– Думаешь, надо было взять в плен? И куда бы мы их дели?

– Не знаю… отвели бы в деревню. Но все равно – это уже не бой, а расстрел.

– Увы… зато мы не особенно рисковали собой. А еще – полная победа, надо начальникам сказать.

Группа «Орск». Ранк. Докладываю – мы уничтожили отряд, который шел через Рынь на Улот.

Айдаро. Что, совсем? Втроем – десять гвардейцев и двадцать ополченцев? Прости, с трудом верится.

Ранк. Взяли одного ополченца из деревни. Еще помогли сканфы – сбросили кусок скалы на ночной лагерь. Двое раненых, но все живы.

Агондо. Все это отлично, но намного легче не стало. Нам скоро отступать, а раненых тоже полно. Ранк, у тебя же есть маяки… через сколько ты смог бы появиться на дороге перед Рыньскими скалами?

Ранк. Там такая поляна со стоянкой, почти прямо над дорогой… она не в бою?

Агондо. Нет, там как раз штаб и лазарет. А что?

Ранк. Сейчас прыгну.

– Ребята, меня вызывают к раненым у дороги. Я ставлю здесь маяк, но вам нужно дальше следить за опушкой у Шпони. Вернусь, как смогу.

Установлен именной маяк «Рыньский брод». Зарядов создания 14/15. Доступны маяки: Руж, Рыньские скалы, Орск.

– Удачи, Ранк. Все будет хорошо.

***

Да, а стоянка наша у дороги не пустует – тут база целой гвардейской роты. В середине – навес и стол, рядом с довольно мрачным видом восседает капитан Агондо, что-то впаривая сразу двоим сержантам. На скалах – несколько лучников. И в два ряда вдоль края площадки лежат раненые и, похоже, убитые.

– Капитан? Звали на помощь?

– Да, Ранк. Отлично, что ты здесь и что ты целитель. Мы отбились от ружской роты, но через Руж уже прошли обе оставшиеся роты их клановой гвардии – о очень скоро мы увидим их здесь.

– Будет жестокий бой?

– Я не собираюсь класть роту в бою с трехкратным превосходством противника. При равных силах здесь неплохо обороняться… но не так. Орск придется сдать.

– И что – война проиграна? Все напрасно?

– Пока армия цела – война не проиграна. А вот как ее вести дальше… Смотри – вон наши шестнадцать лежачих раненых, которых даже нельзя эвакуировать. Сделай что сможешь. Тех семерых не трогай – они уже не встанут. Вон тот изможденный тип в синем фартуке – наш ротный лекарь, но он уже без маны.

– Принято, капитан.

Порядок у них тут четкий – сразу подошел этот лекарь и все показал. Отдельно семеро – пробитые легкие, животы и прочие внутренности. Трое с разбитой головой. Остальные – сильные разрезы ног. В общем – все, что оставляют после себя стрелы, мечи и копья. Только тут надо не добить на опыт, как ночью, а наоборот… тоже как ночью. Ну, поехали…

На первого, с распоротым животом – ушло два исцеления. Он явно удивился.

– Парень, а ведь ты меня спас… хрен знает каким образом. В общем, знай – сержант Горкус, командир третьего десятка. Твой должник.

– Сочтемся, сержант. Теперь бы только хватило маны…

В общем, маны не могло хватить. Мой запас в 1200 маны – это 17 исцелений, а на каждого тяжелораненного нужно два сеанса. Так что этот Горкус – единственный, кто почти сразу встал и ушел воевать, а остальным досталось по одному разу – и они остались лежать, хотя больше не умирали и, пожалуй, могли уехать до города на фургоне. Подошел капитан, покачал головой.

– Силен, целитель. А полностью нельзя вылечить?

– Мана вышла. У вас нет трупов, из которых можно кристаллов наковырять?

– Хм… Сейчас озадачу бойцов. Они любят на нейтральную полосу за трофеями ползать – пусть заодно и ману собирают. Можешь вон из тех вынуть – им уже все равно.

В этом кровавом деле помог местный лекарь. В основном он был хирург – то есть извлекал из бойцов стрелы и зашивал все раны, какие мог, а само исцеление, даже на своем шестом уровне, считал инструментом вспомогательным. Но кристаллы из тел добывал быстро и точно – кинжальный прокол под ключицу, взмах длинным тонким пинцетом – и принимайте синий многогранник на 65 единиц. С семи тел набралось маны еще на пять исцелений – соответственно, пять гвардейцев подняли в строй. Снова подошел капитан.

– Ранк, после победы оставайся в гвардии – хотя бы целителем. Взамен можешь просить что хочешь… в пределах разумного. С тобой, по сути, у нас потерь втрое меньше.

– А вы уверены в победе, капитан?

– Если проиграем – постарайся выжить. С твоими навыками – не пропадешь. Но пока попробуем победить. Ружский каган любит грабить, но не любит планировать операции… Кстати, похоже, вот и он – со скал дозорный машет.

Мы вместе поднялись на смотровую скалу – с видом на ущелье Рыни и дорогу на той стороне. Из-за перевала выползала большая колонна конницы с красивым знаменем впереди. Синий бык на бледно-зеленом поле…

– Сам каган приехал, – заметил Агондо, – и бунчакская рота с ним. И, как говорят, старокрымская рота тоже на подходе. Так, и сделаем мы…

Капитан напрягся, спустился к своему штабу и стал собирать сержантов.

– Итак, парни. Нам придется отступить и, возможно, отдать Орск, поскольку стоять одной ротой против трех – себе дороже. Но перед уходом мы их еще раз потреплем. Сейчас они пойдут на штурм давить массой. Их авангард нужно выпустить вон на ту поляну. Луки, все три десятка – занимаем позиции в скалах по склону выше. Мечи, первый и четвертый десяток – в засаде там же, прикрываем луков и после первых залпов вырезаем поляну. Мечи, седьмой десяток – здесь, в резерве. Копья, второй и пятый десятки – блокируем тропу перед поляной. Нужно будет закрыть ее наглухо, пока будем вырезать авангард. Восьмой и десятый – на дорогу, прикрываем эвакуацию. Фургоны отправляем сейчас, кроме одного. У кого есть кристаллы маны – отдаем Ранку, он будет спасать раненых. Операция – по команде. Поехали.

И все разбежались. Хотелось позадавать капитану военные вопросы, но не сейчас… Хотя уже понятно: у него в роте три десятка мечников – первый, четвертый и седьмой, три десятка копейщиков – видимо, второй, пятый и восьмой, и три десятка лучников – стало быть, третий, шестой и девятый. А десятый десяток – похоже, какие-то вспомогательные силы. Это же выходит – три взвода и штабное отделение! Только командиров взводов у Агондо, кажется, нет. Кажется, это должны быть лейты, а лейтами должны быть орки… В общем, не все у нас гладко.

Между тем мне принесли еще несколько кристаллов с маной – только что с поля боя, а с южной стороны в ущелье потекла масса черных гвардейцев из новых сотен, отозванных с южных территорий клана. Наши как-то перераспределились, четко окружив довольно большую лощину, на которую выходила тропа из ущелья. Несколько лучников продолжали перестреливаться с подбиравшимися врагами, но в целом рота стихла – похоже, изображая поспешное отступление по дороге. Никаких парламентеров с белыми флагами не появилось – просто по тропе снизу вдруг поперла сплошная колонна особенно мощных гвардейцев с большими круглыми щитами. Замелькали алые ники… Е23… E28… E31… такие у них тоже бывают? Последние лучники нашего заслона бросились в скалы – и бронеколонна Синего Быка выплеснулась на террасу. Десять, двадцать, тридцать… Тут Агондо резко опустил руку с синим платком – и с наших скал в лощину хлынул поток стрел, а наступающую колонну у края террасы вдруг перерезали гвардейцы с копьями. Щитоносцы авангарда притормозили, пытаясь прикрыться со всех сторон – но без успеха. Кажется, лучники опустошили по колчану вовсе на одном дыхании – и тут Агондо взмахнул рукой с красным платком, и на поляну побежали мечники, в основном добивая подранков. Всего несколько ружских щитников оставалось на ногах, утыканные стрелами – но удар ближнего боя уже не держали. Лучники в это время продолжали стрелять – но уже по тропе ниже, прикрывая своих копейщиков, оборонявших проход. Капитан посмотрел-посмотрел и, наконец, махнул уже белым платком – и почти весь отряд засобирался в сторону дороги. Так, мне же спасать раненых…