Срубив три палки и срезав зелёные части, я закинул трубки на плечо и споро двинулся в обратный путь. Ниже по склону кто-то грозно ревел, и я очень боялся, что этот кто-то решит подняться повыше и проверить, что это за скотина такая расхищает природные богатства его родного мира.

Но как бы я ни спешил, сумерки уже начинали наваливаться на горный склон. Внизу и вовсе было темно, но на наше плоскогорье ещё падал солнечный свет. У меня оставалось в запасе ещё несколько минут, прежде чем единственным освещённым пятном в округе останутся снежные вершины гор.

И хотя со мной ровным счётом ничего не происходило, я всё равно боялся и постоянно оглядывался, каждый раз замирая на очередном валуне. И только когда меня обдало волной горячего воздуха, за спиной щёлкнула дверь, а я оказался под защитой своей капсулы – только тогда почувствовал себя уверенно и спокойно.

Две палки я сложил на полу, а одну пристроил к двери – так, чтобы на неё можно было повесить последние трусы. Я очень хотел, чтобы они перекрыли окно: не понравилось мне светить филеем перед местной живностью. Да и перед товарищами по колонизации оголяться тоже не хотелось. Пришлось, конечно, повозиться, чтобы палка вставала в распор между стенами, но в результате всё вышло, как задумано.

И только тогда я с чистой совестью приступил к внимательному изучению своей добычи. И знаете что? А ничего. На первый, второй и третий взгляд я притащил домой три обычных деревянных трубки: длиной чуть больше двух метров и толщиной сантиметра три.

С внутренней стороны каждой палки к внешней оболочке крепилась какая-то мякоть. Но я решил её временно проигнорировать. Не верилось мне, что мои первые поделки долго проживут. А, следовательно, на всякие части этих поделок, которые могут вскорости начать гнить и пованивать, можно было не обращать внимания.

Глядя на эти древесные трубки, я неожиданно вспомнил картинку из книжки, где показывалось, как раньше делались копья из бамбука. Самое забавное, что в моей капсуле имелись все составляющие для столь продуктивной деятельности.

У меня был камень! Один даже достаточно плоский и ровный, чтобы один из кончиков будущего копья об него заточить. Чем я и занялся, оставив дверь наружу незапертой, чтобы работала тепловая завеса. За полчаса мучений мне удалось сварганить что-то, издалека напоминающее копьё – если, конечно, не присматриваться. А ещё получилось протопить помещение так, что дышать было нечем.

Однако я, само собой, и не подумал проветривать капсулу. Ещё чего! Снаружи было темно, жутко завывал ветер, а по стеклу и корпусу моего домика начинало барабанить что-то мелкое. Хоть отопление в капсуле и позволяло создать разницу температур с улицей градусов в тридцать, но мало ли что там ещё будет на этой улице… А вдруг ночью до минус пятнадцати опустится температура? И что, опять страдать?

В общем, я решил перетерпеть и немного пожить в духоте, обливаясь потом. Лучше так, чем всю ночь дрожать от холода. Тем более, меня начинало клонить в сон, а засыпать всяко лучше в тепле.

Я снова осмотрел копьё. С одной стороны у него теперь имелся двадцатисантиметровый, почти ровный скос. Острая кромка была слишком мягкой, чтобы рассчитывать на неё всерьёз. Но на утро я планировал заняться разведением огня, где как раз смог бы обжечь острие в надежде сделать его крепче.

А ещё в мои планы входило вставить во вторую палку заострённый камень. Ну и как-нибудь его там закрепить. Однако все эти грандиозные планы поблекли перед острым желанием попить и поесть. Так что, закончив с делами на сегодня, я достал вторую упаковку пайка и с аппетитом съел одну из порций. После чего запил всё это водой из одной из бутылок.

В желудке образовалась приятная тяжесть. Глаза стали закрываться, причём уже неудержимо. И я позволил себе выключить свет, а затем добраться до лежанки, улечься на ней… И немедленно уснуть. Уснуть так быстро, что даже не был уверен, что успел застать момент перехода от бодрствования ко сну.

Дневник Борисова Б.Б.

День первый, самый скучный

Я трижды порывался выйти. И каждый раз в последний момент замирал перед дверью. Несмотря на то, что заняться внутри было нечем, выходить всё равно не хотелось. К тому же, мне даже в капсуле было холодно – а снаружи, видимо, будет и того хуже.

Кроме того, если я кого-то встречу там, снаружи, то мне придётся представиться. А кто бы знал, как тяжело кому-то объяснять, почему тебя зовут Борисом Борисовичем Борисовым… У меня по этому поводу ещё с детства комплексы.

Правда, их не было у моих отца и деда. Их тоже звали Борисами Борисовичами, но я-то не дед и не отец. А если я узнаю, кто в моей семье был первым таким шутником… Вот узнаю – и придумаю, как отомстить. Даже на том свете. Свечки в церкви ставить не буду, например.

Хотя какие тут церкви?! О чём я вообще?! Другая планета, чтоб её… И из окна видны только другие – такие же, как моя – капсулы. Попал как кур в ощип… И выйти страшно: вдруг встречу кого? Мало ли какая пакость на этой планете водится…

Делать мне было решительно нечего. Общаться с этим самым СИПИНом? Совершенно скучный и абсолютно нудный тип. Пробурчал свои инструкции и куда-то исчез навеки. Впрочем, если бы даже не пробурчал, я бы и без него разобрался. Что есть он, что нет его…

Я сегодня чего только ни делал, чтобы не скучать и согреться. Отжимался, разминался, прыгал, качал пресс, снова отжимался, делал мостик, стоял на руках… Что ещё оставалось? Есть? Я уже полдня терплю, стараясь сэкономить как можно больше рационов. Живот уже скоро начнёт переваривать позвоночник, к которому давно прилип. Ну да… Пожалуй, поесть всё-таки стоит.

Я с сомнением достал одну из коробок с едой и прочитал:

«Питательный набор для белковых видов. Особенность: человек с Земли».

Есть уже хотелось так, что я перевернул коробку и дошёл до строчки:

«Чтобы поесть, надо открыть»

И до приписки мелким шрифтом:

«Чтобы открыть, потяните за кольцо».

Не теряя времени, нашёл глазами кольцо с пометкой:

«Утренний приём пищи»

И решительно потянул его, вскрывая коробку, которую держал в руке…

- А-а-а-а-а! – выдал я в эфир первое, что пришло в голову, когда левую руку обожгло жаром.

Коробка полетела вниз, и содержимое первой ячейки тут же оказалось на полу. А я, не удержавшись, произнёс прочувствованную тираду, которая должна была вогнать в краску создателей проклятой коробки. Правда, они, к сожалению, эту мою тираду не услышали.

Сэкономил еды, чтоб тебя!

- Ладно, поставлю её на стол. Наверняка я не один такой дебил, кто не знал про разогрев! – решил я, нагнувшись к лежащей вверх дном коробке.

И, наконец, увидел, что таких дебилов, как я, будет немного.

Прямо под инструкцией, как открыть, имелась ещё одна, сделанная уже крупным шрифтом. Которую сложно было не заметить, но я сумел. Видимо, слегка отупел от голода:

«Поставь на стол – не обожгись!»

- Ну ять! – в сердцах снова не сдержался я.

Пришлось на несколько секунд оставить коробку в покое. Глубоко вдыхая и выдыхая, я уселся на белую лежанку. И постарался успокоиться, глядя на остатки какого-то пюре на полу. А заодно и на остатки упаковки в руке, которые свернулись ложечкой. Надо было сначала прийти в себя… На это ушла пара минут. Затем я снова поднял коробку и внимательно прочёл все инструкции.

К сожалению, самое важное предупреждение я уже пропустил. Оно же и было единственным пропущенным. Других надписей на коробке (кроме, само собой, пометок «Дневной приём пищи» и «Вечерний приём пищи») не имелось. Ни важных, ни критически важных, ни абсолютно неважных.

Разложив стол и один из стульев, я снова отдышался: к еде надо приступать спокойным. А затем уселся, взялся за кольцо «Дневной приём пищи» и потянул. На этот раз всё прошло как надо. Содержимое рациона немедленно разогрелось, остатки крышки превратились в новую ложечку, а я – не обжёгся.