В перерывах и на обеде меньше общаюсь, больше утыкаюсь в мобильный телефон. В спектакль — молчалив, собран, решителен, не допускаю мысли о волшебстве. Едва антракт — бегу в кабинет и сижу, закрывшись, со стаканчиком кофе в одной руке и телефоном — в другой. Спектакль окончен — улыбнусь со сцены зрителям, а занавес закроется — бегло со всеми прощаюсь и уезжаю домой. Лишь в самый последний мой рабочий день сезона, который театр закрыл в начале июля, мне внезапно пришло в голову, что не стоило так вести себя при коллегах. Тем самым я мог навлечь на себя подозрения, что, мягко говоря, у нас в браке с Лизой не всё гладко, потому-то я и хожу весь такой пришибленный. Ладно, переживу с этой мыслью как-нибудь, до сентября время есть исправиться, а там уж, когда откроется новый сезон, я тоже буду новый: к этому времени разберусь со всеми своими нервами и заботами и буду знать, как спокойно относиться к ворвавшейся в мою жизнь магии.
И в некоторых моментах я ошибался.
Милиан прознал, что у меня обнаружился свободный от работы месяц отпуска, и при очередном ожидаемо-внезапном своем возникновении объявил, что прикомандировывает меня согласно постановлению Совета о привлечении инициированных к работам к поисковому отряду. Что за отряд, какой поиск — золото искать, что ли?
— До тебя, как и до других последних инициированных, только-только дошли — до этого распределяли «старших» посвященных, которые в магии уже многие месяцы. Им дали более ответственные и объемные работы, — сообщил Улло. — Вас как новичков снаряжать почти что некуда. Поэтому решено отправить в помощь чародеям на снятие эфира Жилы.
Серьезно: меня отправляют туда, где она взорвалась, в то место, которое я видел с крыши дома?
— Да, но ничего восхитительного здесь нет, — осадил меня мой Проводник. — Необходимо быть предельно осторожным, поскольку неизвестен фон Жилы и факторы ее влияния на воздушный магический эфир. Поэтому выяснением этих вопросов и нужно заняться. Это не требует умственных и физических усилий: я так понял, вам предстоит периодически снимать факторную ауру и озвучивать показатели.
А я вот вообще ничего не понял. Что-то снимать, какой-то фон. Можно попроще: это словно бы каждые три часа делаешь одному и тому же человеку рентген и смотришь, что успело поменяться в его организме за последние сто восемьдесят минут? Ну, ладно хоть мускулы и мозги не надо, по словам Милиана, демонстрировать за этим делом.
— Зато нужно обучиться дополнительным заклинаниям, необходимым для ведения обозначенных работ, — добавил Улло.
Опять учиться! Опять тренировать сноровку! Опять покидать семью!
Я рвал и метал, сопел и ворчал. Ой, не так, совсем не так я представлял себе магию, думал о ней. На собственном опыте прочувствовал и с уверенностью вам сообщаю: волшебство — это совсем не то, как в детских сказках. Романтика только в мыслях, на деле — сплошная, скучная работа. Детям преподносится чародейство как нечто воздушное, легкое, прекрасное, яркое, всё и сразу. Это ни разу не так: чтобы кудесничать, ты должен научиться заклинаниям (а это время, силы, терпение), должен не бояться ими стрелять (потому что магический эфир — будто само живое существо: чувствует и страх, и уверенность, и заносчивость, и стеснение — он сам за тебя направит заклинание туда и так, как почует твои эмоции). Вдобавок ты оказываешься должным миру волшебства, который вручил, доверил тебе магию в надежде, что ты поможешь. Сплошной взрослый мир даже в таком сказочном слове, как «магия».
Отказаться от взваленных на него Изнанкой задач инициированный не мог. Во-первых, потому что так постановил Совет Амарада своим недавним решением. Во-вторых, у инициированных на Континенте практически нет никаких прав, в том числе оспорить решения высших волшебников-управленцев (вот вам и современная демократия!). В-третьих…
— Просто скажи: что ты хочешь? — прервал мой словесный поток Улло.
— Лучше сказать, чего я не хочу. Я не хочу покидать семью. Я не хочу ввязываться в опасность. Я не хочу…
— А я бы пошла, интересно.
Венди как бы между прочим подумала вслух, поведя плечами. Учебный год в ее школе завершился, и девочка на пару каникулярных месяцев вернулась в столицу к деду. Увидев меня в очередной раз в качестве гостя в их доме, Венди обрадовалась и, будто маленькая вежливая хозяйка, узнала, как у меня дела и всё ли мне нравится, с чем новым я успел познакомиться в Изнанке.
— Дед, а можно с Константином поменяться, а? Я за него пойду к Жиле. Опыт!
— Не выдумывай мне тут! — Улло погрозил пальцем. — Несовершеннолетним, тем более без артефакта, там делать нечего. Тебе мало опыта в школе?
— Там же условия искусственно воссоздают, в полевых — интереснее, — парировала девочка.
— В полевых — ответственнее, — завершил Милиан тоном, не терпящим возражений. Венди воздела глаза к потолку и вздохнула, признавая очередное поражение в сражении с дедушкой.
— Константин, послушай. — Улло выдержал небольшую паузу, дав мне подготовиться к серьезному вопросу. — Несмотря на всё, придется принять тот факт, что некоторое время тебе, равно как и многим другим инициированным, предстоит работать на наш магический мир до наступления особых условий. Условий, когда мы поймем, что городу не будет грозить опасность, когда узнаем, что есть Жила, хотя бы приблизительно. Столько лет о ней ничего не было известно, никто понятия не имел, где и как ее искать и обнаруживать, чтобы на небо не взлетели города. И теперь — такое событие, крайне важное и опасное одновременно.
— А ваш мир не знает, что у инициированных есть своя жизнь за пределами Континента? — вставил я.
— Есть замечательная штуковина — временная «заморозка», ты знаешь. Новые маги вернутся в тот момент, когда покинули свой мир. В конце концов, если настанет ночь, инициированного можно завлечь в Изнанку.
— Угу, чтобы он всю тьму проработал, пока его семья спит, а на утро он вернется без сна и будет храпеть на работе, — хмыкнул я.
Улло пронес мое замечание мимо ушей, никак не отреагировав, а продолжил гнуть свое:
— Я общался с рабочим группы обследования места выхода Жилы. Магия в той области в пределах нормы, но в опасной близости к критической отметке, переход за которую означал бы новый нездоровый эфирный сбой. Обезопасить себя труда не составит. На одну смену — на рабочее задание.
«На работу в самую опасную точку на данный момент», — добавил я про себя, но вслух произнес, глядя в пол:
— От вашего мира, от элдеров будут какие-либо гарантии, что я не проведу здесь больше времени, которое нужно для исполнения работ?
Задав вопрос, тут же понял, что гарантий нет. Положение в столице чрезвычайное, а какие гарантии и уверенности могут быть не то чтобы в завтрашнем дне — в новом часе: кто заверит, что вторая минута не будет хуже первой? Но я всё равно ждал, что ответит Улло, как выкрутится.
— Поскольку ты будешь подчиняться тем, к кому тебя отправят, лучше спроси их. Я всего лишь Проводник. Я только знакомлю и обучаю. Кстати, раз уж у нас получилась немного незапланированная встреча, задержу тебя еще немного — покажу пару новых приемчиков.
Милиан прошел в свою комнату, оставив дверь приоткрытой. Я успел увидеть нескольких жанровых картин в рамках на стене, написанных легкой рукой и свободными движениями, сочных, пропитанных весной. Не получилось разобрать, что конкретно изображено, уловил лишь живую подачу. Наверное, это полотна его супруги. Улло вновь показался в гостиной и протянул мне палочку — с подобными я всё время занимался в его доме. Маг молча, но требовательно указал мне на второй этаж. Я покорился.
Чуть меньше часа я усердно заучивал и оттачивал новые заклятия. В какой-то момент на этаж неслышно прокралась Венди и, пристроившись у задней стены, смотрела, как ее дед с преподавательским видом наставляет молодого мужчину, ставшего магом лишь месяц назад, извлекать из палочки волшебные искры.
Мне нравилось, что я не забыл предыдущие заклятия и с почти уверенной легкостью повторил их, не запнувшись. Мне нравилось, что у меня получались новые. Но мне не нравилось, что пять часов в день я буду пропадать в Изнанке и проделывать неинтересную работу.
