«Поцелуй в грудь, и – чуть ниже, и – гораздо, гораздо ниже», – фантазировал Наполеон в одном из писем{266}. Была ли «малютка баронесса де Кепен» (иногда – «Кеппен») из его писем прозвищем гениталий Жозефины, спорный вопрос. Теперь это установить невозможно. Если это просто кличка одной из многочисленных собачек Жозефины, то во фразе «Мое почтение малютке баронессе де Кеппен» сексуального подтекста нет{267}. Мало простора для фантазии читателя оставляет «черный лесок» («Тысячу раз целую его и с нетерпением жду момента, чтобы там оказаться», – пишет Наполеон){268}. Любовные письма он нередко подписывал прозаически: Бонапарт или Бп, совсем как приказы войскам{269}. «Прощай, женщина, источник страданий, отрада, мечта, душа моя, та, которую я люблю, которой боюсь, та, которая будит во мне нежные чувства, призывающие Природу, и эмоции столь же бурные и неудержимые, как гром» – вот в высшей степени характерный пассаж из переписки.
«Армия испытывает ужасные лишения, – докладывал Наполеон Директории 6 апреля из Альбенги. – Мне еще предстоит справиться с огромными трудностями, впрочем преодолимыми. Бедствия ведут к неподчинению, а без дисциплины не может быть и речи о победе. Надеюсь, в течение нескольких дней все переменится»{270}. Итальянской армии (49 300 солдат) противостояло до 80 000 австрийцев и сардинцев. К счастью, к тому времени Бертье справился с перебоями в поставках самого необходимого. Наполеон планировал начать наступление 15 апреля, но австро-сардинские войска выступили на пять дней раньше, причем двинулись тем самым путем, который выбрал лично Наполеон. Несмотря на непредвиденный поворот, Наполеон в течение сорока восьми часов справился с ситуацией. Отведя войска (в основном без боя) от Савоны, он сумел организовать контрнаступление. Вечером 11 апреля, увидев, что австрийская линия чересчур растянулась, Наполеон лишил врага подвижности, организовав атаку у Монтенотте (горная деревня в 19 километрах северо-западнее Савоны, в долине реки Эрро), и в час ночи отправил Массена под проливным дождем охватить правый фланг противника. Сражались в нелегких условиях: вниз от Монтенотте-Супериоре хребет превращается в ряд вершин высотой 600–900 метров, а трудные для восхождения склоны до сих пор покрыты густой растительностью. Многие из построенных австрийцами редутов захватила стремительно наступавшая в колоннах французская пехота.
Австрийцы потеряли 2500 человек, многих – пленными. Потери французов составили 800 человек. Хотя масштаб сражения у Монтенотте сравнительно скромен, оно стало первой победой Наполеона как командующего действующей армией. Успех сказался на боевом духе войск и придал уверенности самому Наполеону. Некоторые будущие его битвы окажутся схожи с этой: противником выступал немолодой бездеятельный полководец; французской армии противостояли неоднородные в этническом и языковом отношении силы; имелось уязвимое место, в которое Наполеон безостановочно бил. Французы двигались значительно быстрее неприятеля, и Наполеон с помощью концентрации сил добивался численного превосходства как раз настолько, насколько было необходимо для победы.
Еще одной характерной чертой была мгновенная организация преследования противника после разгрома: через день после Монтенотте Наполеон дал еще один бой – у деревни Миллезимо на реке Бормиде, где он сумел разбить уже отступавшие австрийские и сардинские войска. Австрийцы намеревались отойти на восток, чтобы прикрыть Милан, а сардинцы – на запад, чтобы иметь возможность защитить свою столицу Турин. Наполеон воспользовался несовпадением стратегических задач своих противников. Выбравшись из речной долины, австрийцы и сардинцы отступили к укрепленной деревне Дего, и там 14 апреля Наполеон одержал третью за три дня победу. Потери австрийцев и сардинцев составили около 5700 человек, французов – 1500, и то в основном из-за нетерпения Наполеона захватить хорошо защищенную Коссерию.
Неделю спустя при Мондови, городе на реке Эллеро, Наполеон сковал фронт сардинцев и попытался предпринять двойной охват. Это дерзкий и трудный маневр – но, когда он удается, как было в этом случае, пагубный для боевого духа неприятеля. На следующий день сардинцы запросили мира. Это оказалось очень кстати, ведь у Наполеона не было осадной артиллерии, чтобы обложить Турин. Главным образом по этой причине Наполеон вел маневренную войну: он не располагал возможностями предпринять что-либо еще. Наполеон жаловался Карно: «Нет ни артиллерии, ни инженеров, поскольку, вопреки вашим приказам, я не получил ни одного офицера из тех, которых просил прислать»{271}. Осада была просто невозможна.
26 апреля Наполеон в Кераско издал воззвание к армии: «Сейчас ваши заслуги равны заслугам Голландской и Рейнской армий. Не имея ничего, вы получили все. Вы выигрывали битвы без пушек; переходили реки без мостов; делали марш-броски без обуви; вставали на бивуак без коньяка и нередко без хлеба… Теперь у вас всего вдоволь»{272}. Он продолжал: «Я обещаю завоевать Италию, но при одном условии. Вы должны поклясться уважать тех, кого вы освободили, и пресечь ужасные грабежи, которые позволили себе негодяи, спровоцированные врагом»{273}.
Голодные победители грабят. Наполеона очень заботило поведение солдат, и он хотел обуздать мародерство. Четырьмя днями ранее в приказе по войскам он осудил «отчаянный грабеж», учиненный «развращенными людьми, которые присоединились к своему корпусу лишь после битвы и творили бесчинства, позорящие армию и имя француза». Наполеон позволил генералам расстреливать провинившихся офицеров, но в действительности такого не случалось. Он неофициально написал Директории через два дня после публикации воззвания: «Я намерен показать ужасные примеры. Я наведу порядок или перестану командовать этими разбойниками»{274}. Это первая в ту кампанию из неоднократных угроз уйти в отставку. Наполеон всегда отличал «снабжение из местных ресурсов» (армии приходилось прибегать к нему в случае нужды) от «отчаянного грабежа»{275}. Это требовало казуистики, но гибкий ум Наполеона справлялся с задачей. В будущем он часто станет порицать австрийскую, английскую и русскую армии за мародерство, хотя, должно быть, прекрасно знал, что его армия во многих случаях превзошла их в грабежах[31]. «Мы кормимся за счет того, что находят солдаты, – вспоминал очевидец-офицер. – Солдат никогда ничего не крадет – он просто это находит». Впоследствии генерал Максимилиан Фуа, один из самых способных наполеоновских командиров, указывал, что, если бы солдаты Наполеона «ждали, когда армейская администрация распорядится выдать им хлеб и мясо, они голодали бы»{276}.
«Снабжение из местных ресурсов» обеспечивало оперативность маневра и стало существенным элементом стратегии Наполеона. «Сила армии, – объяснял он, – как и импульс в механике, определяется массой, умноженной на скорость»[32]{277}. Наполеон приветствовал все способствующее быстрому передвижению войск, в том числе марш-броски, которые позволили полубригаде преодолевать в день вдвое больше обычных 24 километров. «Никто лучше Наполеона не знал, как привести армию в движение, – вспоминал один из его офицеров. – Эти переходы нередко изматывали. Порой половина солдат отставала; но, поскольку им всегда хватало рвения, они являлись на место, хотя и с опозданием»{278}.
