–В проводах что-нибудь понимаешь?

Я обернулся на голос. Почему-то я тогда решил, что в каптёрке больше никого не было. Однако в углу на стуле, склонившись над каким-то причудливым предметом, сидел парнишка.

Он кивнул головой на этот предмет и вновь задал вопрос:

–В проводах разбираешься?

–Нет, – честно ответил я.

–Жаль, -сказал парень и потерял ко мне всякий интерес.

Я тогда посчитал, что глупо вот так обрывать разговор. Да и, признаться, чувствовал себя крайне неуютно из-за тотального игнорирования обитателей каптёрки. Поэтому не придумал ничего лучше, чем приблизиться к этому парню со странной конструкцией, и начал наблюдать за его действиями. Он то отвинчивал что-то, то прикручивал, менял направления проводков на этом агрегате, чертыхался, возвращал всё в исходное положение и начинал всё заново.

Потом я узнаю, что Зигзаг обожал всё, что связано с электричеством. Мы его даже прозвали Зевсом, ссылаясь на его громометательные способности. Где гром, там и молния, и, соответственно, электричество. В общем, вы поняли взаимосвязь.

Я стоял и наблюдал, как то тут то там на аппарате зажигались и потухали огоньки, когда один из шахматистов произнёс: «Шах и мат». Затем он встал и, довольный, потянулся.

–Играть будешь? – спросил второй парень, приглашая меня жестом.

Я вновь растерялся. Это стало входить у меня в привычку.

Ну, вы же понимаете: то меня абсолютно игнорируют, то ни с того ни с сего приглашают партию сыграть.

–А разве не победитель остаётся за столом? – наверное, совсем не к месту спросил я, удивившись, что из-за стола встал как раз-таки выигравший парень.

–Надо утешать проигравших, позволяя им оставаться в деле. Победитель же наслаждается сладким чувством победы и сменой занятия, – улыбаясь, пояснил он.

Второй скорчил ему смешную гримасу. Победивший же взял с полки какую-то книгу, которых в каптёрке, к слову, было очень много.

Кивнув, я сел за шахматную доску. К счастью, в отличие от электричества, в шахматах я кое-что понимал.

Я сам не заметил, как был очень быстро втянут в разговор и почему-то выболтал кучу информации о себе. Вот так ни с того ни с сего после, как я думал, намеренного игнорирования со стороны ребят, взял и рассказал много всего этому незнакомому парнишке. По прошествии времени я пойму, что это был особенный талант Васа – располагать к себе. В чём конкретно этот талант заключался, было трудно сказать. Но действовало это всегда и на всех.

Борис

1965

Стал ли я постоянно зависать там? О, нет. Вот ещё! У меня было слишком много, казалось, страсть каких важных дел.

Но время от времени, скорее редко, чем часто, ноги сами меня приводили к каптёрке. Подходя к ней, я внутренне надеялся увидеть в окне свет. Ни разу моему приходу никто не удивился. Тем не менее, зайдя туда, я сразу становился частью этого внутрекаптёрочного организма, будто и не покидал его.

Потом я стал приходить туда всё чаще. А потом, сам не понял как, прирос к каптёрке. На это ушли месяцы. Никто на протяжении их меня больше туда специально не приглашал. Никто и не прогонял. Я просто мог прийти в любой момент и чувствовать себя одним из них.

В один из моих визитов я уловил из разговора между Зигзагом и Раисой, что Зигзаг учится в моей школе на том же году, что и я. Я искренне удивился. То есть, конечно, я с первой встречи понял, что Зигзаг из птиц. Но мне почему-то и в голову не приходило, что он из наших. Хотя, на самом-то деле, только так и могло быть. По-видимому, каптёрка в моей голове ассоциировалась совсем с другим миром. И я мысли не допускал, что мир моей школы мог как-то пересечься с этим.

–Так ты из верхней школы? – спросил я тогда с искренним удивлением в голосе. – Уверен, что никогда там тебя не видел.

–Я тебя видел, – сказал Зигзаг без лишних комментариев.

–Право, это странно. Мы совершенно точно не пересекались на ратных сборах. Ну и на гулянках тоже вроде бы тебя не бывало.

–А я на них не хожу. Мне здесь нравится, -вот так просто ответил мне Зигзаг.

Конечно, это не объясняло того факта, что в школе я его никогда не замечал.

Что же касается его намеренного игнорирования птичьих слётов… Сказать по правде, мне трудно было винить Зигзага в его предпочтениях. В каптёрке я не чувствовал себя важным в птичьем понимании. Но я чувствовал себя нужным.

В жизни бы не произнёс им этого вслух, но ребята восхищали меня. Я с удивлением обнаружил, что учащиеся дальней школы не уступают, а даже перегоняют меня по знаниям. Их интерес ко всему на свете подстёгивал и меня не стоять на месте. Они были по-настоящему талантливы. Хотя, наверное, не отдавали себе в этом отчёта.

Как-то раз я похвалил какой-то из аппаратов, собранный фактически из старого мусора Зигзагом.

–Всё-таки создавать что-то, творить – это один из самых важных критериев жизни людей, – сказала тогда Раиса, тоже оценив придумку Зигзага. – Только благодаря этому мы развиваемся.

Скорее всего эти слова тогда, как обычно, побудили длинную дискуссию. Не уверен, согласился ли я тогда с ними. Скорее всего нет. Но почему-то они въелись мне в память так, что я помню их по сей день.

Даша

2001

–Жаркое из летних грибов было фирменным блюдом моей мамы.

Борис Петрович достал глиняный горшок из духовки, с удовольствием втянув носом аромат.

–В детстве мы всей семьей ходили за грибами. С ними, конечно, надо осторожным быть. Но отец превосходно разбирался в этом деле.

Даша, пришедшая на кухню за посудой, почувствовала, как в животе что-то заурчало.

–Ваша мама, наверное, много всего умела готовить, – предположила она, пересчитывая тарелки. Ей требовалось пять. Васька в тарелке не нуждался.

–Вообще-то, это жаркое было единственным рецептом, который знала мама, – усмехнулся Борис Петрович.

На обеих его руках были смешные прихватки-рукавички. Держа ими горшочек, он, приплясывая, направился в столовую. Его ноги в идеально выглаженных брюках совершали какие-то затейливые па, в то время как он что-то напевал себя под нос. Даже в этих смешных рукавичках он умудрялся выглядеть до безобразия элегантно.

Глядя на него, Даша никак не могла определить, у кого лучше получалось танцевать: у Бориса Петровича или у дедушки.

–Так-то у нас повара были, чтобы готовить, – уже выйдя из кухни, добавил разносчик жаркого.

Даша чуть было не хлопнула себя по лбу. Вот глупая!

В её доме приходящие повара не водились.

Она покосилась на Ваську, который всё это время был с ними на кухне. Он ничего не сказал, но на его мордочке отчётливо читалось, что уж он-то таких вопросов бы задавать не стал.

За столом, как и положено, все были в приподнятом настроении. Даша находила небывалую привлекательность в подобного рода застольях. Такие получались только здесь, с бабушкой и дедушкой. Дома с друзьями родителей она всегда немного скучала и чувствовала себя в напряжении. Хотя теперь Даша уже и не знала, где её дом. Дела оборачивались самым необычным образом.

Дедушка, удобно облокотившись о спинку стула, беседовал о лабораторных опытах с Раисой Сергеевной. Сегодня на ней не было жилетки с миллионом карманов. Вместо неё баба Рая надела коричневое платье с ниточкой жемчуга сверху. Однако папироса осталась при ней.

Бабушка с Борисом Петровичем больше слушали, чем что-то говорили. Они-то учеными не были. Но в целом имели представление о предмете беседы. Впрочем, как и Даша. Отныне разговоры такого толка имели к ней самое прямое отношение. Жаль только, что распространяться о них нельзя. Ведь это всё жуть как интересно! Впрочем, кому она в этом городе что расскажет? Разве что Вовке.

Проглотив практически не жуя очередной кусок жаркого, Даша с удовлетворением отставила в сторону тарелку и опасливо покосилась на кнопку джинсов. Если вот прям сейчас, сию минуту она отлетит в противоположную стену, девочка ничуть не удивится.