Снова успех. Конечно, барон Тошильдер не оставит все так, как есть, от него стоит ждать новых неприятностей, к тому же предстоят траты: на ремонт уничтоженного, раз уж сам согласился, и Северу хотя бы за те земли, что получил непосредственно от него. Но это позже, а теперь нужно поглядеть, что мне досталось. Догнав Залтана, Озомата и Севера, я обратился к последнему:

— Так ты говоришь, что Северное раньше не было центральной усадьбой?

— Когда это я какое говорил? — удивился тот. — Но да, родовое гнездо у меня в Белоречье, там же и большой дом, по сравнению с которым тот, что в Северном, все равно, что собачья будка! А еще пять деревень вокруг, жирные, многолюдные. А что, не терпится посмотреть?

— Конечно! Нужно же узнать, что там, может, сэр Ирвин спихнул мне негодные земли, которые на самом деле ничего не стоят!

Мы попрощались с Залтаном, я махнул рукой умчавшемуся далеко вперед Озомату, и мы, взяв с собой небольшой отряд в два десятка воинов, свернули на перекрестке на дорогу, ведущую в Белоречье. Широкая, хорошо утоптанная, было видно сразу, что пользовались ей часто, лес отступил на полет стрелы в обе стороны, вместо него тянулись поля. Север крутил головой так, что трещала шея, наконец, сказал с уважением в голосе:

— Тошильдер, конечно, тот еще урод, но в хозяйстве силен, да. Я помню, как вел здесь войско. Дорога тогда была ужасная, но оно и понятно: к соседу ведет! А теперь не только целый тракт, а еще и земли вдоль него в деле!

Я промолчал, ведь Север говорил очевидные вещи. На пару секунд вдруг стало стыдно, что ободрал такого делового человека, но лишь на пару: этот деловой, не отбей такому рога, рано или поздно подгребет под себя всю округу. Так что ощипать сэра Ирвина точно стоило.

Ехали не торопясь. Я жмурился, подставив лицо утреннему, еще не жаркому солнцу, и не сразу услышал приближающийся грохот копыт. Обернувшись, уже привычным движением схватился за рукоять меча, воины, двигавшиеся в арьергарде, разворачивали коней, в руках блестело железо, но на дороге в облаке пыли показался одинокий всадник. На нем не было доспехов, а за спиной развевался плащ в цветах барона Тошильдера. Воины подали коней в стороны, на всякий случай не убирая оружия, а мы с Севером ждали, пока гонец поравняется с нами. Тот придержал коня, крикнул издали:

— Благородные бароны, прошу меня простить, но я скачу не к вам! Мне велено доставить в Белоречье и другие деревни весть, что их земли теперь принадлежат другому хозяину!

Мы расступились, пропуская гонца, и Север зло сплюнул, глядя тому вслед:

— Слыхал?

— Ты про их земли и другого хозяина? Думаю, сэр Ирвин не мог удержаться и не плюнуть нам в спины. Скорее всего, гонец предложит жителям перебраться в окрестности Андерса.

— И гадать нечего, так и будет! И найдутся те, кто уйдет!

Мы поскакали дальше. Поля все тянулись и тянулись, от них уже рябило в глазах, и эта рябь вызывала глухое раздражение. Наконец, впереди показалась и начала увеличиваться колокольня. За ней выплывал частокол, кроны деревьев, крытые соломой дома. Над дорогой поднималась пыль от телег. В первый момент я напрягся, но решивших остаться с прежним хозяином оказалось не слишком много, не больше трех-четырех семей. Мы остановились на обочине, воины растянулись вдоль дороги, освобождая проезд.

Лошади сельчан едва тянули нагруженные сверх меры телеги. Возницы и идущие пешком смотрели настороженно, ребятня выглядывала из-за спин, тут же испуганно прячась. Я представил, как все это выглядит с их стороны: вооруженные люди заняли позиции и только и ждут, чтобы напасть.

— Вы из Белоречья? Я новый хозяин этих земель.

— Местные они, — кивнул Север. — Вон того помню, староста. Со всей родней уезжает. Эй, Степан, никак решил к Тошильдеру бежать?

Последние слова предназначались крепкому старику, держащему вожжи головной телеги. Седая борода аккуратно пострижена, короткие волосы зачесаны на пробор, полотняная рубаха сзатейливым узором. Да и остальные одеты добротно, видно, село богатое. Мешки на телеге не помещаются, свисают с бортов. Да и остальные сельчане одеты хорошо, сразу видно, что село богатое. Названный Степаном запыхтел, глядел исподлобья, но все же поклонился:

— Мой выбор! Мы к земле сроду не привязанные!

Родня за его спиной одобрительно загудела, один смельчак даже крикнул что-то оскорбительное, но тут же скрылся с глаз. Я жестом призвал всех к тишине, сказал, повысив голос, чтобы слышали даже у стоящих позади телег:

— Вы можете ехать. Но хочу, чтобы каждый знал: обратного пути не будет, а если узнаю, что из вас кто-то — преступник, на которого не смогли найти управу при старом хозяине, найду и накажу.

Махнув воинам, я пустил коня по обочине, объезжая сгрудившиеся посреди дороги телеги и провожающих недовольными взглядами людей. Отряд двинулся следом. Север нагнал, когда переселенцы остались позади, прорычал, продолжая оглядываться:

— У Степана на телегах половина добра нажита обманом. Добрый ты! Я бы не сдержался, отобрал, пусть катится, куда хочет, но босиком!

Больше по дороге никто не встретился. Ворота в Белоречье оставались распахнутыми настежь, я пустил коня по главной улице, мощеной булыжником, Север и воины втянулись следом. Здесь нас уже встречала целая делегация. Мужики в чистых праздничных рубахах, тщательно расчесанные, бабы в цветастых платьях, дети с наспех вымытыми лицами. Мы остановились, не доезжая до сельчан метров десяти. На минуту над улицей повисла напряженная тишина, пока наконец, растолкав толпу, вперед не вышел кряжистый мужик с черной, совершенно разбойничьей бородой от самых глаз. Взглянув на меня из-под тяжелых надбровий, он сказал громко, чтобы слышали все:

— Приветствуем господина в Белоречье! Уже наслышаны, наслышаны! Жаль, встречать можем только вот так, у нас староста убег! — мужик развел руками. — Но тут уж мы ничего поделать не могли. Так что пока без головы, не серчайте!

— А ты кто такой будешь? — спросил я.

— Я-то? Казимиром кличут. Кузнец тутошний.

Ну, об этом я мог бы и сам догадаться. Толстые руки, широкие плечи и шея такой толщины, что просто так не задушишь. Он переоделся, надел рубаху с вышивкой, но в бороде виднелись подпалины, а на коже — свежиеожоги. Я спустился с коня, пошел к толпе встречающих. Люди перешептывались, толкали друг друга локтями, дети смотрели во все глаза. Поравнявшись с кузнецом, сказал:

— Не вижу, почему нас должно беспокоить отсутствие старосты. Всегда можно назначить нового.

Я обвел взглядом толпу. Люди вертели головами, шепот стал громче, кто-то в задних рядах крикнул, но тут же замолчал. Казимир уставился на меня, как на говорящую мышь:

— Без этого никуда! Вот только некого, Степан у нас лет тридцать главным был, и кого вместо него ставить теперь, непонятно.

К нам подошел спешившийся Север, кивком поприветствовал кузнеца. Я обернулся к нему и поинтересовался:

— Ну, и как нам быть?

— Не знаю, меня тут слишком долго не было. Но вот помню, что Казимира многие слушают.

— Да? Тогда так и решим, — я повернулся к кузнецу. — Теперь будешь новым старостой. Или у кого-то есть свои предложения?

Последнее я спросил у сельчан. Те одобрительно загудели, люди кивали, кто-то хлопал новоиспеченного старосту по плечам, тот растерянно хлопал глазами, затем собрался с силами и горячо зачастил:

— Не могу я, господин! Не дорос еще! Да и не мое это, мне бы руками… Не могу!

— Можешь! Справишься! — раздались в ответ крики. — Степан только на власти старого барона держался, а тебя мы поддержим!

— Вот тебе и ответ. — Я подошел ближе, с силой хлопнул Казимира по плечу. — Теперьпоказывай, как тут и что. А вы, — это уже к остальным, — пока разместите воинов!

Народ начал расходиться. Некоторые подходили, низко кланялись, другие издалека кричали, поддерживая Казимира, кто-то увел коней, остальные окружили прибывших с нами, решая, кого куда определить. Нас же с Севером Казимир повел по селу. Булыжная дорога выходила на просторную площадь, но не останавливалась там, а, проскочив Белоречье, уходила через поля к лесу на горизонте. С одного края площади расположилась высокая толстостенная церковь с витражными окнами и сияющим на шпиле солнцем. Обе створки похожих на ворота дверей были распахнуты, оттуда вышли и встали на ступенях двое в черных рясах с золотой вышивкой. Напротив высилась башня, окруженная стеной, по сравнению с которой находящаяся в Северном казалась просто игрушечной. Конечно, ей далеко было до настоящей городской, но размеры впечатляли.