Я страшно волновался и не знал, что делать. Я не хотел, чтобы человек погиб по моей вине, причем в первый же час знакомства со мной! Если бы я ударил в противника заклинанием, Милиану не пришлось бы отвлекать всё его внимание на себя. Тогда бы он не был ранен.
— С боевым крещением, во всех смыслах… — Улло вдруг улыбнулся. Его лоб пересекала большая поверхностная ссадина, несильно кровоточившая; из разбитой щеки стекала тоненькая струйка крови. Ладони покрыты многочисленными ранками.
— Спасибо… Вы как? — Я не знал, как помочь, и только хлопал глазами, давясь словами от испуга. Улло посмотрел на свою руку, в которой лежала палочка.
— Ну… Хорошо что не сломана, — вздохнул он.
— Я безмерно благодарен, что вы спасли меня! Как мне помочь?
— Ничего. Сейчас мне будет чуть лучше, — Милиан, кашлянув, сам перевернулся на спину.
Я поднял голову. Стекла в окнах — странно — не выбиты вместе с рамами, но по ним идут огромные «паутины» трещин. Одна колонна разбита. Пол напоминал неумело вспаханное поле, только вместо земляных комьев повсюду — раздробленные плиты и дерево.
— Он бежал… Зачем только обнаружил себя… Чертовски опасный… Откуда столько силы… — бормотал Улло себе под нос. Он качнул головой, сгреб в ладонь осколки очков и навел на них свою палочку. Через пару мгновений линзы и оправа, казавшиеся неподлежащими восстановлению никакими мастерами, срослись. Милиан нацепил очки на нос и, посмотрев на меня, протянул руку. Я резко встал с колен и поднял его на ноги.
— Дела обстоят хуже, чем я думал, — прошептал Улло, взглянув на меня.
Мои ноги набиты ватой. Голова кружится. Руки дрожат. Сердце то ухает в горле, то резко убегает в пятки. Я был, кажется, в предобморочном состоянии, но не мог себе позволить рухнуть в беспамятство прямо сейчас.
— Кто это был? — спросил я не своим голосом.
— Наш главный враг на данный момент. Объясню позже. А пока давайте освободим Совет и новоприбывших. — Милиан поднял палочку вверх.
Да. Конечно. Я, честно, забыл про пленных.
Я встал рядом и дрожащей рукой направил палочку в обвитых плющом людей. Милиан уже действовал: ленточные хваты ослабевали и под действием чар Улло опускали пленников на пол. А что я могу сделать? Я даже дверную ручку повернуть не смог! Но ведь жахнул волшебным пламенем во врага, хоть так внезапно для себя…
Вот тебе и ба-бах.
Страшась, что волшебный инструмент не выполнит мое желание об освобождении и сожжет всех несчастных, выпустив струю огня, я вздохнул и медленно опустил едва поднятую руку, глядя, как мужчины и женщины, опутанные темными лианами, ступают на пол, оглядывая друг друга и меня с Милианом.
Когда последний пленник был спущен с потолка, Улло что-то быстро пробормотал и махнул своей палочкой. Раздался негромкий хлопок. Ослабевшие путы упали на пол с треском сухих веток и превратились в порошок.
— Милиан, благодарю вас. Вы оказались так вовремя, — произнесла невысокая женщина в серебристом камзоле с какой-то нашивкой на предплечье. Я обратил внимание, что еще у четверых людей — троих мужчин и еще одной дамы — были такие же блестящие нашивки, правда, одеты они в другие костюмы, которые изрядно помялись в ходе борьбы с путами.
— Почему вы оказались в плену? Почему его появление стало для вас неожиданностью? — взволнованно и раздраженно спросил Улло, оглядывая людей с нашивками на костюмах. Он произнес это так требовательно, что мне показалось, будто он главнее присутствующих здесь, хотя, как позже выяснилось, это не так.
С каждой новой секундой накатывал леденящий душу ужас от постепенного осознания того, что случилось и могло случиться пару минут назад. Страх, паника нарастали с геометрической прогрессией. Казалось, сейчас меня вывернет. Желудок сжимался в непрекращающихся спазмах. Ладони вспотели и горели. Голову окутывал жар. Ноги словно обдало холодом. Я выжат как лимон. Даже как шкурка лимона. С чувством душевного бессилия и страшной усталости, засевшей во всем теле, я уставился перед собой в одну точку. Похоже, паническая атака или около того. Волшебная палочка в сведенной внезапной судорогой ладони закачалась перед глазами.
— Что это сейчас было? Что за маг? ЧТО? — вскричал я.
Все на меня обернулись. Ну и пусть. Пусть эти люди, называющие себя чародеями, видят, что благодаря им меньше чем за полчаса я превратился в неуравновешенного! А мне ведь завтра оркестровку вести! Хотя какая оркестровка после всего этого!
Я махнул палочкой. Из нее вылетел вихрь синего пламени и, ударившись и так в убитую вконец колонну, проделал в ней новую трещину. У меня не было сил изумляться вновь открывшимися во мне магическим способностям. Я приблизился к пострадавшей колонне, встал напротив и, траурно глядя на нее, мысленно хоронил свое мирное двадцатидевятилетнее московское существование, спокойно проведенное до сегодняшнего вечера без чародейства. Минуту спустя словно огромный скалистый валун с души сняли. Вот просто взяли, раз — подняли слегка за веревочку и сняли с крючочка, на котором он висел. Тут же тело будто лишилось веса и массы.
Я сдался обстоятельствам, к которым не был готов. Всего этого нет и быть не может. Не со мной. Не здесь. Никогда.
И в то же время я четко и ясно осознаю́, что всё происходящее — не сон.
Сквозь звон в голове я расслышал шаги. Кто-то коснулся моего плеча. Наверное, Милиан. Я прав: посмотрев в сторону, встретил его сочувствующее, понимающее, виноватое лицо.
— Ничего. Вы ни в чем не виноваты. Всё хорошо, — произнес он.
Я промолчал. Неловко развернулся, не смея поднять голову и смотреть в глаза приличным людям, уважаемым волшебникам, которые стали свидетелями моей слабости.
Как оказалось, магами среди спасенных были не все.
Пятеро, с одинаковыми нашивками, которые я так и не успел четко разглядеть, были настоящими магами-профессионалами. Еще трое, все женщины разных возрастов, также были волшебницами. Остальные — новоприбывшие, инициируемые, новые маги, как и я. Об этом объявили члены Совета Волшебников, чародеи с нашивками. Они выстроились в ряд перед нами и начали церемонию, которую решено было сократить в связи с чрезвычайными обстоятельствами — нападением врага. Во мне не проснулся интерес к инициируемым. Я просто стоял, просто слушал, просто устало хлопал глазами и смотрел в пол. Мне не хотелось ничего от этого волшебства. Я просто хотел домой.
Всё непродолжительное время инициации я держал сложенные руки перед собой и перебирал в них палочку, опустив голову так низко, словно стремился как страус спрятать ее. Было страшно, стыдно, неловко, отчаяние раздирало, страх давил изнутри, под ложечкой сосало — в общем, я испытывал жуткий спектр самых разнообразных и обычно не сочетаемых друг с другом эмоций одновременно.
В один момент Улло небольно ткнул меня локтем в бок. Я поднял голову, чтобы посмотреть, что нужно сделать. Волшебники Совета вытянули перед собой руки, в которых держали кулоны (у каждого мага был свой) на одинаковых подвесках. Четверо других чародеев, включая Милиана, также вытянули перед собой свои магические предметы и коснулись ими инициируемых. Это были Проводники, исполняющие свою миссию: отыскать за пределами Изнанки избранного волшебника, поведать ему о мире магии, доставить сюда и провести инициацию. У Улло была волшебная палочка, у женщин — кулоны. Я быстро скользнул взглядом по без пяти минут магам. Самая младшая — девушка ближневосточной внешности, на несколько лет моложе меня. Двое мужчин, один высокий метис лет тридцати пяти и такого же возраста европеец с брюшком. Девушка держала перед своим лицом лазерную указку, метис — напульсник, толстяк — дверную ручку-кольцо. Странные инструменты… Что они будут с ними делать, когда пройдет инициация? И что за странный их выбор?
Рядом со мной Милиан негромко и тактично кашлянул и надавил кончиком своей палочки мне в спину, призвав таким образом приготовиться к завершению инициации. Я поднял палочку у своего лица.
Волшебники Совета в один голос произнесли какое-то заклинание, которое я даже не разобрал, хотя ведь понимал доселе неведанный мне язык Изнанки. Их кулоны засветились, из них вылетели разноцветные лучи и сомкнулись в воздухе в одной точке, которая светилась теперь бело-лунным светом. От этого яркого комка отделились четыре светлых луча и, достигнув волшебных предметов инициируемых, проникли в них. В момент, когда луч коснулся моей палочки, я почувствовал, как ладонь защекотало, а по руке и всему телу разливалось тепло.
