Звук прекращается как по волшебству, и Вася блаженно прикрывает глаза. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь припомнить события прошлой ночи, но в голове только неясные картины перьев, танцев и звяканье стаканов. Что-то я упускаю, но никак не могу понять, что именно. Медленно опускаю голову на подушку и тихонько прикрываю глаза. Хорошо! Мне не очень удобно из-за перьев и я, пытаясь увернуться от них, поворачиваюсь лицом к Василию. Интересно, что же это был за звук, думаю я, погружаясь в нирвану. Но уже через секунду распахиваю глаза, и Вася тоже смотрит на меня выпученными глазами. Работа! Твою мать! Мы дружно вскакиваем с кровати и резко хватаемся за головы. Надо меньше пить! Ага, где-то я уже это слышала.

Пока Вася бежит в ванную, я лечу на кухню ставить чайник. Какой же здесь бардак! Быстро сгребаю со стола обертки и крошки, собираю стаканы и пустые бутылки. Пробегая рядом с баром, цепляю что-то ногой и от резкой боли кричу. Это серебряное ведерко для льда, которое вчера, к счастью, мне так и не пригодилось. Хотя сейчас бы самое то! Гоню эти мысли и ставлю ведро в мойку. Пока Василий моется, я бегаю по квартире, выбираю вещи, в которых можно было бы пойти сегодня на работу, параллельно наводя порядок. Вася выходит из ванной в полотенцах на бедрах и голове, но мне сейчас некогда его подначивать. Хотя почему бы и нет?! Пробегая мимо с косметичкой, дергаю полотенце, и оно начинает съезжать с его голого зада. Вася со смехом кричит «засранка», одновременно пытаясь прикрыть оголившийся срам. Но мне не до созерцания прекрасного. Я прошмыгиваю в ванную и закрываю за собой дверь.

Через тридцать минут, посвежевшая настолько, насколько это было возможно в данной ситуации, накрашенная и с укладкой, бегу в спальню, чтобы надеть приготовленную одежду. Вася ждет меня на кухне с чаем и печеньем, больше мне все равно ничего не съесть. Василий выглядит как всегда элегантно-экстравагантным с фирменной бабочкой, мастерски повязанной на шее. Его состояние выдает только прищуренный взгляд и медленные размеренные движения. Явный признак головной боли. Я натянула на себя платье футляр черного строгого силуэта, точно как мое настроение, бежевые туфли лодочки и серебряную тяжелую цепочку. Это максимум, на что я оказалась сегодня способна в выборе одежды. Выпив чай тремя большими глотками, я засунула печенье в рот и, схватив сумку и короткий кожаный жакет, устремилась за Василием к выходу.

На мобильном семьдесят четыре пропущенных звонка от мужа, пятнадцать голосовых сообщений и бесконечное число плачущих смайликов и текстовых сообщений. Там еще примерно столько же от мамы, но я решаю, что совсем не готова слушать этот шквал ненужной для меня информации.

Мы принимаем решение вызвать такси, так как оба были просто не в состоянии садиться за руль. Я звоню единственно знакомому таксисту Михаилу, и через семь минут ожидания, он приезжает на место сбора. По нашим лицам он понимает, что к беседе мы не расположены, так что практически в полной тишине мы доезжаем до офиса редакции. Вечером, пообещав приехать за нами, Михаил с задумчивым и, кажется, с осуждающим выражением на лице, уезжает на следующий заказ.

— Кажется, твой таксист решил, что ты ушла от своего мужа ко мне, — резюмирует Вася, видя, как резко такси выстроилось в поток машин.

Я в недоумении смотрю на Василия. Возможно, он прав, и со стороны мы выглядим как два нашкодивших любовника. Мне только этого не хватало. Еще оправдываться перед таксистом, который не хрена обо мне не знает! «Да пошло оно все», — вяло думаю я и бреду вслед за другом.

Поднявшись в лифте к себе на этаж, мы тихонько пробираемся к своим рабочим местам, нигде особо не отсвечивая. Только подумать, еще в пятницу я, сидя за этим столом, мечтала, как мы будем отрываться с девочками, полная надежд и оптимизма. А сейчас, словно разбитая кукла, я не могу собрать в кучу ни себя, ни свою личную жизнь.

— Смирнова! — раздается у меня над ухом резкий голос начальника.

Подпрыгиваю на стуле, наверное, на полметра вверх и с осуждением смотрю на босса.

— Дмитрий Николаевич? — придя в себя, наконец, произношу я.

— Что с тобой? Выглядишь, какой-то помятой, — недоумевает босс.

— Зато вы — что надо! — с издевкой иронизирую я, давая понять, что он вступил на опасную территорию.

Босс у меня человек мудрый, неконфликтный, женатый уже лет тридцать, поэтому знает, на какую территорию вход строго запрещен. Подняв руки в позу капитулирующего человека, он со смехом произносит:

— Туше, Лизонька.

То-то же! Еще от босса мне только осуждения не хватает. Чего вообще ко мне все пристали? Отвалите!

— Значит так, колючка. Сегодня приезжает новое начальство, один из учредителей, очень важный человек, — тихо шепчет Дмитрий Николаевич. — Он изъявил желание со всем тут познакомиться и осмотреться! А твое лицо сейчас выглядит уж больно не дружественно!

— Ну, извиняйте, чем владеем, так сказать, — я развожу руками и, поудобней устроившись на стуле, закрываю глаза.

— Смирнова, будь ты человеком! — стонет босс. — Давай, поднимайся. Иди домой, полежи, вижу, что ты плохо себя чувствуешь. Заболела, наверное.

Произнося эти слова, Дмитрий Николаевич практически стаскивает меня со стула, помогает надеть жакет и тихонько подталкивает к выходу.

— Николаич, ты святой человек! — с чувством произношу я. — Дай Бог тебе жену добрую!

— Тьфу, тьфу, тьфу дура! — кричит мне вслед босс. — Смирнова, и дружка своего, алкаша, забери. Не хватало еще, чтобы вас таких новое руководство увидало.

Пока я рысцой бегу по кабинету, босс продолжает причитать:

— Господи, послал же ты мне работничков. Тьфу, ну, что дети малые! — в сердцах произносит Дмитрий Николаевич и идет проверять остальных сотрудников на предмет наличия здоровья.

Приободренная, что у нас с Василием появилось время прийти в себя, звоню Михаилу и прошу забрать нас домой. Уже стоя на крыльце редакции в ожидании такси, мы видим, как к зданию подъезжает машина, и из нее выходят трое мужчин. Лениво их разглядываю, отмечая дорогие костюмы и представительный вид. Наверное, это и есть то самое начальство, которое с таким трепетом ждет босс. Один из мужчин резко оборачивается и смотрит прямо на нас с Василием. Черт, надеюсь, Николаичу не влетит, что он нас отправил домой? Слышу, как рядом запыхтел Вася и удивленно смотрю на него. Мой друг тоже разглядывает этого мужика и отчего-то хмурится. Странные все какие-то. Слава Богу, к нам уже подъезжает Михаил, и времени играть в гляделки у нас не остается. Сев в такси, мы отчаливаем домой.

— Такое ощущение, что я где-то видела этого мужчину, но хоть убей, не помню где, — задумчиво произношу, продолжая наблюдать за Василием.

Вася только мне улыбается, но все еще выглядит озабоченным. Если честно, то сегодня не было абсолютно никакого желания разбираться в чьих-то странностях, поэтому я тоже замолкаю и отворачиваюсь к окну.

Остановив машину у дома Василия, Михаил выглядит угрюмым и, кажется, злится. Достаю деньги и молча протягиваю ему. Мне абсолютно все равно, что думает этот человек обо мне, в конце концов, это не его дело.

— Знаете, Лиза, а я был о вас лучшего мнения, — вдруг зло произносит Михаил, небрежно бросая мои деньги в бардачок машины, словно они вызывают у него брезгливость.

Вася втягивает воздух носом и стонет:

— Не надо, Михаил…

— Что? Не поняла! — одновременно с Василием угрюмо спрашиваю я.

— Лиза, не надо… — Вася пытается меня остановить, но знает, что это бесполезно.

С вызовом смотрю на Михаила, в ожидании его дальнейшего шага. Если он все-таки решил засунуть свой нос не в свое дело, пускай по нему получит!

— Говорю, что еще в пятницу я высаживал вас у дома, где ждал ваш муж. А сегодня — понедельник, и вы уже спите в доме другого мужика. Я думал, вы не такая, — словно выплевывая слова, цедит Михаил.

— Ух ты! — выдыхаю, словно из меня выходит весь воздух. — Ничего себе. Я польщена! Вы, оказывается, еще и думаете обо мне!