В квартире темно, лишь тонкая струйка света просачивается под дверь комнаты, в которой работает Сергей. Как всегда, в своем виртуальном мире, наверное, и поесть забыл, сокрушаюсь про себя. Но ничего, сейчас я выманю его с войны, вкусным ужином и его любимым лакомством. Уже снимаю кроссовки и направляюсь в сторону кухни, когда слышу голос мужа и не столько слова, сколько его интонация, заставляют меня развернуться и быстро направиться к нему. Держа на правой руке коробку с эклерами, я левой поворачиваю ручку двери и замираю как вкопанная.

Муж сидит спиной к двери в наушниках, развалившись в своем кресле и яростно дрочит с какими-то пошлыми фразами, а на экране монитора, прямо напротив него, голая телка в какой-то неестественной позе, задрав ноги себе за уши, мастурбирует вибратором. Мои глаза расширяются все шире и шире и, кажется, сейчас вылезут на лоб. От картины, что предстает передо мной, меня начинает мутить, и я на секунду зажмуриваю глаза, словно в кошмаре, и вновь распахиваю. Чувствую, что в голове нарастает шум, и горло перехватывает, словно тисками. Чтобы очнуться и прекратить этот кошмар, начинаю орать.

— Какого хрена здесь происходит? — воплю я, и от злости меня сейчас просто разорвет.

Одновременно с бешеным криком приходит осознание, что с этим чудовищем я еще шла налаживать свою жизнь, купив ему его любимые гребаные эклеры.

Сергей резко подпрыгивает в кресле с глазами полного ужаса и с воплем: «Лиза, я ща все объясню» обильно кончает со стоном то ли счастья, то ли сожаления, и струя спермы летит ему прямо в лицо. На экране голая блондинка, услышав отчаянный крик своего любовника, пытается подняться, но задранные за голову ноги, видимо, затекли, и она кубарем падает с кровати. Если бы не то обстоятельство, что я только что застукала своего мужа за изменой, я бы заржала в голос, но сейчас мне хотелось вовсе не смеяться. С диким воплем ярости я запускаю коробку с эклерами в Сергея, но та пролетает мимо и попадает прямо в экран, сшибая его со стола.

— Ты с ума сошла! Он стоит кучу бабла, — отчаянно кричит муж, не зная, что делать вначале: то ли бежать ко мне, то ли спасать монитор, то ли вытирать следы его измены со лба.

Но любовь к машине побеждает, и он сначала кидается к монитору. Я же, развернувшись на пятках, бегу в прихожую, надеваю только что снятые кроссовки, хватаю сумку и ключи и выбегаю в подъезд. Ждать лифт я не собираюсь, поэтому бегу к лестнице и, как заправский спринтер, пролетаю семь этажей. Уже выруливая со стоянки, вижу в зеркало заднего вида, как из подъезда вылетает муж и бежит за машиной, крича мое имя. Сергей мчится босиком, и он явно без ключей от своей машины, потому пробежав еще метров двадцать, мой неверный супруг останавливается и с отчаянием во взгляде смотрит мне вслед. Но мне уже все равно. От горькой обиды и раздирающей злости меня трясет так, что стучат зубы. Встраиваясь в поток машин, подрезаю грузовик, с трудом избегая аварии. Так, Лиза, дыши, не хватало еще из-за этого говнюка в беду попасть. Я еду и не знаю куда, пока, в конце концов, не оказываюсь в единственном месте, где меня поддержат так, как мне это сейчас необходимо.

— Васенька, ты дома? — говорю по телефону каким-то осипшим незнакомым голосом.

Василий что-то говорит в ответ, но я уже плохо соображаю. Все, что я могу выдавить из себя, стуча зубами, так это то, что стою под окнами его дома и хочу поговорить. Через пять минут заботливые Васины руки вытаскивают меня из машины, предварительно оторвав пальцы от руля, в который я вцепилась с отчаянием утопленника. Мой друг, крепко обняв меня, практически несет к себе домой. Он ничего не спрашивает, не возмущается, только обнимает и крепко прижимает к себе мое окоченевшее тело. Приведя к себе на кухню, он наливает мой любимый чай и практически впихивает чашку в мои озябшие ладошки. Укрывает пледом, но молчит, только озабоченно поглядывая на меня. Я не плачу. Интересно, почему? В голове нет ни одной мысли, только все нарастающий шум, который мне хочется стряхнуть. Я слышу, как у Васи звонит телефон и он что-то тихо отвечает. Потом, вроде бы, начинает кричать и даже угрожать, а дальше и вовсе кидает телефон на стол, словно больше не может держать его в руках. Сев передо мной на корточки, он смотрит в мои глаза и тихо шепчет:

— Лиза, сдавайся.

И я сдаюсь. Моргнув раз, другой, словно пытаясь удержать лавину непролитых слез, я, наконец, даю им волю. Вася бережно обнимает меня и, присев рядом, начинает укачивать, будто маленького ребенка. А я все рыдаю и рыдаю, пока практически, не топлю его в своих слезах. Через час моей истерики Василий укладывает меня спать, ласково прикрыв одеялом, отчего я лишь судорожно вздыхаю, и сон без сновидений проглатывает меня.

Проснулась утром, не до конца понимая, где я, и, лишь как следует присмотревшись, поняла, что все произошедшее со мной — не сон, а отрезвляющая действительность. Мой муж мне изменяет, а я ушла из дома, и мне даже не во что переодеться. Сев в постели, вижу рядом на стуле аккуратно сложенные чистые вещи Василия. Видимо, он предлагал мне их надеть. Что же, отказываться, пожалуй, не буду. Иду в ванную, по привычке включив горячую воду, и встаю под струи. Горячая вода меня лечит, люблю мыться в горячей воде, пить горячую воду. Сега вечно ворчит, что у нас все всегда слишком горячее, и даже в графине — кипяток. Сега! И зачем я только вспомнила этого предателя? Снова начинаю плакать. Стоп, Лиза, пора прекращать этот приступ жалости к себе. Надо еще родителям позвонить, наверняка, они в уже в курсе, что я сбежала от мужа. Выключаю воду, вытираюсь полотенцем, надеваю на себя Васины вещи, майку и шорты. Все мне, конечно, велико, ну и черт с ним. Смотрю на себя в зеркало и тихо вздыхаю. Ну и чучело! Хотя перед кем мне сейчас красоваться? И так сойдет! Тихонько плетусь на кухню в поисках друга, а натыкаюсь на целый консилиум.

У Василия — шикарная двухкомнатная квартира. Все подобрано со вкусом и стилем настоящего гея-эстета. Я в свое время хотела попросить, чтобы Вася помог преобразить нашу с Сергеем квартиру, но муж уперся, воображая голубые стены и золотых купидонов на потолке. Уже тогда надо было понять, что он полный придурок!

Просторная кухня-гостиная, в стиле лофт, на которой с серьезными лицами заседают хозяин квартиры и мои бабоньки. При виде моей любимой шайки глаза снова наполняются слезами и чувством благодарности, что они рядом все вместе в столь трудный для меня момент.

— Привет, — скриплю я, словно несмазанная телега, и улыбаюсь.

— Лиза, Господи, ты ужасно выглядишь! — вопит Кира и прижимает меня к себе, будто пытаясь защитить.

— И я рада тебя видеть, — пытаюсь шутить, а сама шмыгаю носом.

— Малявочка моя, — Алена заботливо забирает меня из рук Киры и прижимает к себе.

— Лиза, что могло случиться с пятницы? Когда мы видели твоего Сегу, все же было хорошо, — Ксю тоже меня обнимает.

Вот так меня передают их одних заботливых рук в другие, словно безвольную куклу.

— Он не мой, — ворчу я и рукой вытираю нос.

Рядом со мной уже кружит заботливый Вася, который сует мне в руки коробку с салфетками и усаживает на диван. Через три секунды, словно по волшебству, мне дают в руки кружку с горячим чаем и печенье. Мне снова хочется рыдать. Печенье — моя слабость. День не начинается для меня, если я не съем хотя бы одну печеньку. И вот эти люди, которые с заботой и состраданием смотрят на меня, знают, что мне нужна моя гребаная печенюха. Я снова начинаю реветь. Похоже, этот кран никогда теперь не закроется.

— Лиза, успокойся, рассказывай все по порядку, — говорит Ксю, присаживаясь рядом.

Ну, я и рассказала. О поездке к родителям, о том, что решила дать очередной шанс нашим отношениям, об эклерах и даже о блондинке с вибратором.

— Вы только представьте. Она способна ушами, держать свои ноги, а я ведь так не умею, — жалобно, сквозь слезы резюмирую я, с шумом сморкаясь в платок.

Вижу, как Вася, скрипнув зубами, отвернулся к окну. Как Алена начала яростно что-то взбивать венчиком в кастрюльке, она всегда что-то готовит, когда нервничает. Кира смотрит на меня, не моргая, с каким-то комическим выражением на лице, а Ксю скручивает в жгут диванную подушку, видимо, представляя шею моего мужа. Все молчат, вероятно, переваривая мою историю.