали путникам перевезти их через речку. Предлагали даже переправиться на лошадях. Впечатлений от такого перехода было бы море, но приходилось думать об аппаратуре. Не дай бог лошадь оступится. Ладно – они в воду упадут, не привыкать, выплывут, а одежду высушат, но они ведь тогда камеру свою загубят, испортится она. Камеру только в Москве починят, если вообще починят. Сергей слышал, что такое случилось с какой-то иностранной съемочной группой. Их машину снесло течением, и та затонула вместе со всей аппаратурой. Пришлось организовывать спасательные работы.

Для переправы они сторговали за 30 долларов ГАЗ-66 с огромными, чуть ли не в две трети человеческого роста колесами. На машине еще осталась местами военная окраска. У нее был открытый рамный верх, на который, чтобы спасаться от жары, натягивали брезент, но брезент, то ли потерялся, то ли испортился.

В машине все заскрежетало, заскрипело, когда водитель завел ее и начал переключать скорости. Она сама по себе медленно скатилась к реке, вошла в воду, разгоняя тупым носом волны. Колеса наполовину погрузились в воду. «Хундай» вода бы залила по водительское кресло.

Течение было быстрым, как у горных речек. Вода настойчиво билась в машину, стараясь столкнуть с брода. Возле ее колес все время образовывались пенные буруны. Конечно, рессоры машины не рассчитывались для комфортной езды, напротив, они делались из того расчета, чтобы водитель из-за постоянных сотрясений – не заснул и всегда следил за дорогой. Машина буквально переваливалась через огромные валуны, что устилали дно реки. Ощущение было такое же как на русских горках, когда санки начинают спускаться вниз, а душа уходит в пятки. Однажды Сергею показалось, что колеса потеряли дно и машину начинает сносить. Но это было совсем короткое ощущение, буквально в следующее мгновение колеса вновь нащупали очередной валун.

Сергей подумал потом – что надо было снимать как они переправляются.

Первая линия, что располагалась на вершине небольших гор, была ничем не примечательной – на окопы Сергей уже вдоволь насмотрелся, и ему надоело писать об одном и том же.

Единственным отличием было то, что они встретили мальчика лет двенадцати с калашом в руках. Он, как и остальные солдаты, нес службу. Такого словосочетания как «сын полка» в афганской армии не было. Парень был сыном кого-то из сержантов, и вот с малолетства тоже готовился к армейской службе. Мальчик рассказывал, что ждет приказа о наступлении и тогда он первым выбежит из окопов и побежит в атаку.

– Да, да, – поддерживали его солдаты, что собрались вокруг мальчика и журналистов, – он у нас очень бойкий. Мы попробуем за ним угнаться. Но он до талибских окопов точно первым добежит.

На обратном пути, прежде чем вернуться к речке, на берегу которой их ждал «Хундай», они сделали небольшой круг. Шурик показывал им множество разрушенных, брошенных зданий, что стояли по обочине дороги. Переводчик пояснял, что талибы, отступая, проводят политику «выжженной земли».

Время близилось к ужину, а они еще не обедали. Консервов с собой они не взяли. Но настолько уже осмелели, что решили попробовать стряпни в придорожной харчевне. Когда они только собирались в дорогу и зашли в отдел протокола, где им выдали билеты на самолет, начальница отдела наставляла их; «Мальчишки, вы только предохраняйтесь».

Фраза звучала двусмысленно, можно ведь было подумать, что она говорит о презервативах.

– Да зачем нам эти приключения? – решил пошутить Игорь.

– Нет. Вы поняли меня? – не унималась начальница, голос у нее был зычным. Ее наверняка было слышно в коридоре и соседних комнатах, а все кто там находился, должны были от таких наставлений улыбнуться, – я про водку говорю.

Секретная тара вместе с содержимом осталась в доме и если у них сведет желудки, то лекарство они смогут принять лишь через несколько часов.

Харчевня представляла из себя одноэтажное длинное, как коровник, глиняное строение. В стенах были проделаны отверстия для окон, но рамы в них не вставили, и уж тем более никто их не собирался стеклить. Они были нужны для того, чтобы в помещение залетал ветер, для этого открывали и двери по бокам строения, так что оно обдувалось со всех сторон, и внутри было даже чуть прохладно.

Одновременно здесь могли есть несколько десятков человек, но в харчевне почти никого не было. Совсем уж в диких местах, где люди жили годами, как в замкнутом мире, приезд группы журналистов становился событием, посмотреть на которое собиралось все поселение. Но здесь дорога была торная. По ней проехало множество иностранцев, так что на Сергея и Игоря посетители харчевни только покосились, а потом вернулись к трапезе и своей беседе.

Посредине шел проход, а по бокам располагались подиумы, укрытые светло-коричневыми ковровыми покрытиями. На потолке крепились подвески, а на них – на огромных крюках висели бараньи туши. Из них то и готовили еду. Сергей поморщился, увидев, что вокруг туш летают стаи мух. Но бараний жир был тугоплавким. Свиной – портился мгновенно, а бараний – нет. С туш срезали жир, а под ним находилось чистое мясо, так что может эта трапеза закончится для желудков и без серьезных последствий. К тому же в своих поездках они уже немного потренировались.

Обувь они сняли в проходе, на подиумы забрались босиком, расселись вкруг.

– Что хотите? – спросил дехканин. Вряд ли он был хозяином заведения, скорее всего лишь официантом. Впрочем, к дорогим гостям, у которых явно есть чем расплатиться за угощение, мог бы выйти и хозяин.

– Шашлык и чай, – сказал Сергей.

Им принесли железную тарелку, на которой лежало штук двадцать шампуров с кусками мяса, нанизанными вперемежку с курдючным салом. Выглядело угощение не очень аппетитно. Кусочки были совсем крохотные – размером не больше фаланги большого пальца.

Сергей взял один из шампуров зажал зубами кусок мяса и сала, осторожно стянул их, стал медленно жевать и вдруг понял, что сочетание этого мяса с курдючным салом – очень вкусно. У него прямо челюсти свело – так ему угощение понравилось. Сергей заработал челюстями активнее.

– Ну, как? – спросил Игорь, дождавшись, когда Сергей проглотит первые куски.

– Ты ждал – не отравлюсь ли я?

– Скорее – начнет тебя выворачивать или нет.

К этому времени водитель и переводчик тоже принялись за трапезу и с нескрываемым удовольствием поглощали мясо.

– Вкусно. Можешь – есть, – сказал Сергей.

Перед ними появился чойнак никель таджики, в котором плескался горячий чай. Его разлили по пиалам, пить горячий чай в такую жару было даже приятно, да и запивать чем-то холодным жирное мясо было нельзя, а то и вправду заворот кишок случиться, когда жир в желудке застынет. Горячий чай его быстро растапливал.

Краем глаза Сергей заметил, что поодаль метрах в пяти от них на подиум забрался человек в грязной хламиде. Когда-то она была серой, но теперь стала бурой от въевшейся в нее грязи. Его борода была всклокочена, свалялась, в ней обломал бы зубы даже железный гребень. Вместе с ним на подиум подсел мальчик лет пяти-шести.

Бочком-бочком нищий постепенно подбирался к их компании и спустя несколько минут он оказался рядышком. Сергей почувствовал тяжелый запах давно не мытого человеческого тела. Такое соседство сильно мешало приему пищи.