На следующий день я отправилась в гости к принцу. Теперь при дневном свете я лучше рассмотрела дворец. Скорее его можно было назвать замком-крепостью. Шаги гулко раздавались в пустых и полутемных сводчатых переходах. Казалось, им не будет конца. Один переход сменял другой. Они разветвлялись, и я уже потеряла надежду найти королевские покои. Наконец один из переходов уперся в ворота. У ворот, сидя па корточках, дремали два человека.

— Айя! — позвала я одного из них. — Как мне пройти к принцу Викрамасингу?

— К принцу? — переспросил тот, еще как следует не понимая, что от него хотят.

— К принцу, — повторила я.

— А! — наконец смысл моей просьбы дошел до него. — Мы стража принца, — гордо заявил он. — Сейчас открою ворота.

Ворота открылись и снова захлопнулись, и я очутилась в кромешной тьме. Пахло сыростью и мышами. Откуда-то слева раздался шорох, и под сводчатым потолком вспыхнула тусклая и пыльная электрическая лампочка. Она осветила каменные плиты центральной части помещения, в то время как дальние углы продолжала скрывать темнота. Справа я заметила узкую лестницу с крутыми ступенями.

— Сюда, пожалуйста! — сказал кто-то.

И я ступила на лестницу. Тусклый свет сюда не достигал, и какую-то часть пути я двигалась на ощупь в темноте. Наконец тьма стала сереть и рассеиваться, и я увидела неяркий дневной свет. Лестница привела в большой полупустой зал. Узкие окна зала покрывал густой слой пыли. Из-за стола со сломанной ножкой поднялся человек в длинном сюртуке.

— Это приемная его высочества, — объяснил он мне. — Что вы хотите?

Я сказала.

— Вашу визитную карточку, — протянул он ко мне сухую руку с неопрятными ногтями.

У меня ее не оказалось. Человек в длинном сюртуке укоризненно посмотрел на меня и, ни слова не говоря, знаками велел следовать за ним.

В полутемной комнате у окна стоял маленький принц Викрамасинг. Здесь он казался еще меньше, под этим огромным лепным потолком. Он повернул ко мне тонкое лицо с продолговатыми глазами.

— Старшего принца все нет, — сказал он, нервно потирая драгоценные камни колец. — Но что же мы стоим? Идемте.

Комната, в которую мы вошли, была обставлена лучше, чем другие. По стенам висели миниатюры маратхских правителей. Откуда-то из угла насмешливо-пронзительно смотрели глаза основателя королевства — Экоджи I. Ободранная и просиженная мебель в стиле прошлого века стояла вперемежку с великолепной бронзовой скульптурой времен Чола. Из сводчатого запыленного окна сочился тусклый свет, и я не сразу заметила, что стены комнаты обшарпанны и украшены потеками. С потолка темного дерева свешивались две стеклянные люстры со множеством подвесок. На всех жилых помещениях и на этой комнате лежала печать запустения. Все напоминало временное убежище человека, который в спешке захватил с собой случайные и странные предметы из разных эпох. Наверно, оно так и было. Каждый правитель приносил что-то из своей эпохи и сваливал в своем дворце. И теперь здесь находилось все то, что удалось сберечь нерадивым и изнеженным потомкам. Я села на кресло, и из него неожиданно поднялось облако пыли.

— Да, пыль, — сказал принц. — Везде пыль. Она нас скоро задушит. Старшего принца почему-то это не волнует. А я задыхаюсь. От королевства осталась одна пыль да портреты предков.

Я выразительно посмотрела на драгоценные кольца принца. Он вспыхнул и спрятал руки за спину.

— Очень трудно со всем этим управляться, — как-то буднично и по-деловому сказал он. — У нас осталась треть дворца и всего восемьдесят слуг. Да и те ленивы. Стараются где-нибудь поспать, а не работать. Даже пыль не могут вытереть.

— Купите пылесос, — посоветовала я.

— Пылесос дорог, а старший принц очень скупой. Но почему он до сих пор не вернулся? — и задумчиво провел тонкими пальцами по высокому лбу. — Идемте, я вам кое-что покажу.

Минуя узкие переходы и лестницы с крутыми ступенями, мы добрались до сторожевой башни. Зал, в который мы попали, был грязен и запылен. Посередине стоял раскрытый ломберный стол и несколько потертых кресел.

— Теперь башня не используется по назначению. Когда-то в этом зале находились офицеры стражи. Теперь старший принц иногда здесь играет в карты со своими гостями.

Из зала мы вышли на крышу. Замок-дворец предстал передо мной множеством плоских крыш, соединенных узкими лентами переходов. Где-то внизу сновали маленькие фигурки людей.

— Когда-то это все принадлежало старшему принцу, — переступая босыми ногами по нагретой крыше, сказал Викрамасинг.

— А что теперь делает старший принц? — спросила я.

— О, он теперь видная общественная фигура. Раджа — член двух известных клубов — «Ротари» и «Ланч клаб». Кроме этого ему приходится выполнять обязанности попечителя девятнадцати храмов в дистрикте. Эти храмы принадлежат дворцу. У нас есть земельная собственность, и этим тоже приходится заниматься.

— Значит, ваше положение не такое уж безнадежное?

— Возможно, и так. Но старший принц считает, что нри англичанах нам жилось намного лучше. Англичане относились к нам лучше, чем собственный народ.

— Но ведь англичане отобрали у вас королевство, — сказала я.

— Это было давно, — спокойно сказал маленький принц. — Зато при англичанах у нас было множество слуг, шикарный выезд, конюшни, веселые приемы и балы.

— И не было пыли?

— Да, представьте себе, — оживился принц, — действительно, все говорят, что не было пыли. Я ведь всего этого уже не застал, — и тоскливо посмотрел на ту часть дворца, которая уже не принадлежала королевской семье. — А теперь мне приходится даже ходить в колледж. Старший принц учился дома, ему мой дед нанимал учителей. Сейчас учителя дороги, и отец не желает идти на такие расходы.

Дворец бывших правителей Танджавура

занимает несколько кварталов

— И поэтому вам приходится изучать теорию прибавочной стоимости?

— Но, вы знаете, она мне никак не дается. Чего-то я в ней не понимаю.

— Когда у человека треть такого огромного дворца, восемьдесят слуг и драгоценные камни, понять эту теорию ему трудно.

— Вы так думаете? — принц задумчиво посмотрел на дворцовые крыши.

С башни мы спустились в зал дурбара. Даже в запущенном состоянии он еще производил сильное впечатление. Высокий потолок поддерживали колонны, на стенах сохранилась роспись. Между колоннами были натянуты веревки, и на них висели рубашки, полотенца, дхоти. На узорчатом полу на циновках спали вповалку полицейские. Как выяснилось, это был полицейский отряд, обслуживающий выставку. Старший принц позволил им разместиться в зале дурбара. Пока мы ходили по залу, рассматривая полустертую роспись, откуда-то из-за колонн снова появился кланяющийся человек в длинном сюртуке.

— Принц, — тонким голосом запричитал он, — я не заметил, как вы ушли. Простите меня. Здесь я вас нашел.

— Не мешай нам, — буркнул принц, и человек в длинном сюртуке отошел от нас на несколько шагов, но потом продолжал полусогнутой тенью следовать за нами.

— Раньше меня сопровождало много слуг, — сказал Викрамасинг. — Теперь вот только двое. Второй где-то бездельничает.

— А разве вы один не в состоянии ходить по дворцу? — Принц удивленно поднял тонкие брови.

— А как же традиции? Должен же я отличаться чем-то от других?

— Мне кажется, это не обязательно.

— Но я ведь из королевской семьи…

Из зала дурбара мы прошли в павильон, где разместилась художественная выставка. Она на три четверти состояла из коллекции старшего принца. По стенам было развешано старинное маратхское оружие, стояли китайские фарфоровые вазы, в витринах лежали тонкие безделушки из пожелтевшей слоновой кости, музыкальные инструменты, резные раковины, причудливо выделанные кокосовые орехи. Служитель выставки угодливо согнулся перед принцем, а личный слуга принца надменно посмотрел на служителя и небрежным жестом отодвинул его в сторону. Принц чувствовал себя хозяином галереи. Люди, осматривавшие коллекции, почтительно расступались перед ним. Викрамасинг подходил к витринам, раскрывал их и брал все, что ему нравилось, оттуда.