Николай залпом осушил кружку.

– Ты прав. Но есть один человек, которого мы не опросили. Это медбрат.

– Как хочешь, а я выхожу из игры, – мрачно ответил Константин.

– Ничего. Справлюсь один.

И они расстались, сердясь друг на друга.

А потом начались какие-то заморочки по работе. Не из-за того, что что-то происходило конкретно у них, а приехала какая-то дурацкая инспекция из центра, и всю милицию города залихорадило.

А у Николая в это время случилась небольшая паранойя (хотя и слова такого он не знал). Он не мог пройти мимо стоявшего автомобиля, не осмотрев шины – присев и вытащив бумажку из кармана. Когда испуганные или раздраженные водители спрашивали, в чем дело, он извинялся и шел дальше. Трудно было понять, как мент собирается определить машину, ведь многие протекторы выглядят одинаково. Но на его цели была отметина: небольшой, но заметный порез на резине.

Инспекция, наконец, уехала. И Николай опять пошел в больницу. Выяснилось, что, в отличие от других, постоянный медбрат Барсукова уже несколько месяцов не работает после инфаркта, и у него все время кто-то на подмене. А в день гибели таджика там вообще работал практикант, который закончил положенный срок практики и уехал в родной город.

Николай хотел уже плюнуть на все. Но… он был упрямцем. И стал разыскивать практиканта.

Наконец, по милицейским каналам он выяснил его адрес и телефон в другом городе. Но тот не отвечал на звонки. Оказывается, он был у родителей в деревне, куда еще не дотягивался телефон.

В конце концов, Николаю удалось его застать. Мент представился и спросил о происшествии.

– Конечно, помню, – ответил юношеский голос. – Такое разве забудешь? Мой ровесник. Я всю дорогу только и думал, дай бог, чтобы поправился.

– Как поправился? – с удивлением спросил Николай.

– Что значит как? – в свою очередь удивился практикант. – Врачи сейчас многое умеют. А он лежит без сознания и стонет. Мы ему сразу капельницу поставили, обезболивающее ввели.

– Спасибо за информацию, – сказал мент и, положив трубку, побежал к Константину.

Тот встретил его без особой радости.

– Костик! – дружелюбно сказал Николай. – Ты сразу не злись, а послушай.

И он рассказал о том, что узнал.

– И как теперь выглядит «травма несовместимая с жизнью»?.. Поедешь со мной к патологу?

Они поехали, и в этот раз было видно, что их визит его раздражает. Хотя они и на самом деле мешали ему работать.

– Молодые люди! – сказал он. – Вы залезаете в область, в которой ничего не понимаете. «Травма несовместимая с жизнью» – это термин, который говорит сам за себя. У вашего таджика было обширнейшее кровоизлияние в мозг. В таких случаях пострадавший может какое-то время жить, но потом наступают необратимые процессы, и он умирают. Мне привезли уже труп. Я мог бы написать в свидетельстве о смерти «Черепно-мозговая травма. Обширное кровоизлияние в мозг», но это не изменило бы сути. И потом, к чему все эти вопросы?

И тут, к удивлению Николая, Константин разразился целой речью.

– Дорогой доктор! Вы неправильно нас понимаете. Никому не нравится, когда приходит милиция и задает вопросы. Мне бы тоже не понравилось. Суть ни в этом. Мы ни на минуту не сомневаемся в вашей квалификации. Мы ищем водителя, который скрылся с места преступления. И хотим, чтобы он был наказан. Но если мы его найдем, то он наверняка найдет себе адвоката. Я уважаю профессию адвоката, но не исключаю, что может начаться словесная чехарда. Одно дело, когда водитель наехал, убил и скрылся. А другое, когда наехал и скрылся, но пострадавший был жив. И в этом случае легко можно в чем-то обвинить и медиков. Так что точность терминологии важна.

Николай с уважением посмотрел на Константина.

Патолог бросил странный взгляд.

– Что ж, наверно, вы правы. В ваших рассуждениях есть логика.

И после паузы.

– Вашей работе тоже не позавидуешь. Я ведь не начинал карьеру патологом, а был хирургом с розовой мечтой спасать больных. А потом умер один, второй, третий. Не из-за меня, а потому что спасти их было нельзя. И я видел, как они умирают. И я плюнул на все и ушел в патологию. По крайней мере, мне хоть и жалко этих людей, но живыми я их не видел. И вообще давайте закроем эту тему.

Доктор приподнял брови, как будто у него мелькнула какая-то идея.

– А знаете, молодые люди, нельзя жить только работой. Надо уметь расслабляться. У нас тут есть маленькая компашка, и мы в конце каждого месяца ездим на шашлыки. Хотите присоединиться?

Менты засмущались.

– Да нам вроде как неудобно.

Доктор удивился.

– Почему неудобно? Вы что, обязаны общаться в свободное время только, извините, с ментами? И потом вы же не в форме поедете.

Менты поколебались и согласились. Когда они вышли, Константин сердито заговорил:

– Коля, я в последний раз вытаскиваю тебя из неприятностей. Слава богу, он мужик нормальный и клюнул на мою байку, или хотя бы сделал вид. А то точно бы нарвались на проблемы. Доктора можно обвинить только в мелкой неточности в формулировке диагноза. И все. А мы-то сами сколько раз пишем не совсем точно, чтобы было покороче или чтоб избежать лишней волокиты.

Николай виновато опустил голову.

Но… продолжал размышлять все о том же. У него появилось ощущение, что все-таки они что-то пропустили. А потом сообразил: ведь есть еще один медбрат, который перестал работать после инфаркта. Он поинтересовался, и выяснилось, что тот заболел через несколько дней после первого ДТП.

Медбрат жил в том же городе, и мент напросился к нему в гости. Это был мужчина под пятьдесят, довольно грузный. На столе у него лежал флакон от инсулина. Медбрат извинился и сказал, что у него диабет, и он только сейчас сделал инъекцию, а потом предложил кофе. Мужчина был спокоен и гостеприимен, но когда Николай стал задавать вопросы о пострадавшем в ДТП парне, на его лице появилось выражение испуга. Он замахал руками.

– Послушайте, – сказал он, – вы же видите, что я диабетик, и у меня давно проблемы с сердцем. Мне много раз говорили, что пора уходить со «скорой», а я все тянул. А потом, когда увидел это… Вот, наверно, сердце и не выдержало.

– А что увидели? – настойчиво спросил Николай.

Встревоженность не сходила с лица собеседника. Он отрицательно покачал головой.

– Лучше не вспоминать, – ответил он и выпроводил мента.

«Он напуганный, а может, и запуганный человек», – подумал Николай.

…Наступил день пикника. Менты скинулись и купили бутылку дорогого французского коньяка. Они договорились, что их подхватят на злосчастной улице Долгина. Подъехала хорошая, хотя и не новая иномарка. За рулем сидел патолог. Кроме него, в машине были еще двое мужчин, в которых менты не без удивления узнали доктора и водителя «скорой». Поздоровались. Они все раньше не называли друг друга по именам. Выяснилось, что доктора зовут Андрей, водителя – Виктор, а патолога – Сергей. Представились и менты. В дороге шел обычный ни к чему не обязывающий треп малознакомых людей. Патолог рассказывал, что доктор и водитель дружат еще с армии, но один после нее пошел учиться, а другой не захотел. А потом как-то снова встретились и теперь работают вместе и дружат семьями.

Они приехали на популярное в городе место пикников на обрыве, с которого открывался удивительно красивый вид на протекающую внизу реку и лес на том берегу.

А потом начались обычные довольно приятные хлопоты по подготовке к шашлыку: сбор валежника, разгрузка багажника с кастрюлей замаринованного мяса, бутылками, еще какой-то закусью. Как всегда бывает при разведении костров, долго не могли найти спички, но в конце концов все уладилось. Мужчины приняли по рюмочке и облегченно вздохнули. Жизнь стала лучше. Они почти не разговаривали, а просто грелись на солнышке, время от времени принимая очередную дозу. Наконец, костер стал прогорать, и патолог начал нанизывать мясо на шампуры.

– Серега у нас не зря патологоанатом. Специалист по мясу, – не очень приятно пошутил доктор.