Сюда, следуя моде, из душного Санкт-Петербурга семья чрезвычайного уполномоченного господина Чжана Шуан Ли приезжала уже четвертое лето.

И внутренний двор, и весь дом обустроили на китайский манер. Резные деревянные колонны крыльца, большой балкон, украшенный яркими фонарями, роскошная пагода, увенчанная золоченой статуей будды, в углу двора – все это напоминало местным обитателям их родные края.

Вернее воспоминания о Поднебесной хранило старшее поколение семьи Чжан и их верные слуги. Сын Тао своей родины не помнил, он покинул ее младенцем. Его сестра Юи родилась в Санкт-Петербурге.

Традиции Поднебесной тут старались поддерживать, не смотря на сложности, вызываемые сильным влиянием извне.

Молодой господин Тао имел определенно больше свободы чем любой его сверстник на родине. Однако семья жила по четким директивам самой вдовствующей императрицы Цыси, неукоснительно подчиняясь ее прямым указаниям.

По воле императрицы, Тао получал уже третье образование, теперь – железнодорожного инженера. Он до сих пор считался студентом.

И, хотя Тао выглядел гораздо моложе своего возраста, его несколько напрягала эта затянувшаяся учеба.

Тао всей душой стремился в Поднебесную. То, как тоскует по своей родине его отец, господин Чжан, возбуждало в молодом человеке огромную жажду познания.

Однако все его просьбы о поездке, хотя бы ненадолго, господин Чжан резко отвергал.

– Императрица на этот счет не давала своего позволения, неизменно отвечал господин Чжан.

– Но ведь можно спросить, – удивлялся Тао.

– Нет. Мы не можем ничего ни просить, ни спрашивать. Будет воля нашей императрицы, тогда… Нам остается только ждать и надеяться.

– Можно я хотя бы поступлю уже на службу?

– Будет воля императрицы, поступишь, – вздыхал господин Чжан.

– А если я захочу жениться?

– Придет время, нам пришлют для тебя подходящую невесту… А пока, ходи к своей Жули, никто этого не запрещает.

Тао прекрасно знал, что отцу докладывают каждый его шаг. Он привык к этому с самого детства. Но иногда становилось невыносимо обидно…

Выпустить пар помогали упражнения с мечом в импровизированном спортивном зале, обустроенном во дворе дома.

– Будешь зевать или защищаться? – Крикнул Тао одному из своих верных телохранителей. Тот не слишком активно отражал удары меча.

– Вставайте оба! – Велел Тао и остервенело ринулся в бой.

Острые лезвия высекали искры. Двор наполнился звоном металла и боевыми криками. Отражая удары молодого господина, Чун запрыгнул на дровяной сарай. Тао последовал за ним. Сражаясь, они скатились вниз. Тао, сделав кувырок, нанес противнику удар ногой. Тот отлетел к телеге с сеном. Стоящий рядом конь равнодушно фыркнул.

Пока Чун поднимался, Тао расправился с его братом. Он загнал Сишаня в угол, где тот притворно сдался.

– Дерись! – Раздосадованно воскликнул Тао, но Сишань опустил свой меч.

– Что на вас нашло, господин? – Потирая ушибленное плечо, спросил Чун.

Тао опустил меч. Он виновато оглянулся вокруг. На секунду взгляд остановился на окне второго этажа. Оттуда внимательно, но бесстрастно взирала на двор его мать, госпожа Чжан Янлин.

Сима не находила себе места. Завтра Сомовы придут официально свататься. Что делать?

Аркадий Сомов ее судьба? Как Нерябов у Глаши Котовой?

Перед глазами Симы потенциальный жених стоял как деревянный истукан с ничего не выражающей физиономией. Симу передернуло.

Ну нет!

Хотя… Аркадий вполне привлекательный молодой человек…

Могла бы она его полюбить и быть счастлива? Сима внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Глаза сияли, и любовью наполнен был ее счастливый взгляд, – прошептала она и глубоко вздохнула.

Сестра Наташа на вокзале выглядела такой красивой и счастливой. Не мудрено, ведь она ехала к любимому мужчине. Наташа сама его выбрала. Почему Сима не может также сделать свой выбор?

Выйти замуж за Аркадия, чтобы получить независимость от отца, а потом развестись, как сестра, и поступить на сцену?

Но ведь какое-то время с ним придется жить! И развод – это так сложно. Василий Александрович, в отличие от своего брата, Наташиного отца, доброго и любящего, этого никогда не позволит.

А еще, вдруг дети пойдут…

Сима схватилась за голову и бросилась на кровать.

– Буду рыдать! – Сказала она и уткнулась в подушку.

Маленькие Сомовы в мундирах с иголочки дружно маршировали за своим отцом Аркадием. Сима изо всех сил пыталась к ним пристроиться, но никак не могла попасть в общий ритм марша. Ноги отказывались слушаться, будто она шла с пудовыми гирями. Перед ее глазами возник огромный зрительный зал. Скучающая публика откровенно зевала.

Сима закричала, но ее голос заглушил барабан, глухо отбивающий такт где-то в глубине оркестровой ямы. Аркадий, не оглядываясь, вел шествие вперед. Барабан стучал все сильнее и чаще.

Симе стало холодно и она проснулась.

Огромные капли дождя барабанили по карнизу. В открытое окно залетали брызги.

Сима с трудом поднялась и закрыла окно. Не до конца осознавая, что делает, она достала из шкафа большой дорожный саквояж.

И тут ее охватило чувство похожее на панику. Сима лихорадочно, будто за ней гонятся, начала запихивать в саквояж все подряд. Платья, туфли… Сгребла, не разбирая, все, что стояло на туалетном столике.

– Деньги! – Она открыла небольшую лаковую шкатулку, – на билет должно хватить!

Сима бросила взгляд на письменный стол и на секунду задумалась.

Написать записку отцу? А надо ли?

Саквояж не закрывался. Сима решительно, не выбирая, выдернула из него пару платьев и защелкнула замок.

Не оглядываясь она направилась к двери и толкнула ее. Дверь не поддалась. Сима нажала сильнее. Дверь оказалась запертой!

Решимости моментально поубавилось. Она застыла на месте. саквояж выпал из рук.

Вставленный снаружи ключ закрывал замочную скважину.

Как же так?

Нет, она не сдастся!

Сима вытащила из волос шпильку и, засунув в замочную скважину, толкнула ключ.

Снаружи раздался громкий металлический звук. Сима схватила со стола карандаш, встала на четвереньки и просунула карандаш под дверь. Ключ лежал совсем близко… Но неожиданно в коридоре послышались шаги Василия Александровича.

Сима вскочила и схватила саквояж.

Куда?

Она лихорадочно запихнула его под кровать и быстро залезла под одеяло.

Дверь открылась. Отец с минуту постоял на пороге, щелкнул выключателем, погасив свет и вышел. Ключ в замке повернулся два раза.

Сима соскочила с кровати и заглянула в замочную скважину. Пусто!

Она медленно опустилась на пол, прижалась спиной к двери и с тоской посмотрела на увенчанное ажурной решеткой окно, за которым лил холодный дождь. Отражая желтый свет уличного фонаря, капли сползали по стеклу, как большие золотистые слезы.

С утра, под бдительным присмотром Матрены, Симе позволили посетить ванную комнату, после чего опять заперли. Освободили ее только к обеду.

Василий Александрович строго посмотрел на дочь.

– Не вздумай чего выкинуть!

– И не собираюсь, – спокойно ответила Сима, наигранно изящным жестом поправляя идеально уложенные волосы, – раз вам не терпится от меня избавиться, я приму его предложение. Не извольте беспокоиться!

Василий Александрович удивленно посмотрел на дочь, но на пороге уже топтались Сомовы и он поспешил к ним навстречу.

Обед прошел идеально. Старший Сомов изрядно заправился коньяком. Эмма Карловна, не переставая, кудахтала. Сима улыбалась, краснела от каждого вопроса и скромно опускала глаза. Василий Александрович поглядывал на нее с некоторым недоумением. Аркадий как всегда молчал.

Наконец наступило время для самого главного.

По команде Аркадий, этот юрист с душой солдафона, вскочил. В его руках Сима увидела маленькую коробочку, перевязанную красной ленточкой.