Пётр передвинул стул, на котором сидел, ближе к свету и раскрыл дневник. Он попытался прочитать «Руководство к родителям», но, споткнувшись на ятях, отказался от этой затеи. Следующие две страницы для расписания учебных предметов почему-то заполнены не были. А вот другие страницы коренным образом отличались от страниц классически заполненного школьного дневника. Дальше шли страницы, полностью исписанные мелким, убористым, но каллиграфическим почерком по дням. Только записи к учебе никакого отношения не имели. Это был дневник молодой девушки.

Первая запись в дневнике датировалась 1 января 1941 года. Записи велись на русском языке, но уже в привычной, современной орфографии. Читать записи, написанные понятными буквами и отличным почерком стало легко и приятно, но быстро наскучило. Освещение прошедших событий дня, реакция на прочитанные стихи какого-то молодого поэта, отзыв о новой песне, любовные переживания и прочая лабуда, свойственная юной девушке, быстро наскучили парню. Пётру захотелось посмотреть на дату последней записи. Последние страницы оказались пустыми. Тогда парень стал перелистывать дневник в обратном направлении. Дневник был заполнен лишь наполовину. Перед последней записью была проставлена дата 12 мая 1942 года: «Сегодня дедушка, наконец-то, уговорил родителей воспользоваться какими-то вратами ведущими в какое-то другое место. После полученных вчера известий, в семье царила паника и, по началу, слова дедушки о необходимости бежать были восприняты с иронией и черным сарказмом».

Парень перелистал дневник на предыдущую страницу. 11 мая 1942 года:

«Сегодня Язеп Янович Дылба, бывший ученик моей матушки и работающий нынче в полицейской управе делопроизводителем, сообщил что в управу поступил донос о том, что семьи Бергов и Ясинского скрывают в подвале дома евреев и регулярно таскают туда продукты. Эти евреи периодически выходят из подземелья для прогулок во дворе. Язеп Янович также сообщил, что на 13/14 мая немцы запланировали серию облав и обысков в центральных кварталах города, в том числе в нашем доме, ждут только команду какого-то Арайса из Риги.

В семье паника. Маменька впала в бесчувствие. Папенька долго сидел белый как мел, держась за сердце и причитая: «Боже милостивый, что за люди!? Какие же сволочи бывают!» Только дедушка был спокоен. Он подхватился и убежал зачем-то в подпол в сопровождении нашего работника Алеся.

Боже, что нас ждет дальше!? Какие испытания приготовила нам судьба? Но нужно быть сильной и стойко переносить все испытания, посланные нам всевышним. Я выдержу все!

Вскоре вернулся дедушка и заявил, что нужно бежать.

–Бежать!? – вскрикнул папенька, заламывая руки. – А как же семьи моих коллег, что скрываются в подземелье? Куда их деть? Я буду презирать себя всю оставшуюся жизнь, если предам их и брошу этим нелюдям на растерзание!

– Мы все сможем покинуть Двинск чрез Врата, – спокойно ответил дедушка.

–Какие врата, отец!? Вы что бредите!?

– Успокойся, сынок. Я серьезен как никогда. В подполе находятся Врата в другое место или другой мир, я точно не знаю. Проход к Вратам находятся погребе, в подвальной клети нашей квартиры в нише. Наш дом был построен на развалинах, оставшихся от какого-то допотопного строения, разрушенного еще древние времена. Чтобы открыть Врата, существуют артефакт и заклинание. Мой батюшка передал мне эти тайные знания, находясь на смертном одре. Наш род хранит эту тайну более шестисот лет.

– Отец, да это вздор какой-то! И ты в это веришь? – папенька не сдавался.

– Не нервничай, Виктор. Ты помнишь слова нашей родовой молитвы на ночь?

– Конечно отец. Мы каждое воскресенье вечером распеваем странные псалмы, повторяя раз за разом набор слов, смысл которых мы не понимаем. А ты каждый раз с загадочным миной на лице отказываешься разъяснить нам смысл этих мантр. А почему о них заговорил?

– Эти псалмы и есть заклинание, открывающее Врата. Ты помнишь доктора Зубарева?

– Ну конечно, как не помнить двинского брата-старосты «Русских соколов»!

– А ты помнишь историю его исчезновения в сороковом году?

– Безусловно, об этом судачили все в городе. Он таинственно исчез за день до своего ареста, чем избежал расстрела. Постойте-ка, вы хотите сказать, что Зубарев сбежал через какие-то Врата?

– Ты очень проницателен, мой сын. Я отправил его и его гражданскую супругу чрез Врата.

– Это правда, отец? – батюшка все еще сомневался.

– Я тебе когда-либо лгал? – возмутился дедушка.

– Прости. Конечно нет.

Дедушка подошел сзади к все еще сидящему в кресле батюшке, положил руку на его плечо и проговорил:

– Успокойся, сын мой, посоветуйся с семьей, но учти, что у нас очень мало времени.

– Хорошо, отец, я поговорю с супругой и сыновьями и дам завтра ответ.

На этом разговор закончился, они распрощались и разошлись по своим покоям, а я тоже готовлюсь ко сну».

Пётр вернулся к записи от 12 мая.

«По-видимому, когда я спала, состоялся серьезный разговор между родителями и братьями, которых вызвал Алесь, о том какой путь для спасения предложил дедушка. Он был настолько немыслимым, что вызвал большое сомнение маменьки и братьев, но все же родители стали лихорадочно собирать вещи и приказали мне тоже собрать самое необходимое. Братья также убежали по домам собирать. А я до сих пор не понимаю о каких вратах идет речь и как эти врата помогут нам спастись

Может папенька прав и вся эта затея— вздор и бред умалишённого. Но я, все же, иду собираться. Что нас ждет впереди? Боже, защити и сохрани!»

– Да уж! – тоном незабвенного Кисы Воробьянинова промолвил парень. – Фантасты отдыхают. Похоже на вымысел юной девы, вот только фамилии на слух больно знакомы. Нужно спросить маму. Она в курсе всего и вся. Пётр отложил в сторону дневник и продолжил возиться с бумагой.

Можно было долго рассказывать, как парень неделю провозился с сортировкой и выносом во Вторсырье макулатуры. Как его давила жирная жаба, когда в бумажный хлам отправлялись газеты, журналы и книги, изданные начиная с конца XIX века и заканчивая тридцатыми годами века XX, как он сортировал отложенные журналы, книги, открытки, как он нашёл в бумажных завалах несколько альбомов со старинными фотографиями и обнаружил в одном более новом альбоме несколько фотографий, на которых была изображена симпатичная девушка с очаровательной копной светлых кудряшек и пронзительными светлыми глазами. По-видимому, это были фото Марты Берг.

Вечером мама рассказала всё, что знала и помнила о семье доктора Берга и пересказала «мифы нашего двора». Пётр выспрашивал известные матери подробности, но ничего конкретного не узнал: всё было «как будто» или «как рассказывали».

После того как он в несколько заходов отнес все бумажное сырье во Вторсырьё и полностью очистил сарай от бумажного хлама, парень с фонариком обследовал нишу на наличие таинственной, потайной двери, на присутствие каких-либо таинственных знаков или надписей. Парень тщательно осмотрел и стены сарая, и потолок, и пол, но так ничего и не нашел. Разочарованный неудачей, искатель покинул подвал и на долгие годы забыл и о портале, и о дневнике, и о исчезнувших людях.

Развалился СССР, закончилась Советская власть в Латвии. Многие хозяева вернули свою недвижимость. Наследников на дом не нашлось, поэтому Пётр со спокойной совестью приватизировал родительскую квартиру и наладился сделать капитальную перепланировку квартиры.

Будучи немного знакомым со строительным ремеслом, он взял отпуск и ничтоже сумняшеся, взялся крушить тонкие внутренние перегородки, срывать обои и соскабливать толстенный слой штукатурки с несущих стен.

Осматривая подоконник одной из спален на соответствие его концепции будущей квартиры, парень подергал доску, проверяя не шатается ли она. Неожиданно для Петра, доска сдвинулась с места и между рамой плитой появилась щель. Парень сильнее потянул доску на себя, но та не поддавалась. Многочисленные слоя краски затрудняли ее движение. Тогда Пётр стал тянуть сильно и враскачку. Щель мало, помалу начала увеличиваться, пока плита не отъехала до упора.