Три месяца, проведенные в России, показались ему целой жизнью. Жизнью его мечты. Ему не хотелось с ней расставаться. Он обратился в правительство с просьбой о советском гражданстве. Но тень незаслуженного подозрения легла на него. Ему отказали. Он не обиделся и не ожесточился. Все хорошее, что он видел, не могло быть испорчено плохим. Он уехал нашим другом и таким остался на всю жизнь.
В далеком Мадрасе он стал писать статьи о России. Это были первые строки, написанные в Тамилнаде, где была рассказана правда о великой стране. Рамасвами писал о первой и второй пятилетках, о колхозах, о советской демократии. Он опубликовал книгу «Взгляд Ленина на религию» и брошюру о философии коммунизма. Он выступал на митингах и собраниях. Он знал, что вокруг него уже сгущаются тучи, но продолжал рассказывать о Советской России до того самого дня, когда на пороге его дома возникла фигура английского полицейского офицера.
— Вы арестованы, господин Рамасвами, — вежливо сказал он, поигрывая стеком. — Мы не хотели вас сразу трогать, вы, к сожалению, слишком популярны. К тому же мы ждали, что вы одумаетесь.
Суд был скорый и неправый. «За активную пропаганду коммунизма и Советской России, — гласило обвинительное заключение, — девять месяцев тюрьмы строгого режима».
Из-за Рамасвами даже Либеральную федерацию стали считать «прокоммунистической». Но характер ее от этого не изменился. Она по-прежнему оставалась «антибрахманской». Так же как и деятельность самого Рамасвами. Сложность обстановки в Тамилнаде и противоречивость самого Рамасвами как политического деятеля не позволили выйти ему из тупика. Он просто заставил себя о нем не думать. В 1938 году он третий раз попал в тюрьму. Непосредственным виновником случившегося был его давнишний враг Раджагопалачария. Вместе с Рамасвами были арестованы две с половиной тысячи человек, участвовавшие в кампании протеста против введения в школах Тамилнада языка хинди в качестве обязательного предмета. Раджагопалачария возглавлял в то время конгрессистское правительство, сформированное после победы Конгресса на выборах 1937 года. Раджагопалачария, отдавший приказ об аресте Рамасвами, был для последнего прежде всего брахманом, а не представителем правого крыла Национального конгресса. И Рамасвами снова обрушился на брахманов. Постепенно антибрахманская проблема стала для него расширяться и переросла в проблему дравиды — арии. Арии — пришельцы, арии-завоеватели. Хинди — это их язык. Он забывал, что английский, против которого он не протестовал, тоже был языком пришельцев и завоевателей. Но у англичан не было брахманов, и это решило для него многое. Арии — дравиды. Угнетатели и угнетенные.
Он садится писать комментарий к индийскому эпосу «Рамаяна». «Рамаяна», отмечает он, отражает борьбу ариев и дравидов. Там нет богов, там действуют обычные смертные. Поэтому «Рамаяна» не может рассматриваться как священная книга. Против этого возразить трудно. Но далее комментарий полон противоречий. «Рамаяна» не имеет исторического значения, утверждает Рамасвами, потому что она написана брахманами. Там обожествлены арии во главе с царем Рамой и опорочены дравиды. Дравиды представлены в виде злых духов — ракшасов, а их предводитель Раван назван демоном. Тенденциозная критика Рамасвами привела к противоположному результату. Арии были опорочены, а дравиды — возвеличены. Богатые человеческие характеры главных героев «Рамаяны», формировавшиеся в определенных исторических условиях и носившие на себе отпечаток той древней эпохи, Рамасвами рассматривал с точки зрения современной морали. Человеческая и историческая достоверность героев попала под огонь пристрастной и малообъективной критики. Так, Рама, главный герой, царь Айодхи, обладает только отрицательными качествами. Он многоженец (хотя многоженство в ту пору не считалось пороком), подозрителен, властолюбив, жесток, не уважает женщин, а главное, умирает как простой смертный.
Отец Рамы, Дасаратха, — распущенный многоженец. Сита, жена Рамы, — незаконнорожденная, старше его, ссорится с членами семьи Рамы, кокетничает с Раваном и уходит от Рамы добровольно, влюбившись в того же Равана. Бхарата, старший брат Рамы, не уважает своего отца. Лакшман, младший брат, тоже не уважает отца и даже хочет его убить. Он жесток, а временами недостойно пристает к Сите. Ближайший друг Рамы, Сугрива, предал своего брата, а Хануман убил много невинных людей, когда в погоне за Раваном сжег остров Ланку (Цейлон). Зато Раван, по мнению Рамасвами, представлявший дравидийское начало, оказался вместилищем всех добродетелей. Он был великим святым, толкователем священных книг, почитал дравидийского бога Шиву, уважал женщин и не приставал к ним.
В своем комментарии Рамасвами осудил арийскую культуру и противопоставил ей более древнюю — дравидийскую. На то, что обе культуры взаимодействовали в течение веков, на то, что теперь подчас бывает трудно выделить из индийской культуры чисто дравидийские или чисто арийские элементы, Рамасвами не обратил внимания. Он старался подчеркнуть не то общее, что объединяет Индию, а то, что ее разъединяет. Арии являлись для него носителями кастовой системы, и этого было достаточно, чтобы осудить их культуру в целом. На севере Индии сложились группы крупной монополистической буржуазии, и этого было достаточно для Рамасвами, чтобы обвинить Север в том, что он эксплуатирует Юг. За каждым выступлением Рамасвами слышался голос южноиндийской средней и мелкой буржуазии — «небрахманов». Но сам он этого голоса не слышал и был иокренне уверен, что защищает интересы всех угнетенных дравидов, принадлежащих к «небрахманским» кастам. Он не хотел видеть классового деления общества, и оно ему за это отомстило. Он стал защитником южноиндийской буржуазии, той имущей верхушки, с которой не хотел иметь ничего общего.
В 1944 году он преобразовал Либеральную федерацию, потерявшую всякий авторитет, в «Дравида кажа-гам» — Дравидийскую партию и стал ее пожизненным президентом. «Дравидийское движение, — писал он, — это религиозно-социальная организация, целью которой является восстановление общества на гуманной и рациональной основе». На самом деле он жестоко заблуждался. Дравидийское движение питал сомнительный и нечистый источник растущих противоречий между буржуазией Севера и Юга. «Юг не должен более эксплуатироваться Севером, — утверждал он. — Необходимо создать самостоятельное государство Дравидистан. Южная Индия была независимой до английского завоевания. Надо восстановить эту независимость. У нас богатые ресурсы, мы должны использовать их сами». Ложный путь вел его все дальше по дороге ошибок и заблуждений. Дравидийское движение приобрело ярко выраженный националистический и сепаратистский характер. И пресловутый «антибрахманизм» занимал в нем не последнее место.
Рамасвами был неутомим. Митинги, собрания, демонстрации. Человека с бородой апостола знали по всему Тамилнаду. Представители низших каст видели в нем своего спасителя, нового Будду. За ним шли безземельные крестьяне и неграмотные рабочие, студенты и мелкие лавочники, рикши и портовые грузчики. Они с надеждой взирали на своего пророка, вдохновенно повторяя за ним: «Пусть уйдут арии, пусть брахманы оставят нас в покое, пусть будет «Дравидистан». Дравидистан — «гуманное и рациональное» общество, где каждый дравид будет свободным и сытым. Они не понимали, что их эксплуататоры — дравидийская буржуазия и помещики — останутся в Дравидистане. Ведь никто не требовал, чтобы они ушли…
И все-таки Рамасвами вносил в движение свои этические нормы. Пророк оставался чист как личность. Президент одной из крупнейших партий Тамилнада, он не хотел политической власти. Великий Рамасвами довольствовался властью над сердцами и душами угнетенных и бесправных. Он не хотел денег. Все, что у пего было, он щедро отдавал Дравидийской партии. Он осуждал буржуазную демократию и не желал участвовать в выборах. Его не интересовали места ни в законодательных собраниях, ни в парламенте. Он выступал против партий, борющихся за власть, ибо власть, утверждал он, создает новую социальную иерархию, порождает неравенство. Но те, чьи интересы он защищал, думали иначе. Дравидийская буржуазия нуждалась и во власти, и в деньгах, и в новой социальной иерархии. Наступил момент, когда этические принципы великого Рамасвами и части его приверженцев пришли в непримиримое противоречие с интересами большинства участников дравидийского движения. Старые принципы работы и безусловный «антибрахманизм» не устраивали ни среднюю, ни мелкую буржуазию Тамилнада. Независимость страны изменила политическую обстановку. Но Рамасвами ничего не хотел менять в партии. В 1949 году он оказался в меньшинстве. Дравидийская партия раскололась. Несогласные с Рамасвами создали «Дравида муннетра кажагам» — Дравидийскую прогрессивную партию. Будущее оказалось за ней. Но это уже отдельная история. В Дравидийской партии осталось несколько десятков тысяч последователей великого Рамасвами. Однако это его не обескуражило.
