– Моё имя, – произнёс он, приветственно приподнимая свою шляпу путешественника, – Морской Ястреб. Морской Ястреб П. Грин, исключительный натуралист и исследователь.

Наверху, на корабле, старший мальчик скривил физиономию, и Милтон на миг пожалел о том, что так поспешно сменил имя. Остров Дебрей не самая популярная игра, но у неё имеется база преданных поклонников. Что, если эти обитатели корабля на дереве слышали о Морском Ястребе?

Он испытал облегчение, когда мальчик фыркнул и сказал:

– Я в этом сомневаюсь. Как тебя зовут на самом деле?

– Это моё настоящее имя, – ответил Милтон, пытаясь сделать так, чтобы его голос звучал как можно увереннее. – Морской Ястреб П. Грин.

– Привет-привет! Я Гейб! – прокричал маленький мальчик, взбираясь по верёвкам, служащим корабельными снастями. – А это Рафи! Мы братья. Наши родители – энтомологи. Мы приехали сюда прошлой осенью. Ну, что ты на это скажешь?

Милтон переключил своё внимание на Гейба и улыбнулся ему: очевидно, из этих двоих у него более приятный характер.

– Я думаю, что очень рад познакомиться с тобой, Гейб, – сказал он. – И с энтомолегами, – это слово было ему смутно знакомо, но Милтон никак не мог определить, что же точно оно означает. – Значит, они много знают о… моли? – с надеждой ткнул пальцем в небо он.

Рафи снова шумно вздохнул.

– Энтомологи, – сказал он, – много знают обо всех видах насекомых. Здесь они изучали бы Безумно Симфоничных Цикад, если бы эта дурацкая лоза не мешалась. До этого мы жили на Флорида-Кис[4], где они изучали бабочку Ласточкин хвост, а ещё раньше это были кофейные жуки-бурильщики в Пуэрто-Рико[5].

– Семья учёных, путешествующих по островам, – восхищённо проговорил Милтон (хотя он абсолютно не мог понять, как можно выбрать предметом изучения насекомых). – Как необычно!

Лицо Рафи немного разгладилось, но он ещё не до конца сбросил с себя капитанский вид. Милтон задался вопросом, не принести ли ему какое-либо подношение и не преклонить ли колени. В итоге он решил остановиться на том, чтобы снять шляпу и приложить её к груди.

– А теперь, когда я назвал себя, могу я взойти на борт вашего судна?

– Ты, кстати, откуда? – спросил Рафи, игнорируя вопрос Милтона.

– Из Марианской впадины? – попробовал угадать Гейб, повиснув вниз головой на самой верхней верёвке (Милтона затошнило от одного только вида). – Из вулкана? Из космоса? Из другого измерения?

– Я приехал в гости к своему дяде, доктору Эвану Грину, – ответил Милтон. – Может, вы его знаете?

Рафи сорвал красный плод баньяна с ближайшей ветки и бросил его в пальму рядом с Милтоном.

– На этом острове живёт примерно три человека, – сказал он. – Конечно, мы его знаем.

Милтон наблюдал за тем, как мальчик запустил ещё один плод. Все эти летающие плоды вряд ли можно было считать многообещающим знаком. Он должен стараться больше.

– Так уж случилось, – сказал Милтон, снова надевая шляпу, – что я тоже учёный. Я натуралист. Я, э-э… я здесь провожу… исследование природы для Федерации Флоры и Фауны, – в качестве доказательства он вынул из кармана полевой дневник и помахал им. – Может, вы могли бы мне помочь? Мы бы могли… мы бы могли заняться этим вместе.

– Никогда не слышал о Федерации Флоры и Фауны, – ответил Рафи. – И, готов поспорить, я знаю о всякой природной и биологической чепухе побольше твоего. Готов поспорить, что даже Гейб знает побольше твоего.

– Я знаю намного, намного больше, – согласился Гейб, балансируя на верёвке, как канатоходец (Милтону пришлось отвести взгляд). – И я М – Мастер Слова! Я тебе помогу.

– Спасибо, Гейб, – сказал Милтон. – Признаюсь, что это моя первая полевая экспедиция, но я уже могу сообщить, что Одинокий остров – поистине великолепное место. Уверен, вы оба согласны.

– Это волше-е-ебный остров! – пропел Гейб.

Но Рафи начал срывать всё больше и больше плодов с ветки. Теперь он швырял ими в дерево, стоящее куда ближе к Милтону, чем ему бы того хотелось.

– Этот остров определённо не волшебный, – заявил Рафи. – Повсюду эта лоза. Здесь практически нечем заняться. А единственный ребёнок кроме нас целыми днями сидит на дереве и читает. В конце лета мы уезжаем, и я жду не дождусь этого.

– С радостью готов сообщить, что я не люблю ни лазать по деревьям, ни читать, – сказал ему Милтон. – И я ищу друга, – он растянул губы в своей самой дружелюбной улыбке.

Рафи нахмурился в ответ.

– Вот здорово, – произнёс он. – Мне сегодня везёт. Прибыл доктор Птичьи Мозги П. Грин.

Птичьи Мозги. Милтон споткнулся, как будто через Атлантический океан снова протянулась та огромная невидимая рука, чтобы толкнуть его.

– О, я не доктор! – сказал он, повысив голос. – Пока нет, однако у меня имеется несколько сфер научных интересов.

– Не нужны мне твои научные интересы, – ответил Рафи, тоже повышая голос.

– Этим летом я надеюсь открыть несколько новых видов, и с вашей помощью…

– Я никому не помогаю, Птичьи Мозги, – огрызнулся Рафи.

Затем он сорвал ещё один плод, да с такой силой, что ветки дерева затряслись и с них посыпался дождь из спелых плодов баньяна.

Прямо на Милтона. И один из плодов лопнул на его шляпе путешественника.

– Тогда счастливо! – прокричал Милтон.

Он развернулся и бросился наутёк.

Тропинка, приведшая его к баньяну, продолжалась, но не в глубь острова – теперь она шла параллельно пляжу. Милтон поспешил туда, на ходу стряхивая семена и сочную мякоть плодов со своей бедной прекрасной шляпы.

Если он всё ещё и чувствовал себя Морским Ястребом, то разве что искусанным до смерти взбесившейся фауной. Снова произошёл Инцидент под названием «Птичьи Мозги», вплоть до пернатого прозвища.

Счастливо, Милтон.

Вот бы он остался дома. Вот бы он не ходил по этой тропе. Вот бы он мог нажать рестарт.

– Да кому вообще нужны друзья? Да кому вообще нужен суперкрутой корабль на дереве? – произнёс он вслух, когда тропинка привела его к зарослям деревьев, покрытых алыми цветами. – Если бы я только смог найти розетку, у меня был бы Морской Ястреб, а Морской Ястреб – единственное, что мне нужно.

– Верное решение, – раздался вдруг чей-то голос, – потому что этот чудик не собирается делиться кораблём на дереве.

Милтон развернулся так стремительно, что наступил сам себе на ногу и свалился на землю. Он остался лежать, выставив руки в защитной позе, которую выучил на своём первом и последнем в жизни занятии по карате (оказалось, это совершенно не его).

– Кто там? – позвал он, поворачиваясь то налево, то направо.

– Я тут, наверху, – сообщил голос.

Милтон поднял голову. На ветке посреди дерева, усыпанного цветами, сидела девочка. У неё были большие совиные глаза, тёмно-коричневая кожа и тёмные волосы, собранные в хвостики по бокам головы. Она держала в руках книгу.

Это была любительница почитать, лазающая по деревьям, о которой говорил Рафи.

У Милтона снова возникло желание закричать и броситься наутёк, но он не поддался ему. Какими бы унизительными ни были последние пятнадцать минут, он понял, что произошло нечто необычное.

Его вернули к жизни. Это был рестарт.

– Ты племянник доктора Грина? – спросила девочка. – Он рассказывал моей маме, что ты приедешь в гости.

Милтон поднялся на ноги и протянул руку для приветствия.

– Да, это я и есть! – прокричал он. – Приветствую. Моё имя Морской Ястреб. Как поживаешь?

Девочка спрыгнула с дерева. Теперь, когда они находились на одном уровне, Милтон увидел, что она намного-намного выше него. Также он заметил, что у неё был разгрузочный пояс, очень похожий на его собственный. На нём болталась бутылка воды и небольшая сумочка, куда она положила свою книгу («Далёкий и манящий: Остров Фернанду Норонья», автор: доктор Ада Парадис). Пожимать ему руку она не стала. Вместо этого взметнула одну бровь и спросила: