Маленький Такэно занимал важное место в иерархии детского общества. Места в ней распределялись независимо от представлений, принятых на этот счет во взрослой среде. Так, например, Кадото, сын богатого самурая из древнего рода, должен был главенствовать в ребячьей компании, но находился в подчиненном и даже несколько приниженном состоянии из-за того, что был труслив и слабодушен. Сыну же рядового дворцового писаря, Камаде, следовало бы занимать одно из последних мест, если бы их распределяли взрослые, но он занимал первое, поскольку был отважен, ловок и неистощим на всяческие выдумки.

Взрослым хотелось бы, конечно, чтобы дети вели себя соответственно положению своих отцов во взрослом мире, но это было невозможно, потому что законы его были отличны от законов мира детей. Как только ребенок оказывался один на один со сверстниками, он отлично понимал, что тут действуют свои правила, и они казались ему куда более естественными, разумными, а главное, более понятными, чем правила взрослого мира. По этим, взрослым правилам отец Такэно занимал в столице довольно скромное положение, потому что лишь недавно получил звание самурая и еще не имел ни богатства, ни земли. Значит, и маленький Такэно обязан был держаться скромно и почтительно перед Кадото, но с точки зрения детей это было абсурдом. Маленький Такэно знал и умел столько, что Кадото следовало с почтением относиться к нему, тем более что Такэно был еще и мужественным: он не плакал, даже когда ему бывало очень больно.

Сейчас был именно такой момент: Такэно разбил колено до крови в жестоком бою на реке. Бой произошел в мелкой заводи, которую дети перегородили плотиной из различных обломков, выброшенных рекой на берег, и покрыли толстым слоем глины. Это сооружение было скользким и ненадежным – случалось, что плотина разваливалась под ногами, но тем интереснее было сражаться на ней. К тому же она служила неиссякаемым источником фантазии для детей: здесь возводились настолько сложные и загадочные строения, что их предназначение трудно было понять несведущему человеку.

Проходившие на плотине сражения, на палках или деревянных мечах, неизменно привлекали к себе оживленное внимание детской публики, но не всех допускали до участия в них, и не все решались на это. Мало того что подобные публичные поединки были делом ответственным и обязывающим, но существовала еще опасность упасть в воду. Но и те, кому удавалось удержаться на скользкой плотине, промокали и покрывались грязью с ног до головы, что было неприятно как само по себе, так и относительно домашних последствий.

Маленький Такэно был одним из немногих, кто выходил на эти сражения и побеждал в них. Кое-чему Такэно научился от отца, кое-что придумал сам. Наверно, ему удавалось бы часто одерживать победы, если бы не возраст – не хватало сил, не хватало ловкости, не хватало быстроты.

Вот и теперь он проиграл бой с Камада исключительно потому, что выдохся и не успел отбить очередное нападение, а в результате упал в воду и разбил себе колено. Сдерживая слезы и стараясь не показать, как ему больно, Такэно с трудом выбрался на твердую почву. Глупые девчонки, вертевшиеся около заводи, заохали при виде содранной кожи на ноге и льющейся крови, и попытались полезть к нему с утешениями – что поделаешь, женщины не имеют никакого понятия о деликатности! Такэно пришлось прикрикнуть на них, после чего они обиделись и отстали, а он доковылял до забора ближайшего дома, как мог отжал на себе одежду и занялся врачеванием.

От порезов и ссадин можно успешно лечиться, не имея под рукой никаких специальных лекарственных средств, – так учил дедушка Сэн. Излечивает то, что превосходит болезнь по своим качествам, являясь, в то же время, одинаковым с ней по существу. Скажем, грязь и кровь: они различны, и грязь сильнее крови, значит, кровь следует избавить от грязи, иначе грязь погубит кровь. Можно промыть рану водой, – это не повредит, так как кровь и вода однородны, – но вода слабее крови и не сможет ей помочь. Тем не менее, вода как одна из основных стихий природы содержит набор полезных свойств, поэтому водное промывание раны нельзя считать совершенно бесполезным, если после этого применить более сильное средство.

Однако прежде следует остановить кровотечение; впрочем, если рана небольшая, то можно не беспокоиться, кровь остановится сама. Надо только выждать, чтобы дать ей время проявить свою силу. Если же внешние покровы тела повреждены так основательно, что кровь не может остановиться сама, нужно закрыть повреждение искусственным покровом, но, опять-таки, не забывая об однородности. Защитные покровы есть повсюду, их имеет все живое и неживое на земле, они помогают сохранять неизменной внутреннюю сущность, основы основ, но все ли подойдет для того чтобы закрыть повреждение на теле человека? Конечно, нет. Бессмысленно и глупо прикладывать к ране камень: без сомнения, он тоже носит в себе полезные свойства, но он слишком отличается от человеческой кожи, и не поможет восстановить поврежденный участок.

А вот мягкие листья, гибкие стебли или волокнистая кора хорошо подойдут для врачевания, потому что их оболочка одинакова по существу с кожей человека и еще имеет силу, которой лишены двигающиеся живые существа. Объясняется это очень просто: двигающиеся существа могут вдобавок к получаемой от своих внешних покровов защите использовать защиту, которую дает им движение. Они могут уползти, убежать, улететь, спрятаться, но всего этого лишены неподвижные живые существа – им остается надеяться лишь на свою защитную оболочку, и оттого она так сильна.

Тут важно не ошибиться: растения порой выказывают редкостное коварство, они способны вырабатывать яды, которыми убивают своих врагов жестоко и беспощадно. «Знания помогут тебе, малыш, избежать роковых ошибок, – говорил дедушка Сэн. – Учись и запоминай, чтобы не сделать когда-нибудь ошибку, которая уничтожит твою жизнь».

Такэно огляделся: чем закрыть рану, которую он уже промыл? Первая трава и первые весенние цветы – неподходящие покровы. Листьями и лепестками ирисов можно, пожалуй, прикрыть кровоточащее колено, но большего толка не будет, они слишком слабые. Ива, кора ивы, – вот подходящее средство! Если кору разжевать и волокнистую кашицу приложить к ране, то будет двойная польза: горечь ивы снимет боль, а разжеванная, пропитанная слюной кора поможет крови и закроет повреждение кожи. Надо выждать, и кровотечение остановится…

Когда маленький Такэно, полечив ногу, собрался идти домой, к нему подошел Камада, до тех пор терпеливо дожидавшийся поодаль. Несмотря на то что Камада сам промок и озяб, он довел Такэно до его дома и только потом отправился к себе. По дороге они разговаривали о разных пустяках, ни слова не было сказано об их поединке на плотине, но по выражению лица Камада и по его тону было ясно, что он уважает маленького Такэно, хотя тот и проиграл сражение.

Дети играют

Йока приготовила для мужа его любимое блюдо – филе говядины, тушенное с овощами в остром маринаде, перемешанное с тонкой прозрачной, чуть подслащенной вермишелью, и сдобренное взбитым сырым яйцом. В маленький графинчик Йока налила водку, настоянную на вишневых почках, тертом орехе и корне шиповника. На особый столик поставила она чайник, чашки и коробку с душистым чайным сбором, который Йока и Такэно по деревенской привычке предпочитали весной зеленому чаю.

Едва она успела закончить приготовления, как послышался стук отодвинутой двери, и в дом вошел Такэно-старший. Йока подошла к мужу, чтобы снять с него сандалии, но Такэно не дал ей нагнуться.

– Я сам, не беспокойся – сказал он. – Как ты себя сегодня чувствуешь, не было ли тошноты?

– Нет, не было. Сегодня я хорошо себя чувствую. Я приготовила твою любимую говядину, – Йока коснулась щекой плеча мужа и вздохнула.

– Спасибо, – Такэно погладил ее по голове. – Но почему ты такая грустная?