Когда я узнала о его изменах, сначала даже винила себя, что так и не смогла достигнуть его уровня в интимных играх. Глупая… Он считал, что мне не хватало смелости, я же считала это моими принципами, нарушить которые для меня было равносильно тому, что растоптать саму себя, потерять к себе уважение… Поэтому и сбежала… Сбежала от соблазна и его власти, чтобы не сломаться под ним и окончательно не стать безликой тенью, попавшей в рабство желанию удержать мужчину, во всём ему угождая. Потерять самоуважение для меня было самым страшным.

Доменико склонял меня к свингу и сексу втроём с его другом. Сначала это звучало как шутки, и я только смеялась. Потом уже пошли более откровенные намёки, но я не хотела в это верить и снова успокаивала себя, что это его манера так надо мной подшучивать. Но однажды этот друг на выходные остался у нас ночевать. Боже, что я пережила в ту ночь. Я думала прибью обоих, а больше всего мне хотелось прибить Нико за такое предательство. Да, для меня это было предательство, потому что я его любила и хотела быть только с ним, а значит второй мужчина или женщина в нашей постели были для меня недопустимы. К тому же, у меня никто не спросил согласия. Он решил, что я никуда не денусь и сдамся, уступлю… он же такой неотразимый, точнее они вдвоём… В слезах я уехала к Джулии в Милан, оставив этих двоих наедине друг с другом и пожелав им оттрахать друг друга в зад. Как же я была на него зла. Три дня… три дня ада после случившегося. А потом… эти сообщения от его секретарши, которая, видимо узнав, что я уехала, решила подлить масла в огонь. Она в красках расписала как они охрененно трахаются и классно проводят время втроём с его другом в интимном клубе, в который я — зажатая рамками, никогда не осмелюсь пойти. И куча фото и даже видео. Сука! Я готова была крушить всё… Ни одну упаковку успокоительного Джулии пришлось на меня потратить, чтобы хоть немного привести в чувства… Тогда я ненавидела Нико… ненавидела себя за то, что так к нему прикипела, что без него каждый день был мучителен, а каждая ночь в одинокой постели — пыткой… Тогда я почти возненавидела даже Милан за то, что он был пронизан воспоминаниями о нас… о том, как красиво у нас всё начиналось.

Многие называют это свободой, раскрепощённостью, но всё же должно быть по обоюдному согласию. Если обоим это доставляет радость, то это дело каждого. Но подавлять партнёра, чтобы тот согласился лишь бы угодить — это выходит за рамки нормальности. А я даже не собиралась пробовать. От одной мысли об этом мне становилось плохо и мерзко. Я искренне считаю, что настоящая близость и секс, когда любишь человека, — это таинство между двумя, полностью погружающимися в эмоции друг друга, наполняющими друг друга энергией, льющейся изнутри, когда они чувствуют единение, когда обнажены душами… Иное просто механика для удовольствий тела.

Словно очнувшись, я поняла, что отношения с Нико токсичны, что нормальные, здоровые взаимоотношения должны приносить радость, удовольствие, счастье, быть лёгкими и искренними, давать защищённость во всём, не подавляя твоего внутреннего «Я» в угоду другому.

Что же касается Дэна… Дэн… С ним я тоже была собой. И, наверное, он тот самый мужчина, который бы стал отличным мужем и отцом, но я… к нему у меня не было таких сильных эмоций. У нас был отличный секс, очень даже… Но… с ним это было удовольствие от секса, который я очень любила. И мне искренне жаль, что наша договорённость не привязываться друг другу лопнула по швам, потому что он стал испытывать ко мне более глубокие чувства, на которые я не могла ответить взаимностью. Кто-то ошибочно думает, что если нет чувств, то расставаться легче? Расставание — это всегда тоска, а для кого-то боль и обида. Я знаю, что сделаю Карпову больно, но надеялась, что он сможет меня понять.

Дэн… Дэн… В короткие минуты, что я в это утро, оставалась наедине с собой, всё крутилось в голове, как бы мне не задеть его чувства, не сделать больно. Успокаивала себя, что он сильный мальчик, закалённый тренировками. Но насколько он закалён эмоционально я не знала. Я ничего не знала о нём, о его опыте с женщинами, были ли у него отношения. А вдруг его уже однажды ранила девушка? Господи! И почему я так много думаю о других? «Подумай о себе. Чего ты хочешь?» — спросила себя, глядя в зеркало, когда делала последние штрихи лёгкого макияжа.

Услышала, как дверь номера открылась и, выйдя из ванной, увидела Стаса. Притянув к себе, он поцеловал меня.

— Готова?

Кивнула и, обвив его шею руками, поцеловала в ответ. От него приятно пахло свежестью и чудесным парфюмом, который теперь меня будет преследовать, постоянно. Прижавшись к его широкой груди, я чувствовала его тело даже через одежду. Он был во мне, под моей кожей, трепетал на кончиках моих пальцев — тактильная память за одну ночь вживила в меня эти ощущения.

Запустила пальцы в короткие волосы на его затылке, которые приятно щекотали, и наш чувственный поцелуй затянулся. Не сдержалась — подразнила его язычком, и Стас, замычав, ухватил меня за попку. Оторвавшись от моих губ и улыбнувшись, спросил:

— Ты хочешь, чтобы мы опоздали на рейс?

— Не слишком ли много, для одного утра? — улыбнулась я.

— Если бы не нужно было возвращаться, то я бы тебя пару дней ещё точно не выпустил из номера, — он сильнее прижал меня к своим бёдрам, доказывая, что уже в полной готовности. Укусив за мочку, прошептал в ушко: — Залюбил бы… пока от бессилия не уснула на моих руках.

Мурашки от его голоса и поцелуев молниеносно разбежались по всему телу. Томление осело в животе, охватив возбуждением.

— Я и сама тебя не отпустила бы, — улыбнулась.

Руки Стаса гладили мои бёдра, усиливая во мне возбуждение, а губы снова и снова целовали, медленно, чувственно… Я уже готова была сорвать с него одежду.

— М-м-м. Как заманчиво, — прошептал мне в губы. — Но, к сожалению, мы не всегда властны над своим временем.

— Жаль, улыбнулась я.

— Очень жаль, Сонечка. Но мы с тобой обязательно всё наверстаем, — прошептал Стас и, шумно выдохнув, выпустил меня из своих объятий.

Я поправила жакет, волосы, а он протянул руку к дверной ручке и открыл её. В номер вошёл стюард отеля, чтобы забрать мой чемодан.

— Бонжорно, синьорина.

— Бонжорно, — ответила я, улыбнувшись.

В самолёте мы говорили немного. Стас сначала был занят прочтением писем, и делал пометки в своём планшете, я же пыталась отвлечься книгой, но постоянно ловила себя на том, что украдкой наблюдала за ним, за его руками, за его сосредоточенным лицом. Мне очень нравилось смотреть как он внимательно читал, сводил брови, задумывался, как его красивые пальцы мелькали над клавиатурой. Придя к пониманию, что при этом, все мои мысли сводились только к сексу, отвела взгляд и снова уткнулась в книгу. Погрузившись в чтение, ощутила на себе тёплый взгляд. Подняла глаза и встретилась с лёгкой улыбкой.

— Заскучала?

— Нет.

Стас взял меня за руку и поднёс к губам. Поцеловал пальцы и, раскрыв ладонь, коснулся её поцелуем, прижал к своей щетинистой щеке. От этого жеста нежность растеклась во мне миллиардами тёплых искр. Я провела пальцем по его скуле. Мы смотрели друг другу в глаза, и снова тонули в близости. Стас тронул большим пальцем мои губы и, обхватив рукой шею, притянул к себе. Мы целовались, наплевав на всех вокруг. Руками скользнула под его пиджак и стала гладить его твёрдые, рельефные мышцы на груди, прессе, боках. Вспоминая, как Стас выглядит без одежды и наш страстный секс, возбудилась ещё сильнее.

— Сейчас жалею только об одном, — тихо сказал Стас с улыбкой.

Я чуть отстранилась от его лица, вопросительно посмотрев на него.

— Что я не миллиардер и мы не в личном самолёте, — усмехнулся. — Ужасно хочу посадить тебя к себе на колени.

— Вы же серьёзный мужчина, Станислав Викторович, держите себя в руках, — игриво закусив губу, через белоснежную рубашку провела ладошкой по его груди, прессу и, закрыв собой обзор для посторонних глаз, прислонила ладонь к его ширинке. Не разрывая взгляд и сжимая рукой мою талию, Стас на секунду задержал дыхание и рвано выпустил воздух, когда я стала гладить его через брюки. Ладонью чувствовала, как твердеет его член, и ещё сильнее возбуждалась. Его дыхание участилось, я даже слышала, как гулко стучит мужское сердце в груди. Горячее дыхание обжигало моё лицо, а запах его кожи, смешанный с парфюмом, уже уносил меня в эротические фантазии.