— Вы не боитесь, что пришли сюда? — спросил он неприятным, скрипучим голосом.

— Боюсь, — ответила я. — Очень боюсь. Даже ноги подкашиваются от страха.

Он вскинул облысевшую голову и пристально посмотрел на меня, стараясь определить, говорю ли я правду или шучу.

— По вас это не очень заметно, — разочарованно протянул он.

— А вы бы хотели, чтобы было заметно? Так?

— Я пошутил, — натянуто улыбнулся он.

— Даже шутка в устах такого человека, как вы, имеет значение. Ведь вы шутили со значением, не так ли? И я даже знаю с каким.

— Вы, конечно, правы, — подозрительно быстро сдался он. — Ваша страна старается с такими, как я, не иметь дела.

— Вы ведь тоже не хотите иметь с нами дело, — заметила я.

— У нас есть основания.

— У нас тоже.

Он провел пергаментной рукой по впалой щеке.

«Готовит очередную ловушку? — подумала я. — Зачем он это делает? «Обкатывает» противника? Ведет «разведку» боем?»

Тусклые глаза его неожиданно оживились.

— С вами, русскими, трудно разговаривать, — каким-то иным, доверительным тоном начал он.

— В таком стиле вообще трудно разговаривать.

— Нет, я имею в виду другое. Вы хорошо тренированы, у вас быстрый ум. Конечно, вы и должны быть такими. У вас была великолепная политическая школа в то время, когда Россия была одна. Одна против всех. Это было удивительное время. — В его голосе зазвучали нотки неподдельного уважения.

Я поняла, что Раджагопалачария умеет ценить сильных противников.

— Очень жаль, что мы расходимся с вами во взглядах.

— Но мы об этом не жалеем, — заметила я.

— Возможно, возможно, — Раджагопалачария почему-то утратил первоначальную агрессивность.

Он вновь приобрел ее, когда я затронула некоторые политические вопросы. Голос его стал снова скрипучим, с тонких губ не сходила ироническая усмешка.

— Люди не понимают, — говорил он, — опасности таких политических партий, как Национальный конгресс и коммунистическая. Все они ведут к диктатуре.

— Что вы имеете в виду под диктатурой? — спросила я.

— Власть одной партии, — жестко ответил он.

— Но ведь «Сватантра» тоже к этому стремится. Почему ей можно, а Конгрессу и компартии нельзя?

— У нас другие принципы, — скрипел его голос, — Конгресс неправильно делает, что развивает общественный сектор, а не частный. В результате люди с капиталом не могут заниматься свободным предпринимательством. А народ гнется под тяжестью налогов. Именно налоги — основной источник финансирования общественного сектора.

— Послушайте, господин Раджагопалачария, — рассердилась я. — Вам хорошо известно, под тяжестью чего гнется индийский народ. Эксплуатация капиталистов, Помещиков превосходит тяжесть налогов. Хотите, я докажу вам это с цифрами в руках?

— Не надо, — глаза старика вновь потускнели, — Я был прав. С русскими трудно говорить.

— Не будем говорить о русских. Скажите, пожалуйста, — попросила я. — Каковы сейчас позиции вашей партии?

— «Сватантра» — мое детище. Но, несмотря на все усилия, она еще слаба. Очень слаба. 12 тысяч человек. Наша партия для многих непривлекательна. В нее не хотят вступать, — и снова пергаментная рука коснулась впалой щеки. — Я, кажется, устал, — сказал он, поднимаясь. — И еще вы должны знать, что я не люблю коммунистов и вашу страну.

— Я это знаю, — ответила я.

— Но мне было интересно с вами. Заходите, мы еще побеседуем.

Теперь он только организатор «Сватантры». А что у него было в прошлом? Почему имя Раджагопалачария, или, как его зовут, Раджаджи, известно не только Тамилнаду, но и всей Индии? Сын богатого тамильского помещика, адвокат по профессии, Раджагопалачария был одним из сподвижников Ганди. Сподвижники Ганди были разные, и Раджагопалачария представлял среди них целое направление. От этого направления он никогда не отступал и никогда не скрывал свою принадлежность к нему. Он был крайне правым, человеком, всегда защищавшим интересы своего класса со всей присущей ему прямотой и искренностью. Он сидел в тюрьме, подвергался репрессиям, но никогда не упускал эти интересы из виду. Он никогда не забывал о них, принимая участие в национально-освободительном движении. В 1942 году, когда вся страна протестовала против миссии Криппса, которая стремилась оттянуть предоставление Индии независимости, он поддержал ее. На митингах в него бросали камнями и грязью, но он с удивительной стойкостью продолжал отстаивать свою точку зрения. Он был одним из немногих конгрессистов, которые признали разумным требование об отделении мусульманских областей Индии и образовании Пакистана. Он вышел из Национального конгресса, не согласившись с его руководителями, которые отстаивали единство страны. В 1946 году он получил во временном правительстве портфель министра образования. Английские власти его ценили. В 1947 году он стал генерал-губернатором доминиона Индийский Союз, сменив на этом посту английского вице-короля лорда Маунтбэттена. В 1950 году Индия была объявлена республикой и пост Раджагопалачарии был упразднен.

Теперь он с тревогой наблюдал за некоторыми новыми тенденциями в политике Национального конгресса. Его коробило слово «социализм», хотя он плохо представлял, что это такое. Однажды ему сказали: «Вам следует когда-нибудь прочесть Маркса». Он ответил: «Никогда. Ни строчки». Теория, против которой он боролся, была ему незнакома. Он знал только одно: социализм ликвидирует собственность. И земельную в том числе. Этого он не мог допустить. Его пугали разговоры об ограничении крупного капитала. Он не мог простить Конгрессу ни организации государственного сектора, ни земельных реформ, ни установления дружеских отношений с Советским Союзом. Тем не менее его авторитет в известных кругах Конгресса был достаточно высок. В 1952 году он стал главным министром штата Мадрас. Он продержался на этом посту всего два года. После отставки он прочно окопался в Мадрасе и оттуда продолжал обстреливать все прогрессивное, все, что ему, сыну крупного помещика, не нравилось.

Там, где он был своим, он занимал самое высокое положение. Он был ортодоксальным брахманом. Представителем того воинствующего «брахманизма», которое вызвало в Тамилнаде антибрахманское движение. Он никогда не покидал пределы своей страны, хотя не раз имел возможность побывать в Европе или Америке. Он не сделал этого, потому что боялся «потерять» касту. Она значила для него не меньше, чем свой класс.

Тогда же, в 1952 году, он назвал Коммунистическую партию Индии врагом № 1. Было бы странно, если бы случилось иначе. Раджагопалачария всегда был последовательным в своих взглядах и удивительно цельным в своей убежденности. Спасительное при оценке политических деятелей слово «противоречивость» ни в какой степени не может быть к нему применено. Он знал одно: строй Советской России враждебен его классу и его взглядам. И этого было достаточно. Он жадно ловил наши промахи и ошибки, неизбежные на новом пути. Раздувал их на страницах своих газет, и они превращались там в катастрофы глобального порядка. В пику нам он поддерживал контрреволюцию в Венгрии, смеялся над нашими достижениями в космосе, издевался над борьбой против культа личности, иронизировал по поводу пятилетних планов. И делал это умело и педантично. Он отрицал все, что было связано с Советским Союзом. Он не признавал даже его вклада в борьбу за мир, хотя и писал его премьеру письма, настаивая на всеобщем разоружении.

Несмотря на все это, влияние Раджагопалачарии как личности на определенные круги Тамилнада, и в первую очередь брахманов, достаточно велико. Они могут не соглашаться с его политическими взглядами, но многие из них сочтут за честь быть его гостями, принимать его у себя или разговаривать с ним. В чем здесь секрет? Он один из видных граждан Мадраса и со многими людьми в городе независимо от их политических убеждений поддерживает чисто человеческие отношения. Среди его знакомых есть и коммунисты. Ореол сподвижника Ганди и участника национально-освободительного движения играет не последнюю роль в его популярности. Помимо этого Раджагопалачария — один из образованнейших людей Тамилнада. Прекрасный знаток санскрита и древней индуистской литературы, он неплохо разбирается в работах европейских писателей. Знает и ценит М. Горького и Л. Толстого. Его бескомпромиссность, смелость как политического деятеля, его отвращение к политической конъюнктуре, уважение к противнику, прямота в суждениях, простота и скромность образа жизни вызывают симпатии разных людей независимо от их взглядов и убеждений. Несомненно, Раджагопалачария — незаурядная личность.