По городскому телефону она решает не звонить, так как трубку может взять его жена, а с ней ей совсем не хочется разговаривать. Понадеявшись на то, что на сотовом телефоне достаточно средств, она решает звонить по нему. Полистав список контактов, находит номер отца и звонит, прислушиваясь к длинным гудкам.

Через несколько секунд раздается его взволнованный голос:

– Алло, я слушаю, доча, привет. Что случилось, почему звонишь в такую рань?

Пытаясь скрыть свое нервозное состояние, Вика начинает говорить о том, что мать лежит в реанимации, а она с братом осталась совсем одна и что теперь делать, не знает.

– Почему ты мне сразу не позвонила, когда мать положили в больницу? – В голосе отца слышатся жесткие нотки управленца, привыкшего оперативно принимать решения в сложных ситуациях. – Я тебе сколько раз просил не играть в молчанку и не делать вид, что все хорошо, а когда все запущено – попробуй разгреби.

Вика не выдерживает и начинает плакать.

– Теперь ты послушай… – Короткое молчание. – Я позвонила тебе не для того, чтобы выслушивать нотации, я такая, какая есть, тебе поздно меня перевоспитать. Ты бросил нас ради другой женщины. Ты предал меня, я выросла без тебя, а теперь ты решил меня воспитывать?

В трубке воцаряется тишина. Вика ждет, вытирая слезы, понимая, что обидела отца, но поступить по-другому не могла.

– Ладно… мне сейчас на работу, а в воскресенье я прилечу, тогда и будем решать, что делать. Ты, главное, не паникуй и будь умницей, все будет хорошо. А оставил я вас, когда ты уже была взрослой. В тебе сейчас говорит эгоизм, ты прекрасно знаешь, как в последнее время мы жили с твоей матерью… До встречи! – Отец отключает связь.

Из подсознания всплывает сценка из сна, с Адрианом, который дерется на мечах с невидимым врагом.

Он поворачивается спиной к Виктории и что-то кричит, но она не понимает слов. Тогда он бросает меч и поворачивается уже грудью к Виктории и шепчет какие-то слова, но до ее слуха долетают только три: «Я люблю тебя». Она видит по его лицу, как он устал от бесконечной битвы. У нее появляется желание обнять его, прижать к груди его растрепанную шевелюру, но рядом появляется Элона. Она кричит, бьет Викторию по лицу и требует оставить их с Адрианом в покое. И эти чувства заставляют воспаленный мозг вспомнить новые сцены, порожденные ее фантазией.

Виктория прогуливается по родному скверу, рядом с ее земной многоэтажкой, рядом идет Адриан, ей это приятно, и теплота счастья разливается по всему телу, но вот фантазия в тупике. Вопрос: он идет в своей повседневной экипировке с неразлучными мечами или в рваных джинсах и майке с рисунком черепа на груди? Второй вариант однозначно не подходит, и Адриан остается таким, как есть. Он снова в фантазиях, но уже в ее комнате. Они рядом и смотрят в окно, где открывается незатейливый вид на их небольшой и неуютный дворик микрорайона.

– Адриан, ты где? – шепчет Виктория, обращая внимание, что Адриан смотрит в небо.

– Знаешь, у вас не видно звезд, даже в самую глухую ночь, а днем только серое небо, затянутое смогом. – В голосе Адриана слышится тоска.

Фантазии не успокаиваются, и Адриан уже вместе с Викторией везде: в институте, рядом с братиком, матерью и в момент знакомства с отцом, он везде и в то же время нигде. Но фантазии неуемны и рвутся дальше, и Адриан уже муж и отец их маленького сына – и опять тупик. Тупик, тупик, тупик! Ее эго желает быть рядом с Адрианом, вопреки здравому смыслу, вопреки судьбе, вопреки закону мироздания, и от этого сердце Виктории разрывается на части.

Вдруг она осознала, что ее тайные фантазии нагло вытащены из памяти на общее обозрение или обсуждение – не важно, забраны и осмеяны, разбавлены нечистотами чужих желаний и помыслов. Наступил момент понимания, что воспоминания прошлого – сплошной театр одного актера по сценарию злобного режиссера. Душа вывернута наизнанку, а память высосана досуха, ее провалы заполнены чем-то темным, чуждым, отторгаемым всем ее существом. Свет на сцене погас, спектакль окончен, режиссер доволен.

В вязкой белой пелене, светящейся ярким матовым светом, Виктория с парализованным сознанием и душой, заполненной чем-то инородным, хотела сделать шаг. Но куда? Только что она знала, что это шаг домой, на Землю, в свою обыденную жизнь, к экзаменам, зачетам, Васильевой, которую она давно простила, и к уже нелюбимому Сергею, и к матери с братиком, по которым так она соскучилась. Но теперь она не уверена, что это правильно.

Вдруг в ее подсознании раздался голос: громкий, но спокойный; без эмоциональных ноток, но заполняющий собой весь мир:

– Постой, Виктория, не торопись… ты вне времени и пространства. Тебе дали возможность выбора. Но не объяснили, что ты получишь в результате того или иного решения. Однако тебя никто не торопит, здесь нет понятий «быстро» или «медленно». Поэтому послушай меня. Пока ты находишься в Воротах судьбы, у тебя есть возможность обдумать правильность своего выбора. – Голос пропал, как бы давая девушке прийти в себя, а затем продолжил: – Помнишь, в твоем сознании проносилась картина возможного сценария гибели обеих планет. Поверь, этот сценарий реален как никогда, и только ты можешь его остановить. Фэб торопит тебя, но ты уже не в его власти, а от принятого тобой решения зависит будущее.

– У тебя женский голос. Кто ты такая? – мысленно обратилась Виктория к голосу.

– Ты познала то, что не каждому дано. – Голос продолжал: – Поняла, что без разрушения не будет созидания. Увидела причину формирования черных дыр во Вселенной. Почувствовала великий ужас от понимания, как легко можно погубить все живое. Но не смогла ответить на вопрос: «Почему это произойдет или может произойти?» Так вот, я скажу тебе, что это результат эволюции цивилизаций, без той силы, которую я контролирую. На Земле не так, как на Фикте. На Земле нет Фэба и Веспера. На Земле я бог разрушения и созидания в едином лице.

Голос замолчал, ожидая вопроса, которого не пришлось долго ждать.

– На Земле о тебе никогда никто не говорил, по крайней мере, я никогда не слышала о тебе.

– Нет, ты слышала обо мне, но не осознавала моего присутствия, потому что я многолика. У людей разные вероисповедания, но я одна, и весь людской род приходит ко мне в своих чаяниях, хотя и называют меня по-разному.

– Но почему ты здесь, а не на Земле?

– Я здесь потому, что Ворота судьбы были сломаны. Сейчас они исправлены, но я оказалась здесь в заточении, и теперь некому управлять процессами бытия человечества. А это приведет к тому страшному, что было в твоих видениях.

– И чего же ты хочешь?

– Я не могу вернуться, так как аура Земли меня не пропустит. Только тебе дано пройти сквозь земную ауру, так как она к тебе благосклонна.

– Так пойдем со мной вместе.

– Нет, этого не получится сделать. Нам придется пройти сквозь Ворота, и они меня отфильтруют, а вот в ауре Фикты открыт портал, тот, по которому ты попала сюда, и я могу по нему вместе с тобой попасть на Фикту.

– Зачем тебе Фикта? Ты же земной бог.

– С Фикты я найду возможность попасть на Землю, я сообщу о себе Земле, и она позволит мне вернуться. Мне это будет сделать просто: во-первых, потому что я не материальна, а во-вторых, мне помогут мои братья Фэб и Веспер.

– Они никогда о тебе не говорили.

– Конечно… зачем вам, смертным, рассказывать обо мне.

Вика задумалась. Ей нужна была хоть какая-та подсказка, но ее не было. Ее сознание заполнено чем-то чужеродным, которое настоятельно требует поверить голосу. Время не имело значения, можно было думать вечно, но люди динамичны по своей природе, и Виктория приняла решение… То столкновение планет, которое она видела, было ужасно, и если она в состоянии это предотвратить, она сделает это. Ей не надо вновь умолять Фикту, она знает, что путь обратно открыт, и она делает шаг… назад.

Свет образует туннель. Виктория мчится по нему в ярко освещенном турбулентном потоке белой вязкой субстанции, которая вдруг стала сжиматься и останавливаться. В какой-то момент движение прекратилось, и девушка почувствовала, что она находится в пространстве, где отсутствуют силы гравитации.