– Неужели есть кто-то, кто не знает об этом? Ой, простите. ― Алий опять спохватывается. ― Я с удовольствием расскажу. Хотите пить?

Мы как раз проходим мимо открытого кафе. Люди, сидящие вокруг столиков, попивают коктейли из высоких бокалов с зонтиками. Мы садимся за свободный столик, Алий заказывает напитки ― я полагаюсь на его вкус.

– В общем, есть такой закон, ― начинает мальчик, ― что все, что ты делаешь хорошего, кладет луч солнца на дорогу твоей жизни. Плохое ― тень от луны.

– Какое мне дело до этих лучей-теней?

– А такое. Луч солнца принесет в вашу жизнь благо. Это как на весах ― хорошее дело опускает одну из чаш… И пока на другую не ляжет награда за то, что вы сделали, весы не будут… ну, не выровняются.

– А если я сделаю плохое, то ляжет тень от луны, так? И пока мне не придет наказание, весы опять-таки не будут в равновесии. Так, что ли? ― спрашиваю я.

– Да вы шутили, наверное, ― смеется мальчик. ― Вы все знаете лучше меня. Да, все именно так.

Я в задумчивости делаю глоток из бокала. Что-то такое я уже когда-то слышал. Там этот закон назывался иначе, и не было теней, но в остальном… Очень похоже.

– И ты решил меня проводить потому, что за это поймаешь луч солнца? ― спрашиваю.

– Его нельзя поймать, ― смеется паренек. ― Солнце само решает, кого одарить.

– А твою сестренку никто не станет обижать потому, что никто не хочет получить тень луны на своем пути? Хм… Занятно. И поэтому вы стараетесь делать больше хорошего и меньше плохого?

– Разумеется, ― радостно кивает мальчишка. Он так энергично это делает, что задевает подбородком трубочку, торчащую из стакана, и она вылетает с брызгами. Алий вытирает ладонью мокрый подбородок и смеется. Я тоже улыбаюсь.

– Мне нравится у вас, ― признаюсь я. ― Но это не мой мир, увы.

– А какой ― ваш? ― Алий благодарно кивает официанту, который с улыбкой протягивает ему новую трубочку.

– Вот это-то мне и нужно понять, ― отвечаю я. ― Но это другой разговор. Расскажи лучше, что у вас тут есть интересного? На что стоит взглянуть?

– На что взглянуть? ― Паренек поднимает глаза, рассматривая картинки, проплывающие в памяти. ― Не знаю. Вам самим лучше выбрать! ― наконец сообщает он. ― Есть прекрасные парки и сады, можно погулять по искусственным джунглям, можно…

– Искусственные джунгли? Это как? ― заинтересовываюсь я. ― Они вылиты из стекла? Вылеплены из глины?

– Да нет, ― смеется мальчик, махнув рукой, отчего чуть снова не задевает трубочку. ― Просто все, что там есть ― деревья, животные, ― привезено из разных частей Воздамора. Джунгли не сами возникли, а созданы, понимаете?

– Понятно, ― киваю я. ― И что же там интересного?

– Не знаю… ― теряется паренек. ― Многое. Но главное, там очень красиво.

– А нас не съест там какой-нибудь леопард?

Леопард ― новое слово, которое я вспоминаю.

– Не знаю, кто такой леопард, но там безопасно…

– Неужели? ― удивляюсь я. ― Вы что, умудрились даже хищникам внушить философию про луч солнца и тень луны?

– Нет, конечно, ― смеется Алий. ― Мы будем идти по канатной дороге, а все звери ― внизу.

– Хм… любопытно… ― говорю я. ― Но, пожалуй, от посещения джунглей я воздержусь. Мне интересно изучить именно мир людей… ― Я на мгновение задумываюсь и вспоминаю про симютников в Ладноре. ― Скажи, а есть у вас тут какие-нибудь группы людей, несогласных с тем, что за хорошее дело полагается луч, а за плохое ― тень?

– Есть. ― Алий слегка огорчается. ― Тех, кто не верит в закон светотени, довольно много. Но, по-моему, в них мало интересного. И как раз эти люди довольно опасны… ― нехотя заканчивает Алий.

– Почему?

– Среди них много преступников. А дедушка говорил, что те, кто не следует закону светотени, ― сплошные злодеи.

– Кажется, понимаю… ― говорю я. ― Раз они не верят, что за плохие дела их ждет расплата, то их ничто не удерживает творить беззакония.

Алий молча кивает, брякая трубочкой в стакане. Он не смотрит в глаза, словно стыдясь за иноверцев. И вдруг поднимает радостный взгляд:

– Я знаю, где вам будет интересно! Пойдемте в планетарий староверов!

«Староверы? ― вспоминаю я. ― Кажется, я знаю это слово. Но, по-моему, оно как-то связано с христианством. Планетарий староверов?!»

– Пойдем, ― соглашаюсь я.

Алий встает и протягивает руку, будто хочет помочь мне встать.

– Подожди, а заплатить? ― удивляюсь я.

– Что?

– Разве мы не должны оплатить?

– Не понимаю, ― трясет головой Алий.

– Разве мы не обязаны дать денег официанту за напитки?

– Ах, вот вы о чем! Деньги, да, я помню, что это такое ― дедушка рассказывал! Нет, никаких денег в Воздаморе давно уже нет!

– А зачем же тогда они тут работают? ― киваю я в сторону кафе. ― Неужели только за лучи солнца?

– О! ― улыбается паренек. ― Это не так мало!

Я пожимаю плечами, встаю, громко благодарю глядя в сторону входа в кафе, так как официанта сейчас не видно. Посетители смотрят, удивленно улыбаясь. Одна из дам в белой шляпке машет мне рукой, будто принимает благодарность на свой счет.

Мы шагаем с Алием по мостовой, а я продолжаю расспрос.

– Так здесь никто ни за что не платит?

– Дедушка говорил, что какие-то бумажные расписки все-таки существуют. Но это между фабриками, большими магазинами и… ну, в общем, между теми, у кого много разного товара. Они что-то берут по этим бумажкам, что-то отдают ― я точно не знаю.

«Кажется, это называется, натуральный обмен, ― думаю я. ― Ну, хоть что-то понятное».

– А все остальные, ― продолжает мой спутник, ― ничего не пишут и не платят. Все любят делиться.

«Коммунизм!» ― вспоминаю я еще одно слово, слышанное где-то, когда-то.

Город красивый. Белый цвет и тут преобладает во всем ― в окраске зданий, в одежде горожан, даже цветы на аллеях и в парках, чаще всего, белые.

«Это они, видимо, так солнечные лучи множат, ― не без иронии думаю я. ― А ночью, поди, при свете спят, чтобы под тень, не ровен час, не угодить».

Мне нравится этот мир, и немного обидно, что он ― не мой. Может быть, даже завидно, потому и злопыхаю. Откуда мне знать, какой мой родной мир, существует ли он или выдуман? Но сердце ― мое временное сердце, подаренное Голосом, ― говорит, что этот мир ― не тот, что ищу.

Почти у всех зданий города круглые стены и сферические крыши. Ни квадратных, ни прямоугольных строений почти не встречается. Цвет зданий преимущественно белый, но встречается голубой, сероватый, желтый. В общем, в архитектуре сплошная светлая округлость. И мне это тоже нравится. Много фонтанов, парки, аллеи, улыбчивые люди. Просто сказка, а не мир.

Из памяти всплывает новое слово ― «утопия».

Планетарий не сильно отличается от других зданий ― светло-серые кирпичные стены, куполообразная крыша. Разве что он побольше многих других домов.

Вход открыт. Внутри ― полутьма. Нас любезно приветствует миловидная девушка с вздернутым носиком, хрупкой фигуркой и острыми плечиками. Она одета иначе, чем большинство воздаморцев ― на ней легкое одеяние яркой, акварельной расцветки.

«Акварельной!»

– Вы хотите посетить наш планетарий? ― улыбаясь, спрашивает девушка.

– Да, ― Алий прячет глаза, будто стесняясь симпатичной девчонки. ― Если можно…

– Конечно, можно! Мы будем очень рады!

Вслед за девушкой мы входим в большой зал с потолком в виде вогнутой сферы. Все темное «небо» планетария усеяно звездами, многие из которых светящимися линиями соединены в созвездия. Вон ― Водолей, а это созвездие, кажется, называется Стрелец… Планеты Солнечной системы намного крупнее звезд и похожи на разноразмерные люстры.

Девушка приятным голоском начинает рассказ.

– Мы с вами сейчас находимся в Воздаморе. Эти крупные шары ― планеты нашей Солнечной системы, те маленькие светящиеся точки ― звезды. Все вы, конечно, слышали об основном законе Воздамора ― делай добро, и наше светило, ― девушка указывает тонкой тростью на большущий светящийся шар справа, ― подарит тебе луч света, то есть благословит тебя, наградит удачей, воздаст добром за добро. Сотвори плохое, греховное, и луна, ― экскурсовод переводит указку на темно-желтый шар, висящий слева, ― уронит на тебя тень, то есть, наоборот, отнимет удачу, хорошее настроение, способность радоваться жизни.