Смотрел на фото, привезённые Марком, и не мог поверить. Хотя… всё сходилось. Как же я мог не придать значение, не вспомнить, как Соня говорила, что у её отца было несколько мебельных фабрик. Всё сходится. Он ведь погиб в аварии, а мать утонула в бассейне. Не врала. Только вот всей правды не говорила. Не хотел бередить раны расспросами, да и не думал тогда, что… Какой же я кретин… Так был задурманен, что на эти факты её откровений не обратил внимание. Даже в голову не пришло сопоставить их с Соколовским.

— Значит Софья Андреевна Бусаргина… — тихо сказал я, поскорее убрав с глаз фото коварной соблазнительницы.

Задержал взгляд на фото с паспорта на имя Бусланова. Красивая, юная… но взгляд совсем не такой уверенный, соблазнительный или счастливый, каким я его помнил. Скорее забитой лани. В нём читалась грусть и какая-то безысходность, словно у загнанного зверька. Глаза большие и несчастные, как в ту ночь, когда она плакала от тоски по маме, и я ощутил желание прижать её к себе снова и успокоить, приласкать, подарить нежность…

Блядь… сколько времени должно пройти, чтобы излечиться от этой тяги?

— После смерти матери она стала полной владелицей холдинга. Самое интересное, — положив фото на папку Марка, поднял взгляд на него, — что перед тем, как сменить фамилию, она всё своё имущество, компанию, все активы и акции передала в полное владение Соколовскому, получив денежную компенсацию, которая составляла лишь мизерную часть всего от чего отказалась. До совершеннолетия её опекуном был Соколовский. За два года брака с её матерью он так и не смог завладеть всем. А тут…

— Думаешь заставил?

— Думаю, мог, — ответил Марк, а я сжал кулаки. — Соколовский очень ловкий манипулятор. Она же осталась совсем одна, ни родителей, ни родственников. Что могла ему противопоставить маленькая, юридически не подкованная, девчушка?

«Значит у них была связь уже тогда. Соня подтвердила, что трахалась с ним давно… Господи… с несовершеннолетней… Ублюдок!» — встал с кресла, отошёл к окну, спрятав руки в карманы. Сжимая челюсти, смотрел на город. От понимания всего, от гнева тяжело было дышать, грудь разрывалась от рвущейся ярости. Кислорода катастрофически стало не хватать. Ослабил галстук.

Паззл сложился.

— Стас, может это случайность, что она оказалась в твоей компании? — повернулся к Марку. — Он узнал про вас и вышел на неё, стал манипулировать ею.

— Почему она тогда мне не рассказала? Она знала, что у меня напряжённые отношения с ним, что «СоколГрупп» наш конкурент, — почти рыча спросил.

— Боялась.

— Чего?! Меня?! — почти прокричал.

— Твоей реакции, — тихо сказал мужчина, и я осёкся, закрыл на мгновение глаза.

Это не оправдывает её поступок и то, что я видел на записи. Она танцевала стриптиз перед ним… на нём… голая… ласкала его… ублажала… Блядь! Как же больно… словно по живому режут…

— Может, как раз и хотел её заставить работать на себя.

— Чем он мог её шантажировать? Она ему отдала всё. Даже если она что-то знает о гибели родителей, тогда это она может быть опасна для него, — внимательно посмотрел на собеседника. Марк молчал, опустив голову на фотографии. — Если бы ей что-то было известно, думаешь, он бы её отпустил? Держал бы при себе все эти годы, а то бы и…

Боль от этой мысли сдавила грудь. Соня догадывалась, что смерти отца и матери неслучайны, но вряд ли что-то знала, в этом я был уверен.

— Ты прав. Кира сказала, что они дружат с младшей школы, а значит очень близко общаются, и она точно знает, что тогда было. Я могу расспросить.

— Не надо, — вздохнул я. — Это уже ничего не изменит и не откроет нам правды на смерти Бусаргиных. Нужно искать других свидетелей, другие зацепки.

Соколовский просто отвратительная мразь: соблазнил девочку, имел с ней связь и явно манипулировал, завладев всем наследством. Но он вряд ли посвящал её в свои дела и, уж тем более, не стал бы отпускать, если бы она что-то знала о его причастности к гибели родителей. Если она не поддерживала с ним все эти годы связь, почему тогда в ту ночь была с ним? Да ещё как! На видео это выглядело как встреча давних любовников. «Сука! Как же это…» — перед глазами снова стояли кадры записи, как она его ласкает, целует… «А-р-р!» — ударил кулаком в стену. Ярость никак не хотела иссякать, а тоска по ней душила, разрывала сердце. Все её сказанные слова про нас, про чувства ко мне, там в самолёте, уже после ЭТОГО, оказались ложью. Ядовитой, грязной ложью, которая, растекаясь по моим венам, медленно отравляла меня. Еле справился с накатившей волной гнева и вошёл в дом, к дочери.

Шли дни, а я всё пытался излечиться от тоски по Соне и залечить боль предательства, окунувшись с головой в работу и общение с дочерью. Катёна скучала по маме, и я пытался отдать ей всю свою любовь, больше проводил с ней времени, переложив половину ответственности в компании на Беркута. Валентина Матвеевна очень помогала мне справиться с этой задачей. Я даже дал отпуск Вере, оплатив ей отдых у моря. Когда рядом, такая заботливая бабушка, то в услугах няни нет нужды.

Странным образом проблемы в бизнесе стали рассасываться. Требование по погашению долга было отозвано, за отсутствием доказательств факта передачи денег. Давление конкуренции со стороны «СоколГрупп» заметно ослабло. Дела налаживались. Даже у Сани с Ириной…

Не мог перестать думать о НЕЙ. Даже в самые занятые делами и дочерью дни, по ночам, всё равно думал… вспоминал… каждый раз сдерживался, чтобы не смотреть её фото в телефоне, и всё равно рука непроизвольно сама тянулась. Тосковал… не мог избавиться от навязчивого желания получить дозу её запаха… эндорфинов, которые дарила её близость…

Машина остановилась в пробке, и перед моими глазами, словно мираж, среди других афиш появилась ОНА. Манящая… прекрасная… соблазнительная… застывшая в движении плавными изгибами… окутанная подсвеченной дымкой на чёрном фоне… роковая Мата Хари… Смотрел как заворожённый и не мог оторвать взгляд, вспоминая её танец на шоу.

Дочь забралась мне на колени и, обхватив мою шею ручкой, прислонилась лбом и ладошкой к окну.

— Какая кр-р-расивая… — Катёна пару дней назад стала выговаривать букву «р» и иногда нарочито её раскатывала в словах.

Я улыбнулся.

— Очень красивая.

— Она принцесса? — посмотрела на меня большими глазёнами.

— Почти.

— Из какой сказки?

— О коварстве и предательстве, — задумчиво ответил, снова посмотрев на афишу.

— А пр-р-ринц там есть? — посмотрела на меня Катёна.

— Только печальный рыцарь, — горько усмехнулся, заправив локон дочурки за ушко.

— Как ты? — удивился проницательности малышки. — Почему он печальный? — жалостливо свела брови дочурка.

— Его предала любимая и забрала его сердце, без которого он теперь никогда не сможет полюбить снова.

— Но его же спасут? — грустными глазками посмотрела на меня дочь, а машина тронулась. Катёна прислонила ладошки к моим щетинистым щекам и пристально посмотрела в глаза. — Пр-р-ринцесса обязательно спасёт. Она же такая красивая и добрая. Она волшебница.

Моя же хорошая, солнышко моё, чистый, наивный ребёнок, ничего не знающий ещё о суровости реального мира. Поцеловав в щёчку, обнял дочурку. Заметил, как Володя улыбнулся, глядя на нас в зеркало заднего вида.

Изо дня в день думал обо всём, что узнал о Сонином прошлом, о её связи с Соколовским… Гнев и злость на неё немного утихли, и я стал задумываться: «Хочу услышать от неё, что между ними случилось, что он сделал с моей девочкой…» Всё больше сомневался, что всё было изначально коварным планом по соблазнению… что она трахалась с Соколовским за моей спиной. Сама сказала, что он страшный человек… Так по какой причине она была с ним в ту ночь? Хотел ещё раз посмотреть в её глаза, увидеть, услышать: всё ли между нами было ложью? Но одёргивал тем, что тешу себя иллюзиями, хватаюсь за призрачную надежду простить… всё вернуть…

Конечно, я задавался вопросом: почему она сама не звонит? Если она не изменяла, почему не пытается поговорить, объясниться, оправдаться? И не смотря на эти вопросы и мучавшие меня сомнения, я всё же решился позвонить и поговорить. Тихо, спокойно выслушать её версию.