–Отчего же, – пожал плечами вожак. – Отец всегда говорит, что в отщепенческих бараках живут очень талантливые люди. Он прав. Музыка у них что надо.

И он смело двинулся вглубь комнаты. За ним последовали остальные.

Вопреки обыкновению никто не вскочил при его приближении, не бросился завязывать разговор, не проводил восхищённо взглядом. Создавалось впечатление, что здешние обитатели вообще не были в курсе, что к ним зашёл Орёл. Лишь только парень, сидящий возле одного из гитаристов и в такт мелодии помахивающий головой, пригласил молодого вожака присесть рядом и выдохнул струйку ядовитого дыма.

Павел, не раздумывая, принял приглашение. Всё так же покачивая головой, парень протянул ему окурок, который вожак принял и тоже затянулся. Обижать гостеприимных хозяев он не хотел.

Парень на вид был старше Павла лет на десять. Высокий, худощавый, с копной длинных коричневых дред, он сидел с закрытыми глазами, скрестив ноги, изредка затягиваясь самокруткой и выдыхая дым.

Рядом с Павлом втиснулись Регина и Сокол. Макс и Талия пристроились где-то вдоль периметра комнаты и так же, как их вожак, молча наблюдали за происходящим. Лишь Колдун, устроившийся между мускулистым парнем в бандане и девушкой с синими дредами, тут же непринуждённо заговорил с ними о чём-то в пол голоса.

Так прошло несколько минут. Звуки разговоров, барабанящий дождь, ядовитый кумар – всё это отошло на второй план. В центре общего внимания была лишь музыка. Здешние музыканты играли достойно. Пожалуй, лучше, чем кто-либо из гитаристов ратного костра. Иногда они пели что-то своё, иногда перепевали до боли знакомые ратникам композиции, заслушанные на кассетах, с таким трудом раздобытых за пределами поселения. Ратники тайком слушали их в плеерах, передавали их друг другу. Плёнка затиралась и рвалась, её склеивали, теряя при этом целостность любимых песен. Но даже в таком виде эти кассеты продолжали ходить из рук в руки, ценясь на вес золота.

Однако здесь никто и не думал вставлять наушники в уши. То ли устав играть, то ли соскучившись по звукам оригинала, музыканты изредка нажимали на кнопку бог весть откуда тут взявшегося магнитофона и с удовольствием подпевали голосу из колонок.

Ратники, сначала стесняясь, а затем уже во весь голос, так же с удовольствием горланили песни. Скоро уже у них в руках появились стаканы, и самокрутки нашли к ним дорогу. К ним лично никто не обращался. Просто вдруг то с одной, то с другой стороны протягивалась рука, предлагающая какое-либо угощение.

Закончив играть очередную композицию, один из гитаристов вдруг нарушил общее состояние шумного транса:

–Может, кто-то из прибывших сыграет?

Ратники переглянулись.

Павел, многозначительно посмотрев на Талию, кивнул ей головой, побуждая принять предложение. Она, чуть помешкав, встала и взяла в руки протянутый ей инструмент.

Талия не сомневалась в выборе песни. Сколько раз она слушала её! Сколько раз, собравшись с друзьями, они её пели! Текст этой песни казался ей каким-то магическим заклинанием. И вот ведь странно: песня была тревожной, она говорила о потерях, об утраченных ценностях, но всякий раз, проговаривая слова композиции в унисон с друзьями-птицами, она будто чувствовала крылья за спиной.

Нет, крылатой, конечно, она не становилась. Но окрылённой с друзьями была всегда.

Аккорды она знала хорошо.

Ей сразу стали подпевать. Очевидно, здесь эта песня тоже была в чести.

Когда она закончила, аплодисментов не последовало. У неё просто забрали гитару и передали её кому-то ещё. Парень с дредами улыбнулся Талии и поднял стакан, будто салютуя.

А дальше… Дальше все перемешались. Комната стала единым источником звуков. Казалось бы, ратники должны были бы чувствовать себя скованно в этой обители отшельников и отщепенцев. Но вопреки логике они чувствовали себя прекрасно.

Регина, сидя всё так же на полу, с интересом наблюдала, как Сокол и Павел увлечённо и явно с наслаждением обсуждают с пареньком, одетым в безразмерную майку, коллекцию кассет, взгромоздившуюся на полке. Колдун о чём-то тихо шептался в углу, Талия и Макс горланили песни.

–Почему не присоединяешься к своим друзьям? – спросил парень с дредами.

Это было довольно-таки неожиданно, учитывая, что до этого момента он молчал, лишь посматривал на всех из-под полуопущенных век. Голос его оказался ровным и немного бархатистым.

–Мне нравится наблюдать, – пояснила Регина.

–И каковы же итоги наблюдений, если не секрет?

Девушка пожала плечами:

–Здесь хорошо. Не так, как на костре. По-своему. Но оттого вечер не менее ценен.

–Ооо, ратные костры… – протянул парень.

–Ты бываешь на них? Я тебя там не замечала.

–Горизонты людей, упоённых жизнью, имеют тенденцию сужаться…

Эта фраза была будто бы сказана в пространство.

Регина вопросительно посмотрела на собеседника.

–Я бывал там раньше, – пожав плечами, сказал он и отхлебнул из стакана. – Во времена ратного прошлого.

–Ты из ратного курса?

Регина искренне удивилась. Здесь она никак не ожидала встретить своих предшественников. Не в этом месте, столь далёком от ратной жизни.

Парень лишь чуть кивнул головой и вновь наполнил её стакан.

–Теперь я со своим костром.

Он улыбнулся, вновь обведя комнату полузакрытыми глазами. Очевидно, не только Регина любила наблюдать.

–Герман, – представился бывший ратник.

–Регина, – ответила ему девушка.

–Я знаю, – сказал Герман и чуть ударил своим стаканом об её стакан. – Будем знакомы.

-Часто вы так собираетесь?

–Часто, – ответил Герман, не вдаваясь в подробности.

–У вас здесь здорово.

–Так бывает не всегда. Но спасибо.

Герман не казался сильно разговорчивым, но Регине очень уж хотелось его расспросить. В конце концов, не каждый день она встречала ратника-отщепенца. Да и разговор он первым начал.

–Скажи… а как получилось, что… – она замялась, обдумывая, как бы тактично сформулировать свою мысль.

–Что меня вычеркнули из жизни поселения, – кивая головой в такт музыке, закончил за неё Герман.

–Ну в общем, да…

Она, конечно, не так радикально подходила к этому вопросу, но суть её мыслей парень уловил верно.

–Стал неугоден, – просто сказал он. – Но, как видишь, я очень даже реален. Хоть и в некотором роде невидимка.

Понизив голос, Регина уточнила:

–Неугоден кому?

Герман, всё так же осматривая комнату из-под тяжёлых век, указал взглядом в сторону, где Павел, Сокол и Колдун устроились играть в карты, присоединившись к новым знакомым.

–Орлам?!

–Не на Орлах единых стоит стена, – бросил комментарий Герман и вновь отхлебнул из стакана.

Любопытство юной волчицы не было удовлетворено, но расспрашивать собеседника подробнее она не решилась. Вместо этого она по привычке сказала:

–Пусть стоит долгие века…

–Века, – это очень долгий срок… За столетия исчезали цивилизации…

Регина ничего не ответила. Ей этот разговор стал неприятен.

–Вот скажи мне, юная ратница, как так вышло, что вы знаете наизусть большинство песен, звучащих здесь?

–Мы их тоже поём… и слушаем, – пожала Регина плечами.

–Да, но откуда вы взяли сам материал?

–Оттуда, откуда и вы. С кассет, – огрызнулась девушка, указывая рукой на стопки аудиокассет.

Герман вздёрнул бровями.

–Мы, например, их купили за стеной…

Регина вновь промолчала. Конечно, кассеты у них тоже появились из-за стены. Откуда ещё?

Она поняла, что Герман верно истолковал её мысли. И это ей совсем не понравилось.

–А, может, о ужас, смелая ратница ещё и радиоволны тайком ловит у себя в комнате?

Насмешливый тон, с которым Герман задал последний вопрос, кольнул Регину. Что за чушь, в самом деле этот неформал с дредами нёс?

–К чему ты клонишь?

–Лишь к тому, что в стене давно появились бреши и подкопы.

Регина

Весна 1990

Вернувшись на рассвете домой, я сразу же уснула. Прямо в одежде. Кроссовки сняла, и на том спасибо. Спать под всё непрекращающийся дождь было удивительно сладко: я всё ещё слышала песни из наполненной дымом и голосами комнаты. Капли как будто напевали их.