Выбрался. Получилось. До конца не верилось, что все позади. Испытал ли я облегчение? Определенно. И не только по поводу найденного комбинезона.

В окрестностях Северного оказались задолго до рассвета. Коня пришлось взятьс собой, животное упиралось, но его удалось затащить на борт, где ведьма поместила копытное в стазис-поле, а после отправила в сон. Опустились все так же в лесу, я вывел сонно трясущего головой коня за пределы выжженного пята. Вернувшись, протянул ведьме мешок. Та вытащила комбинезон, удивленно хмыкнула:

— И как ты только сумел выжить…

Ведьма подняла его, показывая на просвет изодранную переднюю часть, рукава в дырах, огромную оплавленную по краям дыру на спине. Мне осталось только пожать плечами:

— Чудом. Что-то с этим удастся сделать?

— Определенно. — Ведьма внимательно изучала комбинезон, держа его на вытянутых руках. — Нити проводников почти не повреждены, так что восстановим изоляцию, поставим батарею… Да, должно получиться.

— И когда он будет готов?

— Сегодня к вечеру, я думаю, — она задумалась, нахмурившись. — Только не жди чуда! Мы тут немного поиздержались.

Мы попрощались, и я вышел из челнока. Когда пандус уже начал подниматься, я вдруг вспомнил, что не давало мне покоя, и крикнул:

— А то выжженное пятно на площади, как мне его объяснить?

— Нет уже никакого пятна, успокойся, — крикнула в ответ ведьма, и нас разделила створка пандуса.

Ее ответ меня озадачил. Кто-то прибрался, пока мы летали? Ну, а почему нет? После случившегося на охоте и появления полумертвого, но еще рабочего челнока, кажется, удивить меня мало что сможет. Я потрепал по шее все еще до конца не проснувшегося коня, забрался в седло. Направление было известно, так что не заблужусь.

Из леса выбрались быстро, помог фонарь, который я оставил себе. Когда отъезжал от поляны, сумел рассмотреть муравьев, плотным ковром закрывших землю и двигающихся к месту посадки. Восхитившись простоте решения, едва не присвистнул: действительно, к утру поляна будет ободрана так, что без приборов факта посадки не обнаружить.

Вскоре выбрались на дорогу, и я убрал фонарь. Двигались не торопясь, и еще через час оказались у запертыхворот. Перебравшись через частокол, я завел коня внутрь и снова запер ворота. В окнах домов было темно, кто-то успел погасить огонь, где-то лучины просто прогорели, к счастью, не устроив пожара. На площади, к моему удивлению, на самом деле не оказалось никаких следов недавних приземления и взлета. Я даже вытащил фонарь и, опустившись на колени, посветил на утоптанную землю. Пыль была вспахана множеством крошечных ног, не удивлюсь, если грунт здесь опустился на пару-тройку сантиметров. Что ж, зато эффективно.

Пристроив коня в конюшне, направился в дом. Стараясь не шуметь, заглянул в каминный зал и обнаружил благородных баронов спящими прямо за столами. Север развалился на стуле, уронив голову на грудь, руки безвольно повисли. Можно было решить, что он умер, если бы не высоко поднимающаяся грудь. Эббет замер напротив, опустив лицо на блюдо с давно остывшим оленьим боком. Только Фарук обнаружился в кресле у камина, дрова в котором давнопрогорели и успели покрыться тонким слоем пепла. Вытянув ноги, он откинулся на высокую спинку и за ночь сполз так, что едва не оказался на ковре.

И что теперь? Я встал посреди зала, задумавшись, как поступить, но тут Север издал долгий тоскливый вой. Времени не оставалось, я успел рухнуть на стул, постаравшись сделать это бесшумно, и откинуть голову на спинку, когда барон закашлялся, зевнул снова, едва не порвав рот. Север завозился, удивленно хмыкнул, было слышно, как он расталкивает Эббета.

— Эй, просыпайся, ворона! — голос барона был хриплым и незнакомым, каким становился всегда на утро после гулянок. — Не пристало благородным баронам… Эй!

Раздался звонкий шлепок, недовольный вскрик, ругань. Я всхрапнул, изображая пробуждение, поморщился, растирая шею. Мутным взглядом скользнув по едва продравшим глаза баронам, спросил:

— Господа, кажется, вчера мы выпили лишнего!

— Наверное, вино в ваших подвалах испортилось, сэр Томас, — донесся недовольный голос Фарука от камина. — Не припомню, когда в последний раз со мной такое случалось!

— Может, и испортилось, — согласился я, но тут же напомнил: — Только не мое, а благородного барона Магатта! Там, внизу, все еще его запасы.

— Сегодня же пошлю за новым, — сказал Север, поморщившись, потом заорал в сторону кухни: — Эй, черепахи! Дадут благородным баронам в этом доме чего-нибудь выпить?

— Зачем? Они ведь притащат то же самое пойло, что подавали вчера! — заметил подошедший к столу Фарук. Вид у него был самый жалкий, волосы на затылке слежались и теперь торчали, помятый камзол сбился, и барон старательно расправлял складки. — Теперь я сочувствую сэру Томасу еще больше: ладно враг, дело привычное, но испорченное вино!

В каминный зал вбежали служанки, помятые, с красными со сна глазами. На счастье, никто не обратил на них внимания, пока они собирали со стола, чистили, протирали мокрыми тряпками, так что, в общем-то, все обошлось, подозрений ни у кого не возникло. Я поднялся к себе, с удовольствием умылся и переоделся. Позади остались бессонные сутки, а они здесь в полтора раза дольше стандартных, и еще неизвестно, что ждет впереди, так что от вина на сегодня я решил отказаться. Вместо этого по пути заглянул на кухню и заказал кофе. Много кофе.

А потом потянулись бесконечные часы ожидания. Бароны отправили гонцов и засели в каминном зале, занявшись одним из тех дел, в которых были мастерами: принялись осушать кувшины с вином. Рисковать не стали, отправив слуг купить вина у местных, и теперь морщились, но давились кислятиной. Я сидел с ними, не вникая в разговоры, только кивал в нужных местах. Ведьма обещала вернуться вечером, тогда можно будет планировать дальнейшие действия. Неопределенность убивала. Все сильнее хотелось оставить баронов и отправиться спать. Вместо этого я поднялся из-за стола, от сидения за котором уже нестерпимо болела спина.

— Господа, продолжайте, а я отойду ненадолго.

Получив горячие заверения, что они никуда отсюда не двинутся, я пересек двор и вышел в село. Быстрым шагом добравшись до дома Игната, выяснил, что староста ушел в кузницу, поспешил туда. Как раз вовремя: сельский голова и кузнец вышли из темного, жарко натопленного помещения, оба раскрасневшиеся не только от огня, но и от спора. Увидев меня, поклонились, после чего Игнат спросил:

— Что-то случилось, господин?

— Пока нет, но вот-вот может, — ответил я туманно. — Я тебя искал, чтобы узнать по поводу ополчения и оружия с броней. Ты начал решать вопрос?

Староста с кузнецом переглянулись, причем, кузнец заметно хмурился. Игнат снова поклонился, начал объяснять:

— Мужчины готовы служить, даже приведут еще кого-то, но вот с оружием и броней все совсем плохо, господин. Все, что у нас есть, приготовлено на продажу, и вот этот вот человек не дает ни одного завалящего меча!

Кузнец едва не задохнулся от возмущения, запыхтел. Он заговорил неожиданно высоким голосом, обращаясь к старосте:

— Разорить меня хочешь? Сказано: эти продам, новое железо куплю, а там и для тебя чего-то сделаю!

— А в чем проблема с тем, что уже готово? — спросил я. Оба снова переглянулись с неприязнью, и кузнец объяснил:

— Ни в чем. Просто эти доспехи должны были пойти в монастырский арсенал, давно было оговорено.

Кузнец развел руками, Игнат кивал с недовольным видом, но все-таки соглашаясь. Я мог только моргать в ответ: монастырский арсенал? Странное название, для меня обе его части казались совершенно несовместимыми, но вспомнились оставшиеся безымянными латники, сопровождавшие меня перед встречей с настоящим Томасом, так что — почему бы и нет?

— С этим разберемся позже, — решил я. — Сейчас есть дела поважнее, Тошильдер наверняка уже точит самый большой из своих мечей, так что и нам нельзя медлить. Выдай оружие и доспехи ополчению, потом решите по деньгам, я выделю нужную сумму.