Чем дольше я стоялвнизу, тем меньше во мне оставалось уверенности в том, что мой план вообще выполним. Промелькнула робкая мыслишка, что все решится как-то само собой, что нужно выбираться обратно в лагерь и положиться на Залтана и баронов… Я едва не зарычал от злости на самого себя. Соберись, тряпка! Поднялся, застегнув распущенный на всю длину застежки комбинезон, надел капюшон и маску. Ладно, зато проветрился.
Кончики пальцев саднили от долгой непривычной нагрузки, завтра они покроются гематомами, и я еще долго не смогу толком ничего делать руками. Но это завтра, а пока двигаемся. Материал комбинезона хороший, протереть его нереально, только проткнуть, и шершавый, «акулья кожа», позволяющий тратить меньше сил на то, чтобы держаться. Только благодаря ему я сумел подняться на самый верх. Думать о предстоящем спуске не хотелось вовсе. А о том, что придется уходить через две стены — тем более. На крышу выбрался совершенно разбитым, благо, стражи на ней н оказалось, и я сумел отдохнуть. Силы в тело возвращались быстро, хвала микроботам, но они же вытягивали на ремонт и перестройку последние калории, живот прилип к позвоночнику, а затянутые ремни доспеха теперь болтались. Не умереть бы с голоду. Вот будет смеху, когда люди барона найдут на крыше высушенное тело!
С такими невеселыми мыслями я поднялся и начал искать вход в башню. Крышу устилала солома, посеревшая и рассыпающаяся в пыль. Было ясно, что никто не поднимался сюда в последние… сколько? Месяцы? Год? Ветер смешал труху, и найти люк оказалось довольно трудно. Наконец, под ногами гулко стукнуло дерево. Опустившись на колени, я разгреб мусор, под которым оказалась потемневшая от времени и влаги крышка. Вот он.
Долго лежал, прижавшись ухом к дереву и пытался определить, есть ли кто по ту сторону. Наконец, плюнул и потянул за притопленное в доски кольцо: если там и была стража, то, услышав мои шаги и возню на крыше, теперь затаилась. Будем решать проблемы по мере поступления.
Давно не смазанныепетли заскрипели пронзительно, крышка поднималась с огромным трудом, старое дерево оказалось на удивление тяжелым. Навстречу потянуло разогретым воздухом, запахами немытых тел, железа, выделанных кож и почему-то ванили. Я улегся на живот и, свесившись внутрь, заглянул в зеленоватые сумерки. Никого. До пола всего пара метров, к тому же, к самому люку прислонена лестница. Встав на ступени, я осторожно притворил за собой крышку, которая снова завизжала петлями, и спустился вниз.
Помещение было завалено хламом. Это был чердак, и сюда стаскивали старую мебель, какие-то сундуки, тюки со старыми тряпками. Вниз вела узкая каменная лестница. Я осторожно выглянул и, никого не обнаружив, начал спускаться на верхний жилой этаж. Здесь должны были размещаться хозяйская спальня и детские. В широком коридоре на вбитых в стены крюках висели масляные светильники, под которыми расположилась стража. Двое широких мужиков в массивных доспехах дремали, сидя прямо на полу и почти полностью перегородив проход с этой стороны. Пройти можно, но лучше я сперва проверю, что делается на других этажах. Мало ли, что может случиться, не люблю неожиданностей.
В башне царила тишина, только где-то внизу раздавались приглушенные голоса. Я рискнул и дальше идти без маскировки, благо, в башне было темно, а светильники не столько разгоняли мрак, сколько сгущали его для обычного человека, у меня же в сумерках инфракрасного зрения были все преимущества.
Снова лестница, длинный пролет, внизу — никого. А вот голос стал заметно громче, и даже понятно теперь, откуда он доносится: вон из-за той двери, которую охраняютещедвое. Только эти не спят, стоя прямо под светильниками и напряженно всматриваясь в темноту.
Между мной и ими еще одна лампа на стене, незаметно не пройти, разве что в маскировке. А вон там, дальше, еще стража. Эти сидят по уму, за пределами светового пятна, если бы не ночное зрение, ни за что бы не заметил. Так что здесь путь закрыт. А жаль, очень хотелось бы послушать хозяина замка. Ну, нет, значит, нет.
Вернувшись на верхний этаж, надолго замер в темноте, прикидывая, как действовать дальше. Пока все по плану, и я не переставал ждать, в какой же момент все пойдет наперекосяк. Даже стража тутоказалась обычной, не усиленной. Правильно, зачем? Башня неприступна, охранять внутренние стены наверняка отправлены лучшие воины. Что может случиться?
Активировав маскировку, я медленно двинулся к сидящим под стенами стражам. Двигался медленно, сейчас меня обогнала бы и улитка, но не с моим умением ходить бесшумно только ирисковать. Тем более, что энергии еще полно: без малого на восемь с половиной минут невидимости. Когда до воинов оставалось не больше метра, я пустил ток на перчатки: если фокус удался, то почему бы его не повторить?
Этажом ниже грохнула дверь, оттуда донесся злой голос, ему отвечали грубо, но осторожно. Зазвенели доспехи, раздались шаги множества людей. Куда? Наверх или вниз? Время вышло, я шагнул к проснувшимся и начавшим торопливо подниматься с камней пола стражам. На головах у обоих были шлемы, так что я добавил заряда в перчатки и просто схватил их за лица, яркая вспышка на секунду ослепила сенсоры ночного видения, пришлось долгие секунды двигаться на ощупь. Перескочив через тела, бросился к первой двери, открыл. В восстанавливающийся зеленых сумерках рассмотрел крошечную каморку с ведрами и швабрами. За следующей дверью оказалась комнатка немного больше, в ней хватило места для кровати и стола со стулом. Здесь скорее всего жила нянька, постель неразобрана, значит, она сейчас у детей, что самую малость упрощает задачу. Следующая дверь, побогаче, украшенная кованным узором, за ней открылась хозяйская спальня. Широкое ложе в средине, с тяжелым балдахином, на кровати — женщина. Услышав мои шаги и звук открываемой двери, она сказала хриплым со сна голосом, оторвав голову от подушки:
— Наконец-то! Где тебя опять…
Замолчала, хлопая глазами и глядя туда, где ожидала увидетьмужа. Я протопал вперед, уже не таясь, перчатка комбинезона снова задрожала, набирая заряд, на этот раз слабее. Скованная ужасом женщина шевелила губами, не в силах кричать, взгляд ее метался по комнате, но заметить меня в свете масляной лампы она не могла. Подойдя к постели, я коснулся ее головы, под электрическую вспышку отправляя в сон.
Быстрее! Быстрее! Баронесса оказалась женщиной в теле. Взвалив грузное тело на плечо, я выглянул за дверь и, никого не обнаружив, пошагал к последней комнате в коридоре. Голоса уже раздавались на лестнице. Мне повезло, что мужчины остановились и о чем-то спорили, но когда я уже подходил к двери, позади раздался тревожный крик. Оглянувшись, я увидел бегущих от лестницы к лежащим на полу стражам. В этой части коридора было темно, меня они не видели, так что я на секунду задержался. Пятеро, все в хорошей броне, с короткими саблями, подходящими для боя в помещениях. Позади быстро шагал толстый, лысый, как яйцо, мужчина, сам барон Тошильдер. Растолкав воинов, он обратился к тому, что склонился над телами.
— Что с ними?
— Они мертвы! — ответил тот взволнованно. — Ран нет…
— Плевать! Потом разберемся! Быстро в покои наследников!
Воин начал подниматься, а за моей спиной уже закрывалась дверь в те самые покои. Опустив женщину на ковер, я повернулся и запер дверь на толстый засов. Обернувшись, увидел няньку. Та расширившимися от ужаса глазами смотрела на растянувшуюся на полу бесчувственную баронессу, готовясь завизжать, но никак не решаясь. Лицо пожилой женщины сморщилось, вцепившиеся в край одеяла пальцы побелели. Рядом в колыбели сопели обе причины ее молчания. От двери рассмотреть было трудно, но я увидел, что в роскошной кроватке лежат два младенца.
Сняв маскировку, посмотрел старой няньке прямо в глаза и, приложив палец к губам, прошипел:
— Молчи, старя дура! Или я убью сперва их, — я указал на младенцев, — а потом баронессу!
Нянька мелко-мелко закивала, все так же прикрываясь натянутым до подбородка одеялом. Кровать стояла у стены, закрытой тяжелой шерстяной портьерой, старуха прижалась к ней спиной, не в силах шевельнуться. Только когда я шагнул к колыбели, она сорвалась с места и как гусыня накрыла собой младенцев. Когда с той стороны двери раздался требовательный стук, она в панике перевела взгляд с нее на меня и обратно, словно взвешивая шансы.
