– Хорошо, я расскажу вам, Мария Александровна, – заявил Пётр, подождав пока Георгий, увлечённый игрой с ножичком, отойдёт подальше, – только если вы поклянетесь хранить это тайну нашей семьи в секрете.

– Клянусь на кресте, – уже серьезно промолвила Мария, перекрестилась, и, без капли иронии, достала и поцеловала нагрудный крестик.

– Я действительно не крестьянский сын, – начал рассказ парень полушёпотом. – Мой род Анджан– это старый дворянский дом, который ведёт свой отсчёт от французского офицера– дворянина шевалье Поля Де Анджан, раненого под Люцином и попавшего в плен. После окончания войны он не вернулся во Францию, так как женился на моей прабабушке, шляхтянке Эмилии Богушевич. Поль проходил лечение в имении Богушевичей, и молодой человек влюбился в Эмилию, ухаживавшую за раненым. Эмилия ответила молодому офицеру взаимностью чувств.

После бракосочетания молодые поселились в одном из имений Богушевичей близь местечка Дагда, которое они получили в качестве приданного Эмилии.

Последние потомки Поля и Эмилии оказались никудышными помещиками и через несколько поколений хозяйство пришло в упадок и ко времени моего совершеннолетия, отец был близок к банкротству. Семья вот-вот могла лишиться всего и остаться без крыши над головой. Тогда мы: отец, двое моих братьев и я стали думать, что делать дальше. В Лифляндии для нас будущего не было. Мы могли бы уехать в Северную или Южную Америку, но у нас после продажи большей части земли для погашения долгов средств практически не осталось. Нас заинтересовал вариант с переселением в Сибирь или на Дальний Восток, так как правительство Столыпина оказывало существенную финансовую помощь переселенцам. Правда, существовало одно «но»: Столыпин помогал деньгами только людям крестьянского сословия, коими мы никак не являлись.

Тогда отец и старший брат Антон придумали как стать землепашцем. Отец договорился со своим хорошим знакомым становым приставом, который по прошествии некоторого времени за щедрое вознаграждение, в народе называемое взятка, состряпал нам документы на тёзку отца крестьянина Антона Анджана, который ранее проживал в деревне Мачи и только-только почил в бозе, а так же на двух его сыновей, Антона и Семёна, которые подались на заработки в города и в деревне несколько лет как не появлялись. Я же получил документы на сироту– племянника этого крестьянина Петра Анджана, беспробудного пьяницы, который потом исчез в неизвестном направлении. Крестьянин, как будто, меня усыновил, и я стал Анджан Пётр Антонович. В итоге, все мы получили липовые документы. Я и старший брат Антон заимели паспорта своих полных тёзок. У отца и среднего брата были некоторые отличия: отец получил другое отчество- Леонович, а брат Вольдемар— другое имя: Семён

По этим документам нам выплатили определённую сумму на переезд, а потом, на месте, семья получила участок земли вблизи села Рябовское, Каргалинской волости, Ишимского уезда подъёмные деньги на строительство дома и хозяйственных построек. Перед поездкой отец продал имение с остатками земли, а вырученные от продажи средства пошли на строительство маслобойни, оборудование для которой отец закупил в Риге перед переселением.

Таким образом потомки Пьера де Анджан стали хлеборобами сибиряками и постепенно выбились в торгово-промышленное сословие и доросли до купцов третьей гильдии.

А потом я сбежал в Прибалтику от родителей, попытавшихся меня оженить насильно.

– Сума сойти! – всплеснув руками, воскликнула Мария, которая до этого замерев слушала рассказ Анджана. – Вы поразили меня своим рассказом до глубины души, Пётр Антонович. О ваших приключениях можно писать роман.

– Криминальный, – добавил Пётр.

– Криминальный роман – это что за жанр? – переспросила Мария.

– Роман, описывающий преступления и их раскрытие, – пояснил парень.

– Тогда точно, авантюрно-криминальный, – согласилась собеседница и спросила, – А какой университет вы заканчивали?

– Я прослушал курсы в Константиновском Межевом институте в Москве, а также на Геологическом факультете Московского университета.

– Межевом институт? – переспросила Мария, – А что вы там изучали?

– Землеустройство, картографию и геодезию— определение координат местности и строений, – пояснил Анджан.

– Вы вновь поразили меня! Интересно, а чем вызван выбор таких редких дисциплин? – удивлённо поинтересовалась Мария Александровна.

– Я с детства любил рассматривать карты, сам чертил карту имения, ближайших сёл, попутно собирал коллекцию различных камней и минералов. Мой батюшка, через своих друзей и знакомых выбил стипендию на обучение в Константиновском институте. Кроме того, продолжаются «Времена землемеров», и моя профессия будет востребованной всегда. Это была моя история, а теперь ваша очередь, уважаемая Мария Александровна, рассказать о себе.

– Хорошо, – немного подумав, согласилась женщина. – Конечно история моей жизни не толь интересна и романтична как ваша. Я дочь саратовских помещиков рода Смирнягиных. Мои родители умерли буквально в один день, когда мне было 21 год и я только-только окончила Саратовские высшие женские курсы. На последнем курсе я познакомилась с поручиком пограничной стражи Савицким, гостившим в Саратове у своих родителей после ранения. Закрутился роман. Мы обвенчались, и я последовала за мужем на его новое место службы в Хорог, что в Памирском крае, где находился российский пограничный отряд. Мы прожили в браке 6 лет. К сожалению, господь не дал нам детей. Муж жаждал иметь наследника, но судьба не дала осуществится его чаяньям. По этой причине мы постепенно стали отдалялись друг от друга. Я находила утешение в работе в школе для детей офицеров отряда и местных жителей, открывшейся стараниями моими и при содействии уездной администрации. Муж отдал всего себя службе. Не знаю, сколько это длилось бы, но господь рассудил по-своему: мой муж, к тому времени уже ротмистр, погиб в бою с крупной бандой афганских контрабандистов 18 декабря прошлого года. Я, по просьбе директора, доработала до конца учебного года и переехала сюда, в Двинск к дяде. Вот и вся моя история.

– Какие у вас планы на будущее, если, конечно, это не секрет?

– Помилуйте, Пётр Антонович, какой секрет. Сейчас я себе подыскиваю жилье и подала прошение в женскую гимназию на должность учителя русской словесности и учителя французского языка.

– А у дяди что плохо? – поинтересовался парень.

– Отнюдь. Меня приняли очень душевно, и я не испытываю никаких неудобств, – возразила женщина, – но я уже шесть лет живу самостоятельно и мне тяжело подстраиваться под чужие правила. Я – человек самостоятельный и желаю жить отдельно.

– Если желаете, то я могу поговорить с управляющим нашего дома. У нас во дворе сдаются небольшие трехкомнатные апартаменты. Возможно, найдется свободное жильё.

– Я была бы вам несказанно благодарна. У меня в этом городе кроме друзей семьи дяди нет никого знакомого. Обращаться к этим друзьям я не хочу. Боюсь кривотолков. Даже дядя и его жена не знают, что я собираюсь от них съехать. И вообще, я еще женщина не старая и надеюсь найти своего суженного, – закончила монолог женщина, бросив лукавый взгляд на Петра. – А каковы ваши планы, сударь?

– Я, как и старуха из пушкинской «Сказке о золотой рыбке», не хочу больше быть крестьянином, а хочу быть столбовым дворянином, можно, правда, и не столбовым.

В ответ Мария звонко рассмеялась и изрекла:

– А вы забавный, Пётр Антонович. С вами интересно.

Они еще целый час беседовали, сидя на лавочке. Пётр рассказывал о Сибири, которую он когда-то на самом деле изъездил вдоль и поперёк, о ее уникальной и не повторимой природе, о замечательных трудолюбивых и радушных людях. Мария рассказала о Памирском крае. О жизни в гарнизоне. О местных жителях.