Проснулась в то время, когда все нормальные люди обедают. Впрочем, чего ожидать, если лечь в четыре утра? Послевкусие прошедшей ночи никуда не исчезло. Закрыв глаза, я представила комнату со старой глиняной печкой в углу и покосившейся, затёртой мебелью вдоль стен. Услышала слова песен. До носа донёсся запах сигарет, раскуренных парнем с длиннющими дредами.
Я чихнула. Что-то очень уж сильное курил этот парень. Герман, так ведь его зовут? Герман из отщепенцев.
Так вот в чём заключалось это послевкусие! Уловив запах, я пошла по его следу, раскручивая мысль. И вот оно – то, что не легло ровным слоем на воспоминания прошлой ночи. Герман. Точнее, его слова.
Бреши в стене… Кажется, так он говорил. Сложно поспорить с тем, что через стену в наши цепкие руки просачивалось много вещей, которые могли бы считаться неугодными. Но как без них? Без них жизнь стала бы тусклой и чересчур правильной что ли… Их запрещают, изымают, и они снова появляются. Мы это называем круговоротом контрабанды. Что-то мне подсказывает, что часть её прочно оседает у старейшин. Хотя я никогда не отважусь высказать эту мысль Колдуну. За это можно хорошенько попасть…
А вот Герман не боялся говорить. Знал, КТО у него в гостях, и не боялся. Может, ему просто больше нечего терять?
Меня не покидало чувство, что за этими словами стояло что-то большее.
Надо разобраться!
Наскоро умывшись, я выбежала из дома, пока меня не хватились. Иначе есть риск застрять надолго.
Дождь наконец кончился, но в воздухе поселения всё ещё витал запах мокрой земли и травы. Я вдохнула ароматы поглубже и с наслаждением потянулась.
В ту часть, где стояли бараки, я редко забредала. Но дорогу, конечно же, знала хорошо. Поднявшись от дома вверх по склону, я обошла стороной главную дорогу и вышла на поляну. Теперь надо дойти до дальних деревьев, чтобы никто не заметил, а там уж я быстро доберусь до старых строений.
Кроссовки утопали в грязи. Пожалуй, по дороге я пару раз зачерпнула воду из луж. Бррр, не очень-то приятно. Удивительно, но по пути мне никто не встретился. То есть, конечно, попадалась всякая ребятня, гоняющая мяч. Но они не в счёт.
У дальних зарослей неожиданно для себя я встретила Павла. Он и виду не подал, что заметил меня. Лишь когда я подошла практически вплотную, поднял голову и улыбнулся. В этом вся суть жизни в поселении: ты едва ли можешь скрыться. У кого-то лучше развит слух, у кого-то зрение, у кого-то обоняние. Но в целом это даёт гремучую смесь вечного датчика информации. Ты знаешь за версту где кто находится и даже, возможно, чем занят.
Что-то мне подсказывает, что вожак компании не искал. Приблизься кто другой, он бы предпочёл скрыться. Приятно, что ради меня его вожачество делает исключение.
У Павла в руках была фотокамера. Понятно, почему он бродил тут в одиночестве. О его увлечении мало кто знал, и распространяться Павел не собирался.
Несколько месяцев назад Павел шепнул Колдуну, что был бы не прочь обзавестись камерой. Ходят слухи, что Колдун может достать всё что угодно. Случай с фотоаппаратом это подтверждает. Не знаю уж, на что они там сторговались. Может, Колдун побоялся взять у Орла плату. А, может, Павел предпочёл не ходить в должниках у Колдуна. Но в итоге счастливый Павел увлёкся новым хобби. И, надо признать, у него получались чудесные снимки.
–Удалось заснять что-нибудь интересное? – спросила я, приблизившись вплотную.
Удивительно, мы расстались всего несколько часов назад, а я уже соскучилась!
–Нет. Всё интересное, что можно было найти, я давно сфотографировал, – грустно ответил Павел. Его свитер был насквозь мокрым. Похоже, вожак какое-то время лежал в траве в поисках удачной картинки.
–Может, всё же стоит снимать жизнь поселения? Было бы интересно увидеть его твоими глазами… – робко предложила я, уже заранее зная ответ.
Павел, как и ожидалось, покачал головой. Бедный мой вожак! Даже любимое занятие страдает ради Орлиного имиджа! Как это там пишут в учебниках по истории… цена власти, так кажется…
Павел присел на поваленной дерево и стал упаковывать камеру в рюкзак.
–Если бы можно было вынести камеру за стену! Было бы чудесно! Может, всё-таки с Соколом устроить вылазку?
Ратники порой выбирались за стену, но группками. По двое, а уж тем более в одиночку никто не рисковал выходить.
–Тогда и меня берите. Вы же берёте с собой девчонок?
–Только волчиц.
Павел, улыбаясь, обнял меня за плечи. Я даже дышать на несколько секунд перестала, чтобы не спугнуть мгновение. Мы редко бываем вдвоём, без посторонних. Ратная жизнь, и всё такое… Я порой тягощусь этим.
–И куда это ты собралась в одиночестве? У тебя был такой шаг, как будто ты пряталась.
–Примерно так и есть…
Я замолчала, думая, как бы получше объяснить цель моего похода. Ничего путного сформулировать не получилось.
–Знаешь, вчера ночью…
–Занятная вышла тусовка. Я у них пару кассет позаимствовал. Надо ребят вечером позвать послушать.
–Да, необычно всё было…
–А ведь это опрометчиво, – вдруг сказал Павел.
–Что опрометчиво? –встрепенулась я. Погружённая в свои мысли, я не сразу поняла, что он имел в виду.
–Колдун, судя по всему, часто бывает в тех краях. Я даже не хочу знать, с какой целью. Пусть свои тёмные делишки пока что оставит при себе, – Павел покачал головой и вздохнул. – Но он знает этих людей, общается с ними. А я большинство из них первый раз увидел. Это как-то… неправильно что ли…
Павел замолчал, задумавшись. Но потом добавил:
–Я рад, что побывал там. К тому же, там есть, действительно, классные ребята.
–Не переоценивай их, – сказала я, уткнувшись ему в плечо.
Павел вопросительно посмотрел на меня.
–Вчера у меня там состоялся довольно странный разговор, который имел некоторую… незаконченность.
Павел многозначительно приподнял брови. Но расспрашивать о подробностях не стал. Он у меня такой, очень уж уважает личное пространство окружающих. Как говорится, от чего сам страдает, старается другим возместить с излишком.
Он поднялся и накинул на плечи рюкзак.
–Пойдём тогда.
–Куда? –не поняла я.
–Заканчивать твой странный разговор. Ты же туда направлялась?
С Павлом к баракам было идти куда приятнее. И не так страшно. Хотя я не очень представляла, как буду при нём вести разговоры, подобные вчерашнему. Щекотливая ситуация, ничего не скажешь.
У окраины покосившихся построек стояло что-то вроде телеги, куда несколько человек по очереди складывали деревянную мебель. Судя по всему, они намеревались нагрузить повозку и потом куда-то её переместить. Павел окинул взглядом происходящее и нахмурился.
Увидев его, грузчики на несколько секунд застыли в замешательстве, но затем вернулись к своей работе.
–Здравствуйте, – окликнула я трудяг. Одеты они были все примерно одинаково: штаны цвета хаки и банданы на головах. Футболок на них не было.
На моё приветствие они лишь кивнули головами. Никого из них я не узнала. Может, этих ребят вчера и не было в той комнате?
–Подскажите, пожалуйста, где я могу найти Германа? – вновь обратилась я к парням, не понимая, на что, в общем-то, надеюсь. Нам тут явно не рады.
И, собственно, что я скажу Герману, когда увижу его? Потребую, чтобы он забрал свои слова назад? Или буду ждать каких-то объяснений? Да он скорее всего и не помнит уже, что говорил в той душной комнате. А даже если и помнит, то при Павле уж точно ничего повторять не станет.
Ребята лишь пожали плечами на мою просьбу и продолжили заниматься погрузкой.
–Шли бы вы отсюда, попрыгунчики. Нечего вам здесь делать, – услышали мы голос из-за спины.
Обернувшись, я увидела мужчину, который вчера сидел на кухне в бараке. Он всё ещё был в той же грязной майке и, похоже, трезвостью не отличался.
Судя по всему, всё это время он сидел за нами на раскладном стуле и наблюдал за погрузкой. Позади него виднелась довольно глубоко вырытая яма, рядом с которой лежал брезент, наверное, недавно её накрывавший.
