– Это ты убила моего сына!

– Убила? – Елена, пытаясь спастись от носка сапога, стала отползать в сторону. Пальцы её судорожно пытались ухватиться за толстый ворс ковра. – Как я могла убить его? Когда я пришла, Гумерхан был уже мертв!

Очередной удар сапогом заставил девушку замолчать.

– Не смей произносить его имя, проклятая! Это ты его убила! Ты! – не унималась Чимэг, нанося еще один удар. – Вино, что прислал твой отец, было наверняка отравлено!

Сквозь пелену боли Елена начала улавливать смысл услышанного. Сейчас её не пугала собственная участь. Куда больше она переживала о том, какие последствия повлечет за собой обвинение в том, что виноват её отец.

Война. Гибель народа. Падение Константинополя…

– Оно не было отравленным! – готовясь к очередному удару, произнесла Елена. – Мой отец хотел мира, а не войны.

Но Чимэг, охваченная горем, не слышала Елены. Матери Гумерхана нужно было найти виновного в гибели её любимого сына, и она нашла его в лице Елены. Словно не зная о том, что Гумерхан последние шесть лет любил напиваться, и делал это с завидной регулярностью, Чимэг не желала соглашаться с очевидной вещью. Её единственный сын умер не от отравленного вина, а из-за своего пьянства.

– Вытащите её в центр лагеря, – сверля перепуганное лицо Елены, приказала Чимэг. – Привяжите к столбу. Пусть все видят ту, из-за которой умер мой сын! Мой Гумерхан!

Мужские руки бесцеремонно подхватили Елену под руки. Она уже не очень понимала, что происходит. Глаза, затуманенные болью, плохо ориентировались в пространстве. Страх, надежно вцепившись в сердце девушки, не позволял ей нормально дышать. Пока её волокли в центр лагеря, Елена ощущала, как колючки, камни, ветки, то и дело хватаются за её платье новобрачной. С каким-то странным равнодушием девушка обнаружила, что местами, этот наряд порвался, и теперь часть её ноги была видна другим людям.

Елене было все равно.

Девушке было все равно, когда её, как соломенную куклу, привязывали к деревянному столбу, тому самому, что этим утром был свадебным алтарем. Веревки беспощадно впились в нежную кожу запястий, и Елена, удивленная этим, вскинула голову. Девушка укоризненно посмотрела в лицо одного из воинов. Тот, пораженный силой её взгляда, отвел взор в сторону и пробурчал:

– Прости, госпожа. Таков приказ главной хатун.

– А мои служанки? – выдохнула Елена. Сердце её сжалось от страха за них.

Воин промолчал. Но и в его молчании был ответ. Девушка поняла, что участь её служанок будет тоже незавидной.

«Господи, – взмолилась Елена, запрокинув голову наверх, так, чтобы её слезы не покатились из глаз, – если мне суждено умереть, пусть это случится быстро. Но молю Тебя, сжалься над моими служанками».

Когда воины оставили её, Елена начала готовиться к неизбежному. Как это случится? Что собралась сделать с ней Чимэг? Судя по её злости, женщина намеревалась подвергнуть девушку пыткам… От понимания этого у Елены задрожали ноги. Она, пытаясь приободрить себя, принялась вспоминать истории великих мучеников, умерших за свою веру. Вспомнилась история о чернокожем рабе, которые едва не погиб под раскаленным солнцем от беспощадных ударов плетьми, и все же, он был спасен…

Спасут ли её?

Елена сомневалась в этом.

Хватит ли у неё стойкости, чтобы не молить о пощаде?

Она хотела бы верить, что да.

Там, вдали у главной юрты, верные воины Гумерхана выносили на носилках своего господина. Рядом, завывая, шла Чимэг. На её вой из других жилищ выбежали жены бека. Они, облаченные в траурные, белые одежды, словно тени, двигались за похоронной процессией.

Воздух наполнился скорбью. Елена, с ноющим сердцем, смотрела вслед удаляющимся носилкам. Там, на них, покоился Гумерхан…

Любила ли она его? Еще нет. Но, тем не менее, смерть Гумерхана стала трагедией для девушки. Несмотря ни на что, Елена не желала гибели мужу.

А потом, все изменилось.

Подобно горящим кометам, на юрты стали сыпаться огненные стрелы. Через мгновение жилища, что шли по дальнему кругу, начали пожираться жадными языками пламени. Люди, до этой секунды погруженные в похоронный обряд, непонимающими взглядами искали причины случившегося. А когда нашли – бросились к своим коням. В лагере началась паника. А стрелы, меж тем, продолжали атаковать.

Черный дым окутывал все пространство. Добрался он и до Елены. Она, закашлявшись, пыталась разглядеть хотя бы что-то через густой туман гари. Но тщетно. Казалось, весь мир погрузился во мрак. Изредка, сквозь дым проглядывались яркие вспышки стрел. Тогда, Елена цеплялась взглядом за них. А потом – вновь тьма окутывала её.

Где-то поблизости раздавалось цоканье копыт, мужские голоса, звуки сталкиваемой стали, а потом – крики. Один из всадников мелькнул совсем рядом – а потом исчез, поглощенный удушающим мраком. Ощущая, как силы покидают её, Елена стала сползать по столбу, все ниже. По щекам девушки текли слезы, грудь раздирало от желания глотнуть чистого воздуха. Еще одна яркая стрела, опустившаяся поблизости – и это было последнее, что увидела Елена, перед тем, как потерять сознание.

Елена с трудом приоткрыла тяжелые веки. Яркий, солнечный свет обжег ей глаза, и девушка спешно сомкнула их. Ощущая сдавленность в груди, Елена, приглушенно застонав, попыталась перевернуться с живота на бок. Чьи-то пальцы аккуратно придержали девушку. Над её головой раздался ласковый женский голос:

– Госпожа, все хорошо.

В этот раз Елена заставила себя открыть глаза, и взору её предстала, склонившаяся над ней, Мария. Голубые глаза служанки блестели от слез, вызванных чувством облегчения.

– Мария, – Елена слабо улыбнулась и, нащупав ладонь служанки, сжала её. – А где Ирина и Ольга?

– В другой телеге.

– Телеге? – переспросила Елена, окидывая пространство вокруг затуманенным взором. Небо двигалось, рядом, поднимая вокруг себя облака пыли, проезжали телеги и всадники. В памяти девушки начали всплывать картинки вчерашнего дня. Последнее, что помнила Елена – черный мрак, окутывающий её.

– Как я здесь оказалась? – вопросила девушка.

– Так же, как и другие женщины. Воины, что напали на лагерь ночью, перебили всех мужчин, а всех женщин взяли в плен.

– В плен? – по лицу Елены скользнул ужас.

– Да, госпожа. Даже Чимэг – и та в плену.

Елена сглотнула. Горечь разлилась по груди, и девушка закашлялась. Мария, наклонившись, достала из угла телеги бурдюк.

– Попейте, госпожа, я приберегла для вас воды.

– Спасибо, – тронутая заботой служанки, прошептала Елена. Она сделала несколько глоточков. Вода показалась девушке удивительно сладкой, и хотелось пить еще и еще. Но Елена, понимая, что, возможно, это – единственный запас воды для всех, остановилась.

И все же, несколько глотков благотворно подействовало на Елену. В ушах перестало звенеть, и, кажется, появились силы для того, чтобы сесть. Как только Елена сделала это, она увидела то, что прежде было скрыто от её взора.

Бесконечно длинный караван тянулся до самого горизонта. Десятки телег, нагруженных вещами, сундуками и женщинами, всадники, ведущие под узды еще несколько лошадей, верблюды, казавшиеся Елене сейчас огромными великанами…

– Кто эти люди? – озвучила свой тревожащий вопрос девушка.

– Не знаю, госпожа, – Мария нахмурилась, – я ведь так же, как и вы, не понимаю их языка.

Елена, обняв себя за плечи, устремила взор в сторону горизонта. Там, в серо-голубом небе растворялись всадники. Странное чувство сжало сердце девушки. Оно перекликалось с тем предчувствием, что посещало Елену накануне. И она все еще не понимала, что это значит для неё. Около получаса, в поисках ответа, девушка разглядывала линию горизонта. В голове проносились десятки мыслей. Елена думала о доме, она размышляла о своем умершем муже, о наказании, которое так и не настигло её. Ей даровали отсрочку? Или она была освобождена от него?

Наконец, оторвав взор от бесконечной дали, Елена перевела внимание на тех женщин, что вместе с ней ехали в телеге. Заскользив взором по их усталым, напуганным лицам, девушка искала среди них знакомые. Но нет. Ни одной из жен Гумерхана не было здесь. Вероятно, эти женщины были служанками своих богатых господ. На них были простые, темные платья и скромные, не бросающиеся в глаза, украшения. Прижавшись плечом к плечу, сестры по несчастью, отсутствующими взглядами смотрели прямо перед собой.