— Прийди! — удар по левой щеке, — в себя! — удар по правой.

От двух хлестких пощечин голова северянки мотнулась в стороны. В глазах стало яснее, прошёл непонятный гул в ушах. И теперь перед ней снова стояла ненавистная соперница, зеленоглазая взъерошенная ведьма, та девушка, что украла у неё суженного.

— Ты, — Сания сжала щеки северянки пальцами одной руки и повернула в сторону. Неожиданно толстенное тренировочное бревно, вытесанное из многовековой сосны, которая набиралась сил и росла в условиях жесткого Севера, оттого ценившееся за свою крепость, а теперь вкопанное вертикально в землю, разлетелось в щепки по щелчку пальцев. Где-то за гранью сознанья слышались крики девушек и ругань мужчин, — не думаешь же, что крепче, чем это бревно? — лицо вернулось к прищуренным зеленым глазам, — не беси меня.

Выплюнула ей в лицо чужачка и ушла, оставив одну. Кэрита часто моргала, словно все ещё пыталась сморгнуть пелену, оглянулась вокруг и ужаснулась разрушениям. Отшибленные бревна валялись тут и там, железо скрутилось и местами запеклось, земля была вскопана множеством рытвин. И даже на их защитной стене красовались два углубления.

— Да, девочка, — послышался рядом глубокий низкий голос, от которого девушка вздрогнула, обернулась и тут же опустила глаза в пол, — вот ты и познала боевой раж.

Сигурд с удивлением оглядывал площадку. Вот уж никогда не подумал бы, что такое может устроить молодая девушка. Сильная, ничего не скажешь, только управлять этим не умеет, как оказалось.

В состояние боевого ража учились входить все воины, только помимо этого, они учились и управлять им. Чтобы не лупить во все подряд, как сейчас делала Кэрита, а бить прицельно по врагу.

Не обращая ни на кого внимания, Сания прошла мимо зрителей, мимо, кажется, правителя.

Просто вперёд.

Просто растратить оставшееся возбуждение.

— Сания! — окликнул её взволнованный голос, — боги, что там случилось?

Она почувствовала тёплые ладони, которые потянули её в сторону, мягко приобнимая за талию.

— Идём, дорогая, посмотрим, что да как.

Только оказавшись в теплом помещении лазарета и сев на стол для осмотра, Сания почувствовала, что ее трясет.

— Ох, — запереживала лекарка, — зачем же ты так. И Акселя нет…

Девушка низко опустила голову и делала глубокие вдохи-выдохи в попытке успокоиться. Пальцами крепко вцепилась в край стола, так, что они очень быстро онемели.

— На, жуй.

Ей в рот затолкали нечто настолько жуткое горькое, что лицо непроизвольно передернуло.

— Ничего, ничего. Глотай.

Послушно проглотила.

— Пей.

К губам прижался край деревянной кружки, из которой пахло вроде бы приятно. Разжала зубы и в рот потекла горячая жидкость. Вкус поняла глотка через два и закашлялась, отрываясь от питья.

— Что это? — выдавила сквозь кашель, вытирая рот рукой.

— Тебе лучше не знать. Пей до конца.

Агот выглядела строгой, собранной и уверенной. Сейчас она была в своей стихии, хоть и не могла применять дар.

Сания взяла отвар, отмечая, что уже практически не трясёт. И маленькими глотками принялась допивать содержимое.

— Хорошо, — больше для себя удовлетворенно кивнула Агот, — что у вас случилось?

Сани рассказала, грея руки о горячие бока кружки.

— Ох, — сокрушенно покачала головой женщина, — бедная девочка. Кэрита и Аксель с детства вместе и их всегда считали парой. Ждали, когда Кэрита станет совершеннолетней и пройдёт обряд.

— Вот пусть и дальше дожидаются. Я-то чего.

Агот тепло улыбнулась.

— Ты ещё противишься.

— Мне не дали выбора! У меня вообще другие планы были, — возмутилась Сания.

— Мы можем только предполагать, зачем Богам нужно было все делать именно так, дорогая. Но вот ты здесь, на диком Севере. Что дальше? — женщина смотрела на неё с тёплым любопытством, склонив голову чуть набок.

— Да ну вас, — буркнула девушка, обмякая.

Агот улыбнулась и принялась обрабатывать раны. Потом к ней привели Кэриту, которая сейчас не замечала никого, до того была пришиблена произошедшим. Лекарка разумно закрыла Санию в соседней комнате дожидаться, пока закончит.

— Ну что, пошли? — дверь открылась как раз в тот момент, когда Сания рассматривала картинки растений в книге, написанной на непонятном языке, — ты интересуешься травами?

— Нет, не было необходимости, — захлопнув книгу, ответила Сания.

— Как же ты лечилась там, на большой земле?

— У меня есть Сэм, — поставила книгу на место, — а на каком языке они написаны?

— Это авальский. Не знаешь?

Девушка мотнула головой.

— Куда идём?

— Как ты себя чувствуешь? Может вернуться в дом? — Агот принялась складывать в сумку травы, банки, жидкости.

— Там меня будут ругать. Хорошо себя чувствую.

— Ругать? — женщина застыла с банкой из тёмного стекла, в котором плавало нечто неприглядное, — Сания, — покачала головой, — никто тебя ругать не будет.

— Кэриту будут?

— Ну, это они решат внутри семьи. Подержи-ка, — ей протянули большую склянку, доверху наполненную красными ягодами, чтобы достать ту, что стояла за ней, — все, ставь обратно. Пойдём. Покажу тебе кое-что, раз уж ты здесь.

Заинтригованная Сания пошла следом, с приятным удивлением обнаружив свою накидку и книгу уже на входе.

На улице было тихо и пусто, словно никто и не пытался её укакошить в совершенно безумном состоянии. Но нет, на полигоне сохранялся беспорядок. По коже пробежали мурашки, как только Сания представила, что вместо этого распиленного столба должна была быть она. Точно придурошная.

Они шли дальше и дальше, отдаляясь от лазарета. Прошли жилые дома и начались огромные хозпостройки, полукруглые теплицы и сараи, откуда пахло животными. Ловко петляя между ними Агот вывела их на небольшую ровную площадку перед двухэтажным зданием.

— Что это?

Женщина выдохнула.

— В нашем краю в некоторых семьях рождаются дети, которые по той или иной причине не могут развить свой дар, — говорила так, будто признавалась в своей самой большой и тяжелой тайне, — и если с девочками ещё можно что-то решить, то с мальчиками сложнее. Они никогда не смогут стать воинами, будут работать где-то здесь, — махнула рукой назад, — и не смогут претендовать на девушку. Раньше их просто игнорировали. Но когда появилась Лилия, мы открыли вот такой дом-интернат, где пытаемся вырастить из них достойных членов общества.

Формулировка «пытаемся вырастить из них достойных членов общества» резанула Сани по ушам.

— Они уже достойные.

И первой пошла вперёд. Вверх по лестнице, с удовлетворением отмечая любопытные мордашки в узких окнах.

Вот именно здесь, среди отверженных детей, она нутром почувствовала себя на своём месте. Все успокоилось, сложилось так, как нужно. Как будто все дороги всей ее жизни весьма изощренным способом вели именно сюда.

В доме было семеро детей. Две бледные не по возрасту серьёзные девочки и пять по возрасту-сорванцов-мальчишек. Агот они встретили шумно, гикая и визжа, прыгая вокруг и чуть ли не ходя на руках. На Санию смотрели с интересом и она разрешила им потрогать свои волосы и лицо. Трёхлетний малыш тыкал в глаза и девушка с нежностью вспоминала свою двухлетнюю детку, которая делала точно так же. Как они там, а?

В этом доме Сания осталась до позднего вечера, пообедав и поужинав вместе с детьми, чему те были до писка рады. Даже девочки осмелели и жались к ногам, заглядывая в лицо снизу вверх.

На следующее утро к приходу Мики Сания уже была готова и с нетерпением ожидала свою одежду.

— Вы правда пойдёте к дефектным? — с уловимым сожалением спросила помощница.

— Деф-дефектным? — уставилась на неё Сания, — Мика! Это же дети!

— Простите, — стушевалась девушка.

На завтрак пришла одной из первых и, закинув в себя пару бутербродов, убежала в лазарет предупредить, что будет в приюте.

— Я приду позже! — отозвалась из глубин комнаты Агот.