Немного раньше объявленного срока открылась дверь из спальни и в гостиную вошла молодая не высокого роста стройная девушка лет восемнадцати- девятнадцати. Белая блузка красиво облегала ее небольшую, но рельефно выступающую грудь, а пояс юбки строго покроя подчеркивал ее тонкую талию. Ее пшеничного цвета волосы с пепельным оттенком мягкими локонами лишь слегка касались плеч и густыми золотистыми волнами обрамляли бледное чистое лицо с высоким лбом, наискось закрытым челкой. Большие зеленые глаза, спрятанные под черными ресницами, смотрели на визитера внимательно и встревоженно. Вступив в центр комнаты, она застыла в легком напряжении. Под внимательным взглядом мужчины, вскочившего при её появлении, она смутилась, ее щеки покрыл легкий румянец, но из взгляда исчезла тревога. В реальной жизни она выглядела немного старше, чем на фотографии.
– Добрый день, сударь, – произнесла она чистым, твёрдым голосом, – Что привело вас в наш дом?
– Добрый день, Марта. Разрешите представиться: Пётр Антонович Анджан. Очень рад встрече с вами! – коротко поклонившись, промолвил Пётр.
Услышав из уст незнакомого человека свое настоящее имя, она вся обмерла, ее изумрудные глаза расширились от страха. Девушка в испуге отступила назад, трогательно прижала кулачки к груди, словно защищаясь от напасти и тихо произнесла:
– Вы из полиции?
– Нет, нет, что вы, я не из полиции, – стал успокаивать ее визитер. – Прошу вас, не пугайтесь так.
– Но откуда вам известно моё настоящее имя? Разве мы знакомы?
– Только заочно, сударыня, – ответил парень – по фотографиям.
Она ещё не совсем пришла в себя после пережитого приступа паники и поэтому даже не удивилась, а лишь отрешенно переспросила. – По фотографиям?
– Одну минутку, – Пётр засунул руку во внутренний карман и извлек оттуда конверт. – Вот взгляните.
Он разложил несколько фотокарточек из конверта на столе. Взял в руку её портретное фото и протянул девушке со словами:
– Именно по этой фотографии я заочно знаком с Вами, Марта Робертовна Берг.
Марта порывисто схватила протянутое фото, взглянула на свое изображение. Тут же на её лице отразилась целая гамма чувств – удивление перешло в растерянность. Она тихо вымолвила:
– Откуда это у вас?
– Оттуда, откуда и остальные карточки. Прошу, взгляните сами.
Марта нерешительно подошла к столу и стала по одной стара рассматривать фото, поворачивая их к свету. В процессе изучения фотографий мертвенная бледность покрыла её лицо, в глазах застыла смесь ужаса и изумления. Девушка привала свои изящные ладошки к лицу и почти прошептала тот же вопрос:
– Откуда это у вас?
– Я нашел эти фотографические карточки среди оставленных на растопку бумаг в сарае подвала по улице Солнечной, дом 36.
– На Солнечной улице? Вы хотите сказать на улице Саулес, в городе Даугавпилсе?
Ноги её подкосились, и она упала бы в обморок прямо на пол, если бы Пётр не метнулся молнией к ней и не удержал за талию. Подхватив девушку на руки, он уложил ее на софу. О налил себе в ладошку немного воды из стоящего на столе графина и побрызгал на лицо девушки. На его счастье, кухарка гремела кастрюлями на кухне и ничего не слышала. Девушка открыла глаза, взглянула на мужчину, склонившегося над ней, на юбку, задравшуюся до колен, распахнула от ужаса глаза и вскочила как ужаленная, чуть не врезавшись своей головой в лицо парня. Лишь отменная реакция спасло того от неминуемого нокаута.
Она прижала кулачки к груди и, с болью и надеждой глядя ему в глаза, тихо спросила:
– Вы правда тоже оттуда? С 1942 года?
– Правда, но не с 1942, а с 2013.
– С 2013? – почти выдохнула она и резко села, вернее, упала пятой точкой на софу.
– А где ваши родители и братья? – решил перевести разговор на другую тему, пока девушка собирала свои мысли в кучу, вызволяя свое сознание из чехарды времен и дат. Девушка даже не сразу поняла его вопрос. Она недоуменно уставилась на парня бессмысленными глазами. Спустя несколько секунд взгляд стал осмысленным. Она отвела взгляд, ее глаза наполнились слезами и девушка, закрыв лицо ладошками, заплакала навзрыд глотая собственные слёзы.
Пётр застыл как соляной столб, не понимания, почему его вопрос вызвал такую бурную и негативную реакцию и не понимая, что делать.
Надо отдать должное, девушке быстро взяла себя в руки не дав довести саму себя до истерики в присутствии не знакомого мужчины и сквозь слезы поговорила:
– Дедушки, папы и мамы нет с нами. Они исчезли.
Теперь пришло время впасть в ступор уже Петру.
– Исчезли!? Куда исчезли!? – задал он не самый умный вопрос.
– Когда мы вступили во Врата, то нас что-то подхватило и понесло. Я схватила Карла, своего брата за рукав и в страхе закрыла глаза. Когда же мы остановились, и я открыла глаза, то ни родителей, ни дедушки рядом не оказалось, только мои братья: Карл и Роберт.
Парень достал из нагрудного кармана сюртука носовой платок и подал его девушке и стал ждать, когда она окончательно успокоится. Через пару минут Марта,
Ещё периодически всхлипывая, продолжила рассказ.
– Мы вновь очутились в той же зале, из которой ступили во Врата. Из выхода в помещение появлялось все больше и больше людей и когда вышел последний, мерцающий выход стал обычной стеной. Вот тут вновь прибывшие осмотрелись и начался ропот, переросший в панику, причитания и слезы. Когда братьям удалось прекратить панику и успокоить людей, оказалось, что назад не вернулись (а мы думали, что снова попали туда же от куда пытались сбежать) пожилые люди и люди старшего поколения. Кроме наших родителей и дедушки, отсутствовала чета Коконов— старших, доктор Родкевич, доктор Вовси, престарелый аптекарь Лившиц и его взрослые дети. Из врат вышли только молодые люди и их дети. Самому старшему из взрослых, Карлу, исполнилось двадцать восемь лет. Роберт пошел разузнать обстановку: вдруг облава уже закончилась, а мы уселись прямо на пол и стали ждать возвращение Роберта. Мы продолжали взирать на Врата, надеясь, что наше старшее поколение лишь задержалось где-то и должны вскоре тоже присоединится к нам.
«Ничего себе выверты портала! – подумал про себя парень, не перебивая рассказа, – какой-то геноцид старшего поколения».
Девушка продолжала повествование:
– Роберт отсутствовал более часа, и мы начали уже волноваться за него. Когда же он появился, то огорошил нас известием, что мы попали в Двинск, то- бишь, Даугавпилс, но выглядит он немного непривычно, так, как выглядел до войны. На месте хлебного магазина в доме напротив находится кондитерская, а вместо обувного салона Давида Гирша— обувная мастерская. И в нашем доме на месте книжного магазина – булочная, а на месте салона госпожи Бруно— цирюльня. Но самое главное: нигде нет надписей ни на латышском, ни на немецком языках, а только по-русски и в старой орфографии. На дворе раннее утро. Роберт обошел несколько улиц, но нигде не увидел ни патруля, ни немцев, ни полиции. Повстречал ранних прохожих и все они носили старомодную, царских времен одежду. Прослушав рассказ Роберта, мужчины посовещались и пришли к выводу, что нужно выбираться наружу и попытаться обосноваться в городе.
По иронии судьбы, дедушка доверил Роберту, как самому молодому мужчине в семье, нести семейные документы и свой архив. Старший брат Карл взялся помочь отцу и нести его бумаги. Когда там же в подполье мы стали разбирать имеющиеся документы, то выяснилось, что нам достались документы родителей и дедушки: университетские дипломы, свидетельства об окончании гимназий, паспортные книжки ещё Российской империи, и всякие другие документы. Так же достались архивы обоих докторов, где они задокументировали способы лечения различных болезней и табеля наблюдений за пациентами.
После этих слов девушка прервала рассказ и молча уставилась в окно. Было видно какая буря чувств вновь бушует в ее груди. Было видно, что она, закусив губу, мужественно борется с нахлынувшей волной тоски и боли от потери близких и с желанием вновь разрыдаться.
