А я в этом уверен не был. Поэтому обернулся на шипение и поудобнее перехватил копьё, кляня себя на чём свет стоит. Разгулялся по неизведанной планете, как по современному парку!

Сначала я увидел яркие голубые зрачки. Как тут принято, не одинарные. Зрачок был тройной, сросшийся в центре зеленоватого белка глаза.

И только потом я обратил внимание на поджарое тело с мощными лапами… А, кроме того, тонкий короткий хвост, покрытый костяными пластинами.

Эти пластины росли на гибкой спине, между широких ушей – и даже на вытянутой тупой морде, добираясь почти до ноздрей. Пасть, усаженная двумя рядами не слишком больших, но острых зубов, была приоткрыта, а наружу вываливался коричневый язык.

Зверь, или ящер, или монстр – как ни назови, суть не изменится! – был размером с овчарку. Гибкий, быстрый и выносливый хищник, способный доставить немало хлопот. Особенно почти безоружному человеку.

Но самыми страшными были глаза.

Голубые, как летнее небо.

Внимательные, как взгляд психотерапевта в палате с наполеонами.

И умные…

Очень, сука, умные, глаза! Взглянув в них, сразу понимаешь: эта тварь не будет спешить.

Она не кинется безрассудно в атаку.

Она выждет.

Присмотрится.

Найдёт удобный момент.

И возьмёт своё.

На сей раз момент оказался для неё неудобный. Я выставил вперёд копьё, и хищная тварь как-то догадалась, что эта штуковина для неё опасна. Поэтому, сделав небольшой шаг ко мне, зверь остановился.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд. И каждый из нас не желал отступать.

А потом лесной хищник фыркнул. И потрусил прочь, чуть прихрамывая на одну лапу... Причём, в этой хромоте явно чувствовалась привычка. Видимо, лапу уже давно повредил, и теперь это ему почти не мешает. А более низкая подвижность компенсируется умом и сообразительностью. И, боюсь, ума и сообразительности там побольше, чем у меня…

Я стоял и ждал. Ждал, прислушиваясь и периодически резко крутя головой: то влево, то вправо. Но зверь отступил без боя, посчитав, что сегодня – не день поедания Вано Алексеевича. Однако он обозначил себя. Со стороны, куда ушёл хищник, донёсся вой. Долгий, протяжный, тоскливый…

И только после этого я заставил себя опустить копьё и пойти прочь. Причём направление выбрал так, чтобы уйти как можно дальше от зверя. Шёл быстро, старался не шуметь, но получилось так себе…

Когда я вывалился из кустов подлеска, оказалось, что вышел к обрыву. Прямо пред светлы очи Сочинца Свет-Не-Знаю-Имени-Батюшки (дай Бог ему здоровья, а его сыну – поменьше ехидства во взгляде!).

- Нарушаешь? – насмешливо спросил военный, а Чемодан за его спиной не удержался от улыбки.

- Нет! Как раз ищу спутников! – немедленно отозвался я. – А то после собрания все так быстро разбежались… Как тараканы!.. Вжух! И нету никого!.. Оставили меня одного! И я пошёл искать!

- Ну, нашёл, считай, – улыбнулся Сочинец.

- Ну, видимо, да… – согласился я.

- Погляди на наших соседей! – предложил военный.

И я поглядел…

На склоне стояло девять капсул. Девять, блин! Наш неожиданный визит, а затем и опасная погоня уполовинили число жителей посёлка. И те этого, ясное дело, не забыли.

Кто-то заботливо выложил светлыми камнями буквы на тёмно-сером скальном основании. И складывались они в одно слово: «У Б И Й Т Ц Ы ! ! ».

- Если не обращать внимания на старательное выкладывание лишней буквы… – заметил я. – … То даже красиво. Но, думаю, с ними у нас отношения не заладятся.

- Как бы они нам мстить не пошли! – между бровей Сочинца залегла глубокая складка.

- Они могут! – вздохнув, согласился Чемодан. – Неловко вышло…

- Если ты считаешь, что вырезать людей, пока они в отключке – это «неловко», то даже не знаю… А что ты тогда считаешь «жестоким»?.. Или, к примеру, «бесчеловечным»?.. – задумчиво протянул я, разглядывая здоровяка, как будто в первый раз.

- Тебя что, это совсем не волнует? – удивился Чемодан, указывая на склон.

- А должно? – почесав затылок, спросил я.

- Убиты люди… – мрачно протянул Чем.

- Я вот тоже не ожидал от тебя, Вань! – ехидно заметил Сочинец.

- Слушайте, ну вы как будто на Земле находитесь! – я покачал головой. – Вы их требования вспомните: «Нам нужно ваше оружие и женщины. А ещё приплатите за то, что мы вас не раздели догола!». Это, блин, нормально было? Или кто-то думает, что те часовые у Алтаря с оружием стояли, чтобы нам его заботливо отдать? Типа, держите, люди добрые, чтобы вас на обратном пути не скушали!.. Так, что ли?

- Ну… – Сочинец усмехнулся. – Нет, пожалуй…

- То, что у них оружие было, ещё не значит, что они решились бы его применить! – возразил Чемодан.

- То, что у них в группе из сорока человек к нашему приходу осталось только двадцать, ещё не значит, что другие двадцать мирно замёрзли! – не остался я в долгу. – Чемодан, заканчивай! В том, что произошло, нашей вины не больше, чем их. А уж конкретно твоей, моей или Сочинца – так и вовсе...

- Жаль, потенциальные мстители об этом не знают! – заметил Сочинец.

- А тут да, согласен… Мстить будут всем без разбора! Только маловато их для мести осталось… – кивнул я, чувствуя, как быстро портится настроение.

Даже показалось, что земля под ногами содрогнулась…

- Мстить можно по-разному! – включил разумную паранойю Чемодан. – Найдут какую-нибудь отраву, а потом придут ночью и измажут наше мясо.

- Мясо мы всё приготовим и спрячем! – ответил Сочинец. – Но ты прав: маленькая ловушка, смазанная какой-нибудь гадостью, сделает нам много бо-бо...

Я не ответил. Мне снова показалось, что мир вокруг покачнулся. Наверно, это упоминание яда и ловушек произвело на меня такой психологический эффект. В силу своей прямолинейности я как-то раньше не задумывался о подлых и коварных вариантах…

Впрочем, Сочинец с Чемоданом тоже замолчали. Видимо, представляли себе в красках, на какие гадкие подлянки способен ум обиженного соседа…

- Нет, но ведь дрожит же! – заметил я, снова почувствовав ногами толчок.

- Кто дрожит? – не понял Чемодан.

- Земля дрожит! Вздрагивает так… Периодически! – ответил я, изливая своё возмущение недостойным поведением тверди под ногами.

- Так мне не показалось!.. – воскликнул Сочинец.

- Землетрясение, может быть… – предположил Чемодан, который, похоже, всегда подозревал самое худшее.

- Слишком ритмично для землетрясения! – возразил военный.

А я открыл рот, закрыл рот… Сглотнул…

- Скажите, друзья мои… А не обладает ли кто из вас верой с горчичное зерно, чтобы по слову его горы двигались?.. – поинтересовался я охрипшим голосом, потому что вся слюна во рту куда-то испарилась.

От страха, видимо.

- Ну хоть на половинку горчичного зерна? Гора-то небольшая… – снова прохрипел я.

- Какая вера? Какая гора? – не понял Сочинец, нахмурившись.

- Это он переохладился, наверно! – предположил Чемодан, обеспокоенно оглядывая меня с ног до головы.

- Ну если от переохлаждения горы двигаются… – перешёл на хриплый шёпот я.

Земля дрогнула, гора двинулась…

- Вот! Опять! – пожаловался я, указывая пальцем на вершину той самой горы.

И будто кукиш нечисти показал… Спало наваждение! Ну не гора это…

Ну да, спина – выше нашего обрыва. Но плоскогорье соседей всё-таки не переплюнет.

И да, это что-то очень высокое. Да, оно куда-то идёт. И да – в такое в жизни не поверишь, пока не увидишь собственными глазами.

Земля дрогнула, гора сдвинулась…

- Твою мать!.. Обосраться и не подтереться! – хором выдали Сочинец и Чемодан.

- СИПИН! Это, хвать тебя за кибернетическую ногу, что такое, а?! – прохрипел я.

- Я не могу лишать тебя радости… – попытался снова проехаться по ушам инструктор.

- Да в жопу твои открытия! Ты мне сразу заключение выдай!!! – возопил я вслух. – Это глюк или реальный звездец?!

- С точки зрения ряда философских течений… – помедлив, сообщил СИПИН. – …Глюк от реальности почти…