Николай устало посмотрел на него.

– У меня, как и у тебя, куча нелегалов. И они дают мне бабки. А ты испугался сказать то же самое, хотя я не из особого отдела. Но они платят, как я думаю, не только за то, чтобы их оставили в покое, но и в крошечной надежде, что я их смогу защитить. А мой покойный батяня, царствие ему небесное, не раз мне говорил: деньги надо отрабатывать.

Константин посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Тебе, похоже, не хрена делать на своем участке. Так сходи к жене или своей Марье Петровне. А может, ты просто детективов начитался или сериалов про ментов насмотрелся? Как ты себе это представляешь? Ты хочешь сказать, что эти происшествия не случайны. Другими словами, это умышленные убийства. Коля, для убийства должен быть мотив. Мне проще представить, что по городу ездит ненормальный псих и давит молодых людей, чем какую-то связь между потерпевшими. Твоя Тамара, к примеру. Может, и хорошая баба, но просто проблядушка. Таджик – совсем мальчишка, 19 лет. Допустим, наркокурьер. Но не верю. Мой казах. Просто работяга с разбитыми, мозолистыми руками. Грузин. Торговал помидорами на рынке и боялся своей тени. Все ждал, когда его заметут как лицо кавказской национальности. Что ты хочешь, чтоб мы сделали? Изучили отпечатки протекторов? И что мы в этом понимаем? – Константин перевел дух. – В жизни не слышал, чтобы по отпечаткам протекторов нашли убийцу. Я понимаю, когда есть подозреваемый или свидетели, видевшие машину. Но ведь ни того, ни других нет.

Николай задумался. Он понимал, что Константин прав. Он вернулся домой, но его продолжало точить сомнение: что что-то здесь не так.

Он позвонил в контору по экспертизе и долго уговаривал ему помочь. Наконец, получил ответ, что в трех случаях, видимо, из-за погодных условий невозможно было различить тормозной путь и отпечатки протекторов, подходящие для идентификации, и только в последнем, с таджиком, существуют снимки. Он поехал к экспертам и стал выпрашивать у них ксероксную копию снимка. На него посмотрели как на тронутого участкового, вообразившего себя Шерлоком Холмсом, но дали.

По-честному, Николай не знал, что с ним делать. В городе были тысячи машин.

Но он продолжал думать над этими случаями. Самое смешное, что некую идею подала ему телевизионная передача про здоровье.

Через несколько дней он снова пришел к Константину.

– Слушай, Костя. А ведь причину убивать беззащитных и небогатых молодых людей найти не так уж сложно. Если уж я, тупой деревенский парень, сообразил, то ты, у тебя ведь техникум за плечами, тоже должен догадаться.

Константин раздраженно на него посмотрел.

– Ладно. Я подумаю.

Но Николай не отставал.

– Костик, а ты подумай сейчас. Человеческое тело в наше время дорого стоит. Сколько там всего напихано.

Константин явно растерялся и задумался.

– Коля, ты совершенно больной, чокнутый идиот. Ты знаешь, как шутят над ментами по поводу их умственных способностей? Так вот ты – глупее мента. Ты действительно подумал, что их убили из-за органов для пересадки? Это в нашем-то городишке. С нашей районной больницей?

Но Николай упрямо покачал головой.

– Я, может, и идиот. Но проверить хоть что-то мы можем. Кроме того, я воспользовался твоей идеей о протекторах и посмотрел. В большинстве случаев не найдено, как это бывает, тормозного пути и следов шин. Никого это не взволновало. Эти люди никому не были нужны. А может, это вообще инсценировка, и погибли они в другом месте? Согласись. Ну, не может быть, что на улице Долгина, пусть даже на опасном переходе, гибнут только безвестные молодые люди.

Константин мученически вздохнул. И они потащились в районную больницу, куда были доставлены тела. Менты предъявили удостоверения и попросили показать им свидетельства о смерти и акты патологоанатомической экспертизы. Везде был указан один и тот же диагноз «травма несовместимая с жизнью» с подписью патологоанатома С.Н. Кондрашева. Он в тот день был на работе, и менты зашли к нему. В маленьком кабинете сидел полноватый, уже седой мужчина и пил кофе. Из стоящего магнитофона раздавалась тихая классическая музыка.

Патолог удивленно на них посмотрел.

– Чем могу помочь? – спросил он.

Николай замялся. То, что они делали, было не совсем законным.

– Извините, вы подписывали эти свидетельства?

Тот даже не стал смотреть.

– Я заведую отделением патологоанатомии, и в итоге единственный, кто подписывает окончательное заключение.

– Тогда вы, может, помните этих людей? – настаивал Николай.

Доктор посмотрел фамилии.

– Первых двух нет. А эти – совсем недавние. Молодая женщина и парень.

Он сделал паузу.

– Вы, господа милиционеры, думаете, что у меня приятная профессия? Вот увидишь двух таких молодых покалеченных и мертвых, а потом пьешь водку до рвоты. Или слушаешь вот так классическую музыку.

А что произошло с трупами? – снова спросил Николай.

Доктор отхлебнул кофе.

– Да я, собственно говоря, лично этим не занимаюсь. Но женщину, по-моему, забрала какая-то родственница и, наверно, уже похоронила. А парень до сих пор здесь. У него гражданство другое. Вот и ждем распоряжений от родственников. Хотите взглянуть?

Менты переглянулись, но отказались. Трупы они, конечно, видели, но никакую судебно-медицинскую экспертизу проводить не умели. А видеть мертвого, травмированного и вскрытого парня им не очень хотелось.

– И что мы в итоге узнали? – ехидно спросил Константин. – Ничего. Поговорили с таким же, как мы, задрюченным жизнью мужиком.

Николай выругался.

– Ладно, тут прокололись. Пойдем узнаем, на всякий случай, кто их привез.

В регистратуре сказали, что тела привозил доктор терапевтического отделения А.Д. Барсуков, который поддежуривает на больничной «скорой». Менты собрались уже уходить, но Константин неожиданно спросил:

– А сколько у вас машин?

– Три, – ответила регистраторша.

– И на всех дежурит Барсуков?

Та удивилась.

– Кто же такую нагрузку потянет? Есть три бригады, каждая из которых состоит из врача, медбрата и водителя. Они все привыкли работать своим коллективом, и даже дежурства стараются подгадать, чтобы быть вместе. До скандалов доходит, если не совпадает.

– Любопытный, однако, факт, – сказал Константин, когда менты вышли из больницы. – Один и тот же доктор.

Николай пихнул его плечом.

– Так, может, познакомимся?

Они навели справки, и как-то навестили его на работе.

Это был высокий, приятный мужчина лет сорока. И его ни в малейшей степени не смутили их милицейские удостоверения.

– А, вы по тому случаю, – сказал он. – Вряд ли смогу помочь. Кто вызвал «скорую», я не знаю. Но, слава богу, хоть кто-то нашелся. Водитель, сволочь, уехал. Вокруг никого не было. А я приехал уже к трупу. Мне оставалось только отвезти его в морг.

– А вам не кажется странным, что за год у вас это уже четвертый подобный случай? – внимательно глядя на него, спросил Николай.

Врач пожал плечами.

– Четыре, говорите. Честно говоря, не считал. В медицине есть то, что называется, закон парных случаев. Если вы дежурите и вам привозят отек легких, то можно быть уверенным, что вскоре привезут еще один.

Он усмехнулся.

– Значит, таково мое медицинское везение. Побил рекорды. А может, вы думаете, что я езжу на своей тачке с медбратом и водителем и командую давить людей?

Ментам нечего было сказать, и они, извинившись за беспокойство, ушли.

Они поговорили и с водителем «скорой», но тот ответил, что его дело – машина и руль. А на такие страсти он и вообще смотреть не может.

…Как-то Константин позвал Николая выпить пива. Они сидели в маленьком баре и болтали. Постепенно разговор угас.

– Коля, – вдруг сказал Константин, – а ведь мы нарываемся на неприятности. Если кто-то узнает о нашем частном расследовании, то хлопот не оберемся. Мы ведь пользуемся служебными удостоверениями. Допустим, тот же патолог поинтересуется, кто мы такие, и пожалуется. И справедливо скажет, что мы, если уж очень хочется заниматься сыском, должны искать водителя, совершившего наезд, а не приставать к медикам, которые и так работают тяжело и за гроши. У нас же ничего нет, кроме странного стечения обстоятельств, включая дежурства этого доктора.