– Да собственно, о том, что человек всегда чего-то хочет. И мужчина, и женщина, по идее, должны куда-то стремиться. Потому, что пока мы к чему-то стремимся, – мы живём. Если мы перестанем стремиться – всё! Жить не будем. Хочется жить хорошо. Хотя, что это значит «жить хорошо», – ни я, ни ты, ни кто-то другой, – не знаем.

– Допустим, я – золотая рыбка, – стала фантазировать Галина, – а ты загадывай три желания. Первое, я так понимаю, узнать что такое «Жить хорошо»?

– Ну, это уже пошла философия. Естественно, я не стану ответом на этот вопрос заморачиваться, а стану сразу требовать каких-то материальных благ. Потому что та жизнь, которой я живу… Я не живу, а прозябаю. Человеческая природа нам что подсказывает? Я как та старуха в сказке, что ни дашь, – всё будет мало. И, в конце концов, останусь, как и сейчас, у разбитого корыта.

– Ещё чего попросишь? – интересовалась Галя.

– Попрошу для братьев мужа моего покойного, светлого, хорошего будущего. Может, мне и второго мужа не так обязательно, – главное, чтобы Герман, Вадька и Толичек были пристроены. Чтобы у них всё было нормально.

– А третье желание? – не унималась Галина.

– Не знаю. Повторяю. На мой взгляд, главная проблема в том, что человек даже для себя не может сформулировать то, чего ему надо, что он хочет. Какое счастье ему нужно? Денег? А деньги свалятся и, как бетонная плита, его раздавят. Будет плакать и причитать: «Чтоб их не было, этих проклятых денег!». Взять мою директрису. В свои сорок семь лет она очень хорошо выглядит. В прошлом году, на восьмое марта, она сделала у нас на глазах «колесо». Не каждая женщина в сорок семь лет, даже если она в юности занималась гимнастикой, сделает «колесо». Согласитесь? У неё машина «Ниссан», она дочку свою сделала директором частной школы. Рекомендовала. А сама она – директор Госучреждения, в котором я тружусь вольнонаёмным кассиром. И вот, казалось бы, всё у неё есть. Всё! Но я же вижу, как она бесится, как с людьми разговаривает. У неё жуткие перепады настроения. Тот народный артист, с которым её ваш Андрей познакомил, от неё ушёл. Это для неё, конечно, был удар под дых. Потому, что она к этой связи относилась серьёзно. Она-то думала, что – всё! Увела его у жены. И вдруг такой облом. Самое интересное, что после народного артиста у неё никого нет, и вряд ли предвидится.

– Из-за этого злится? – полюбопытствовала Галина.

– Да. Злится. Это какой-то кошмар. Иногда она так разговаривает, что всем становится понятно – по ней психушка плачет. Но она – директор, и все дипломатично помалкивают. И я вместе со всеми молчу. Ты, Галь, такие вопросы задаёшь… Тут всё человечество, может, ответа на них не знает, а кто я такая, чтобы одна за всех отвечать.

– Это, какие «такие» вопросы я тебе задаю? – засмеялась Гордеева.

– «Что такое счастье? Есть ли счастливая любовь?».

– Я тебе таких вопросов не задавала.

– Какая разница. Я сама себе их часто задаю. Что на них можно ответить? На моей памяти таких людей не было. Потому что всегда встревают, мешают какие-то проблемы. Не одно, так другое. Не другое, так третье.

– У тебя понятие счастья – это безоблачная жизнь? – спросил я.

– У меня женское понятие.

– В чём-то главном человек должен преуспеть, в чём-то второстепенном потерять. Здесь, мне кажется, ключ от счастья. А если во второстепенном находишь себя, а в главном проигрываешь – будешь чувствовать себя несчастным, – повторил я чью-то понравившуюся мне мысль.

– У каждого своё.

– Или женское счастье – это особенное счастье? – настаивал я.

– В общем – да. Оно отличается от мужского. Потому что у женщин совершенно другой взгляд на жизнь и ориентиры другие. Мужики, ведь они что? К чему стремятся? Перепрыгнуть другого. Из штанов выпрыгивают друг перед другом и в этом видят смысл жизни. У женщин всё по-другому.

– Тáк ты про мужчин думаешь? – удивилась Галина.

– Конечно, Галь. А ты посмотри на них: «А у меня такая „тачка“! А у меня две таких! А у меня – то! А у меня – это!».

– Глупость говоришь, – вступила Гордеева в полемику с соседкой, – У нормальных мужиков просто деньги появились, надо же их на что-то тратить. Одни дом строят, другие машину меняют на лучшую. Не в копилку же складывать. Например, те, кого я знаю, – у них давно нет такого настроения, чтобы похвастаться, показать, что они лучше всех. Это ты что-то придумала. А мечтают, знаешь, они о чём?

– Чтобы опять стать нищими? – влез в разговор я.

– Ты так думаешь? – сверкнула глазами Галина.

– Конечно, – смеялся я, – у нищего-то жизнь интереснее.

– Ты действительно в этом уверен? – стала допытываться и Королёва.

– Ну не совсем нищего, скажем, бедного человека. Ведь деньги, в особенности большие – вещь вредная. Станешь бояться воров и грабителей, ночей не спать.

– А ты сейчас не боишься воров и грабителей, когда за копейку могут просто искалечить и даже убить? – закричала на меня жена, – Сколько случаев!

– Не боюсь, всё это легенды. Меньше смотри «Дорожный патруль» и «Криминальную хронику».

– Мир не переделаешь! – Галина всё больше расходилась, – Воры и убийцы были, есть и будут!

– Да не собираюсь я никого переделывать, – стал я оправдываться. – Свою бы жизнь достойно прожить.

И тут вдруг Тонаканян обращаясь к Королёвой, стал кричать:

– Родишь мне сына Арутюна, а иначе я на тебе не женюсь. Вещички соберу и уеду в Ахалкалаки. Поняла?

– Поняла. Я давно тебя поняла. Ему больше не наливайте, спиртное плохо на него действует, – распорядилась Валентина.

– Заткнись, женщина. Ты знаешь, что в Армении нашли карту звёздного неба, сделанную две тысячи лет до нашей эры? Так на ней больше звёзд открыто, чем современные учёные знают. Раньше Армения была от Средиземного моря до Каспийского. Сверху Чёрное море, а снизу Тегеран. Такое было государство! И население было сорок миллионов. Это две тысячи лет до нашей эры. Не было тогда такой национальности – грузин. Я про твоего Ираклия говорю. А как народа их вообще не существует, они вышли из армян. Это, если точно по-русски выразиться, – наши меньшие братья. А как армяне приняли христианство? Знаете? Рассказать? В триста первом году Святой Григорий пришёл к нашему царю Трдату Третьему и стал уговаривать его принять христианство. Тот его в Аштарак, в башню посадил на сорок дней без еды и воды и сказал: «Если выживешь, значит, стоящая вера». А Григорий ему в ответ: «За неверие у тебя свиные уши вырастут». И вот проходит сорок дней и ночей, Святой Григорий из башни выходит, а у царя, за неверие, свиные уши выросли. Царь говорит: «Помоги, я уверую». Так Армения приняла христианство. А вокруг же оставались огнепоклонники. И ассирийцы, и вавилоняне, и персы. Персы – это теперь Иран, вавилоняне – Ирак, ассирийцы – Сирия. А турок не было тогда. Это татары. Они пришли, попросились: «Можно арендовать ваши земли?», и устроились. Стали жить, всех потом повыселили. Я не хвалюсь, но мы армяне, самые умные и самые храбрые. Есть анекдот. Умирает старый армянин. Сыновья спрашивают у него: «Что нам делать, отец? Как жить дальше?» – «Берегите евреев, дети мои, их уничтожат, за вас возьмутся». Евреи повсюду живут, всеми управляют, кроме Армении. А почему? Потому что в Армении обманывать некого. Армянина невозможно обмануть.

– Неужели совсем не живут? – усомнилась Галина.

– Ну, может один, два, – и то у них матери армянки. Они по-армянски говорят, только фамилии еврейские носят. Знакомый у меня был грузин, – ни одного слова по-грузински не знал. В нашем городе из ста пятидесяти тысяч жителей, только двадцать грузин и по всему району две тысячи. И все по-армянски говорят, город называется Ахалкалаки. На территории Грузии. Смешной эпизод был. Я агентом в ГОССТРАХ хотел устроиться. Послали меня из нашего города в Тбилиси, в главную контору. Захожу, там меня по-грузински спрашивают. Я по-грузински ему отвечаю, прошу: «Говорите по-русски, я плохо говорю на грузинском языке». Он тогда меня подковырнул: «Как же будешь ты людей страховать? С ними же надо будет по-грузински разговаривать». Я ему спокойно ответил, что в нашем городе на сто пятьдесят тысяч армян всего двадцать человек грузин и те по-армянски говорят лучше, чем на родном языке. Это его взбесило, да я ему ещё и денег не дал. Он, прогнал меня, сказав: «В Грузии живёшь, а грузинского языка не знаешь!». А насчёт храбрости, так мы, как приняли христианство, так всё время воевали. Воевали со всеми. Все же были огнепоклонники. В трёхсотом году нашей эры воевали с персами. У нас армия была восемьдесят тысяч, а у персов двести тысяч, да ещё сорок боевых слонов. Вот во время последней войны в Японии были самоубийцы, так мы это дело раньше японцев изобрели. Забросили их в тыл персидской армии, они слонов поранили и слоны стали топтать своих. Я не хочу хвалиться, в Азербайджане восемь миллионов человек, а в Карабахе сто тысяч армян и с ними не могут справиться. Потому что если армянин возьмётся за оружие, то будет всем не сладко. Турки, у них сорок миллионов, они сказали Азербайджану: «Что вы наделали? Зачем разбудили спящего льва?». Со всеми Армения воевала, разделилась на княжества. С Македонией только не воевала. Александр Македонский, когда пришёл в Армению, то сказал: «Я с вами воевать не буду, потому что я сам армянин, и мы с вашим царём вышли с одного престола». А так всё воевали. Константинополь обещал помощь, да всё обманывал, не присылал никого.