Если ученые проведут глобальный опрос и внимательно посчитают, то окажется, что на нашей планете люди больше всего стремятся к счастью. Финансисты, миллионеры на Уолл-стрит в центре Нью-Йорка и необразованные бедняки, живущие в картонных коробках в жаркой Замбии. Каждый, просыпаясь и засыпая, хочет чувствовать себя в безопасности, быть сытым и счастливым.

Первый раз в жизни меня «накрыло» ощущением счастья по дороге из Санкт-Петербурга в город детства – Нижний Тагил. Навестить родителей я поехал на следующий год после окончания института на собственном автомобиле. Он был куплен на первую существенную прибыль от моего бизнеса. Бизнес я только организовал, да и ехал отнюдь не на новом «Мицубиси-Лансер», но охватившее меня чувство стало для меня откровением с примесью гордости за достигнутое: «Я сам впервые смог прокатиться по улицам родного города, по которым прошел сотни километров пешком. Сам создал возможность уехать на пару недель, стал хозяином жизни».

Такие скромные достижения и тогда не были моим пределом мечтаний, но меня порадовало, что с момента принятия решения о переменах в жизни и вложения первых усилий до первых успехов прошло так мало времени. Так участок автодороги Питер – Тагил стал мне особенно дорог.

Приехав в гости к родителям, я поймал «вторую волну» счастья – невероятное ощущение свободы. Находясь за две с лишним тысячи километров от своего едва вылупившегося стартапа в Питере, я продолжал зарабатывать. Я поздно вставал, встречался с одноклассниками, гулял по городу, спал ночью, но каждое мгновение я зарабатывал. Я не был привязан к пятидневке, посещению офиса, у меня не было начальника. Но каждый новый день приносил мне доход. Комиссия за каждый час работы десятков и сотен других людей падала на мой банковский счет. Я был молод, волен делать, что нравится, и верил в завтрашний день.

Я не был привязан к пятидневке, посещению офиса, у меня не было начальника. Но каждый новый день приносил мне доход.

Ни разу впоследствии, покупая машины, квартиры и дома, наблюдая миллиардную выручку у компаний нашей партнерской сети, я не переживал более глубокого чувства, чем в те моменты.

Сделанные мной после бесед с друзьями-предпринимателями выводы и мой личный конкретный пример показывают, что источник удовлетворения от жизни совершенно не имеет отношения к конкретной машине или полученному доходу. В моем случае источник намного глубже, и искать его надо в моем самом обычном детстве.

В детстве ты просто живешь и не думаешь ни о каком счастье. Я родился на севере Казахстана в городе Лисаковск Костанайской области. Сознательную жизнь провел в танкограде Нижнем Тагиле. Родители работали инженерами на градообразующем Уральском вагоностроительном заводе. Отец, Андрей Валерьевич, добрался по карьерной лестнице до главного механика цеха, мама, Вера Николаевна, – до заместителя начальника отдела сертификации. Обычная рабочая семья с советскими корнями из глубинки.

В детстве я все время был чем-то занят. С четырех лет родители брали меня в походы. Богатая уральская природа, сплавы по рекам и восхождения в горы, велосипедные, лыжные и пешие походы. Песни Высоцкого под гитару и лагерные песни у костра. Активность была зимой, весной, осенью и летом.

В школе занимался баскетболом. Долго ходил в шахматный кружок, защищал честь школы на турнирах. Любовь к командному виду спорта и шахматам – интересное сочетание в одном ребенке. Ты одновременно учишься играть в команде, но в то же время просчитываешь ходы наперед и всегда думаешь своей головой. А туристические походы по тайге быстро приучают к самостоятельности и ответственности.

Каждое лето по сложившейся традиции я садился в поезд и отправлялся в Казахстан в село Красносельское навестить родственников в деревне. Там мы с двоюродными братьями ездили на мотоциклах купаться на речку, рыбачили и выплавляли фигурки из свинца, добытого из аккумуляторов. Вечерами, после того как забирали коров у пастуха, ехали на сельскую дискотеку. Это было центральное место, куда на мотоциклах, «Уралах» и «Ижах», съезжались жители других поселков. Было весело. Часто ходили в совхозные сады, где росли плодовые деревья, и набирали яблок. Любой местный житель мог воспользоваться такой возможностью. Как выяснилось позже, отправляли меня в Казахстан не только из-за благоприятного южного климата, а потому что лишних денег в семье просто не было.

По стране полным ходом шагали лихие девяностые: приватизация, обесценивание сбережений граждан, проблемы с выплатами зарплат и пенсий, дефицит товаров. Квартиры своей у нас в те годы не было – ютились на съемной. Зарплату родителям на заводе выдавали с опозданием и часто не деньгами, а продуктами или консервами. Иногда давали товарами, сходившими с конвейерных линий (на заводе производилась обычная гражданская продукция помимо оборонной).

Директора многих предприятий в период аж до 1997 года вовремя не платили работникам не только по причине отсутствия денег, а потому что каждый десятый начальник брал зарплатные деньги и размещал их в финансовой пирамиде Мавроди – МММ. Много месяцев подряд маврики каждый месяц росли вдвое, и сограждане всеми силами пытались заработать, прокручивая чужие деньги и забирая себе прибыль.

С самого распада СССР в новой России бушевал экономический хаос. Изживший себя государственный строй и командную экономику оставили за бортом, а новой альтернативы стране не придумали. Тогда же зарождаются первые коммерческие банки, под копирку списанные с европейских и американских лекал, начинается ваучерная приватизация крупных государственных предприятий под командованием реформаторов Гайдара и Чубайса (на момент описываемых событий каждому из них было около 35 лет). В вялотекущем режиме идет малая приватизация, многие небольшие предприятия правдами и неправдами достаются работникам этих предприятий.

Россия по итогам приватизации получила всего 7 миллиардов, а, например, крошечная Венгрия выручила при аналогичной процедуре в два раза больше. А похожая по населению Бразилия – около 70 миллиардов. 99 % россиян не имело прямой выгоды от проводимых реформ и было озабочено только собственным выживанием.

Люди из городов вспомнили, что на дачных участках можно выращивать овощи. Прирост населения прекратился и с тех пор так и не возобновился. Сто миллионов человек за какое-то десятилетие обеднели. И эти трагические события происходили в богатейшей стране мира, еще недавно конкурировавшей с США за лидерство в мире.

По сравнению с российской действительностью Казахстан казался благополучной гаванью. После обретения независимости в 1993 году там появилась своя валюта – тенге. Казахстан, имея от СССР наследство в виде развитого сельского хозяйства, обеспечивал людям пропитание и дополнительный доход. Невзирая на гиперинфляцию тенге в первые годы (а она доходила до 2000 % годовых) и падения уровня производства в два раза, обычные люди чувствовали себя комфортнее, чем в России. В Нижнем Тагиле на полках было пусто настолько, что мой папа с огромным советским туристическим рюкзаком ездил на автобусах в Казахстан за продуктами. Помимо дефицитных тогда мясных изделий, он привозил даже картошку.

Летом 96‑го дядя купил бежевую шестерку и забрал меня на все лето в Казахстан. По дороге мы заехали в Челябинск, где родственники купили видеокамеру и видеомагнитофон. Я испытал восхитительное чувство гордости и зависти от такого богатства. Но несмотря на все трудности девяностых, родители делали все, чтобы у меня было счастливое детство. Таковым оно и было.

В Казахстане мне посчастливилось получить первый предпринимательский опыт по сдаче яиц. Суть простая – собираешь в курятнике яйца, которые снесли куры, и идешь сдавать коммерсантам, которые приезжают из города в определенные дни. С учетом того, что куры несутся почти каждый день и их много, удавалось подзаработать. Отличным подарком в те годы на праздник для ребенка мог быть десяток яиц, которые он мог быстро превратить в наличные.