Я знала, что его жена умерла, что маленькая дочь, которую Стас очень любил, потеряла маму. Я была не знакома с ней, но очень ей сочувствовала. Как никто понимала, что она переживает и чувствует…. Стас ей нужен, ему сейчас совсем не до меня. Время залечит всё… он забудет… будет жить дальше… А я… Я тоже буду… только как? Ещё не знала. Сейчас моё будущее было совсем призрачным. Я даже не могла знать, что со мной будет завтра…

Последний номер я танцевала на автомате. Немного смогла отвлечься от мыслей, погрузившись в музыку, вспоминая взгляд любимого, которым он смотрел на меня во время танца. Окунувшись в воспоминания, я представляла, что и сейчас танцую для него. Только в такие моменты я чувствовала себя живой.

Повернувшись в танце к залу, пробежала глазами по правой ложе и поймала взгляд чёрных глаз. Внимательный, опасный, не сулящий ничего хорошего. Рука мужчины, оглаживающая бороду, замерла, взгляд сверкнул. Не глаза, а чёрные бездны, полыхающие огнём… адским… По спине пробежал холодок от мысли, что мог значить этот взгляд. Даже в близком присутствии Михаила, я не почувствовала себя в безопасности рядом с этим мужчиной, а сейчас… я вообще ощутила себя полной беспомощностью…

Поспешила отвести взгляд. Пару поворотов, движений спиной к залу, обернулась снова, двигаясь под музыку. Надела на лицо улыбку, которую я потеряла под пристальными и раздевающим взглядом Глеба. Попыталась отвлечься от мыслей о нём и передо мной предстала иллюзия… или нет… Любимые, карие глаза неотрывно наблюдали за мной. Как?.. откуда?.. Не могла я пропустить его. Его точно не было здесь всё выступление. Но это было уже не важно. Теперь для меня существовал только ОН — центр моей вселенной… моя жизнь… моя любовь… Сердце зашкаливало в ритме музыки, и даже быстрее, дыхание стало сбивчивым от волнения. Я продолжала танцевать, а душа рвалась к нему. Хотелось кинуться к нему со сцены, упасть в ноги, целовать руки и молить о прощении… До боли в груди хотелось почувствовать его тёплые губы со вкусом сладкой мяты, утонуть в его объятиях… Даже не касаясь его, только чувствуя взгляд, серьёзный, задумчивый, словно он тоже был не здесь, а там в прошлом, в нашем рае на двоих, я была счастлива…

Финальная поза. Наши взгляды переплелись невидимыми нитями и притягивались друг к другу словно магниты… Поклон. Аплодисменты. Снова поклон. Я вернула взгляд туда, где сидел Стас, но его там уже не было. Он появился как мираж и исчез. А, может, это и был всего лишь плод моего воображения… Грудь сдавило тупой болью… тоской…

Выступление прошло прекрасно. Ещё больше оваций, восторгов и восхищений. Наша с Кирой гримёрка была завалена цветами. Костя и охрана клуба только успевали отваживать поклонников, желающих пробиться к нам. А я никак не могла отойти от увиденного… Словно робот, на автомате разоблачалась и снимала грим, не проронив ни слова, как не пыталась разговорить меня подруга.

Я извинилась перед ней и уехала, не взяв с собой ни одного букета. У служебного выхода, идя к машине, Костя сдержал пару поклонников с букетами, но один из них я всё же взяла. Красные розы… почти такие же как подарил мне Стас в наше первое совместное утро в его квартире. Уткнулась носом в цветы и улыбнулась, вспомнив тот день: бодрящий аромат кофе, запах наших тел на смятых простынях, утренние лучи солнца на широких плечах Стаса, блеск и нежность в его глазах…

Мои размышления прервал звонок телефона Кости. Он сбросил вызов, но тот снова зазвонил, и я с любопытством посмотрела на экран смартфона, лежащего на полочке между передними сиденьями. С экрана улыбался светловолосый мальчишка лет десяти.

— Ваш сын? — спросила я.

— Племянник, — ответил мужчина чуть повернув голову, и я увидела его улыбку. — Сын младшей сестры. У него сегодня день рождения. Его отец военный… погиб в горячей точке. Мы с пацаном близки.

— Мне жаль, что вы пропустили такое событие. И что же вы… почему не отвечаете?

Костя вздохнул и серьёзно ответил:

— Я же на работе.

— Вам запрещено? У вас вообще есть выходные? — удивилась я, а он молчал. За несколько месяцев, что он меня сопровождает, его сменял другой охранник всего несколько дней. — У вас есть подарок?

— В багажнике.

— Костя, вы не можете пропустить такой день. Для мальчика это важно, — улыбнулась я и, протянув руку с заднего сиденья, коснулась его плеча. — Вот что. Отвезите меня в мою квартиру. Я переночую в городе, а завтра заберёте меня.

— Я не могу. От Михаила Алексеевича были чёткие инструкции, — слишком серьёзно ответил он.

— Бросьте, что со мной случится? Тем более, я так устала, что усну в машине, — улыбнулась, когда он оглянулся на меня. — Придётся вам на руках нести меня до кровати.

Костя отвёл взгляд. Увидела, как он сжал руками руль. Молчал. По стёклам забарабанил декабрьский дождь. «Южная зима», — подумала я с грустью, словно плача вместе с природой. Не могла забыть взгляд Стаса. Его глаза… наполненные страстью и отчаяньем одновременно, а ещё скорбью… И это вызвало во мне целую бурю противоречивых эмоций и мыслей.

— Никуда я не денусь, Костя. Завтра приедете за мной. Только не рано, — усмехнулась, откинув голову на сиденье. — Думаю, что просплю до обеда.

Он всё молчал, принимая решение. Искренне не понимала, к чему такая бдительность?

— И убедитесь, что нас не преследуют мои поклонники, которые захотят пробраться ко мне в квартиру, — серьёзным тоном пошутила я, и мы дружно рассмеялись.

Всё же Костя согласился. Проводив меня до квартиры, он убедился, что я дома, в безопасности, и уехал к семье. Оставшись одна, я наконец-то расслабилась. В доме Соколовского я была в постоянном напряжении из-за большого количества охраны и камер. Как же его это не напрягало — так жить, под постоянным присмотром? Я не могла привыкнуть. Ощущение, что за мной постоянно подглядывают никогда в его доме меня не покидало, а здесь я могла быть собой.

Скинув одежду, я отправилась в душ. Вода смыла усталость, принесла облегчение утомлённым мышцам, но внутреннее напряжение меня не покидало. Снова вспомнила пристальный взгляд тёмных глаз в ложе, и внутри всё сжалось. Всем существом чувствовала опасность, исходящую от этого Беса. Понимала, что такое прозвище он получил не за мягкий характер и добрые дела.

Провела ладонью по зеркалу, вытирая пар, и посмотрела на себя. Перед глазами всплыла картинка, что сзади стоит Стас, обхватывает руками мои бёдра, прижимает к себе, целует в изгиб шеи, дразнит языком, поднимая щекочущую волну трепета. Вижу, как его руки скользят по моему животу, груди… Его красивые пальцы оглаживают твёрдые соски от чего жар между ног моментально вспыхивает и поднимается вверх… душит… и я приоткрываю губы в стоне…

Воспоминания… они стали почти ежедневным ритуалом. Стас был постоянно в моих мыслях. Всегда. Я просыпалась утром и думала о нём. Занималась своими делами, а фоном где-то в глубине сознания все равно — ОН. Воспоминания о НЁМ невозможно стереть из головы… души… сердца…. Без них я потеряю часть себя… А здесь, в моей квартире, всё было наполнено ими. Здесь мы были счастливы… были собой… Здесь я ощущала его присутствие с каждым ударом сердца. Именно поэтому я любила ночевать у себя дома. Я благодарна Стасу за наши совместные мгновения, часы, дни… Конечно, безумно хотелось их повторить, скорее создать новые, как продолжение этой сказки… Безумно хотелось быть в его руках, дышать им… осознавая, что это навсегда и вырываться бесполезно… просто раствориться, подчиниться и от этого быть безмерно счастливой, дуреть от страсти, таять от нежности, растекаться как патока в сладкой истоме… с НИМ… с ЛЮБИМЫМ…

Жалела о том, что сделала в ту ночь, в клубе с Михаилом, и виню себя за то, что медлила… что боялась быть до конца с Стасом откровенной, довериться… За все годы после Соколовского, я привыкла всё утаивать… скрывать ото всех этот эпизод своей жизни, которого я стыдилась… хотела забыть навсегда… Мне было сложно обнажать душу мужчинам, а после Нико вообще сближаться… Так было намного проще, когда только секс и ничего больше… Но со Стасом всё было по-другому… я с первой ночи поняла, что между нами что-то большее, что не смогу ограничиться только сексом… Мне сразу захотелось быть с ним намного ближе, чтобы он заполнил мою жизнь собой… Даже не могла поверить, что это произошло… Он открылся передо мной, был искренним, доверился… Я тоже был с ним полностью искренней в чувствах, эмоциях… и о своём прошлом готова была открыться… только поздно пришла к этому… так и не смогла за десять лет перебороть свои страхи…стыд… Жалкая трусиха… обманщица… притворщица… не достойна такого мужчины…