В один из дней, когда я сидел, уперев подбородок в ладони и пытался выдавить еще хоть каплю информации из выжатых досуха книг, дверь в библиотеку распахнулась и на пороге появился Север. Подойдя к столу, он со слабым любопытством мазнул взглядом по диаграммам.

– Рисуешь? Я вот тоже в детстве любил… когда книга попадалась скучная, ха-ха-ха! Так! – он уже привычно хлопнул меня по плечу широченной ладонью. – Поднимайся! Я знаю лучший способ побороть хандру и скуку!

– Опять потащишь на постоялый двор? или по кабакам? – усмехнулся я. – Я удивляюсь, как тебя еще пускают! Наверняка дерут три цены, иначе не вижу причин.

– Ладно, не самый лучший, – он отмахнулся, – но как минимум второй по самости! Как насчет прокатиться на охоту?

Вот это было по-настоящему неожиданно. Нет, я конечно в курсе, что животное перед приготовлением обычно убивают, но самому участвовать как-то не приходилось, о чем я немедленно сообщил барону. В ответ он удивленно вскинул брови:

– Что, так прямо и ни разу? Не поверю никогда!

– Да, вот такая мировая несправедливость: сколько помню, дядя все время был в разъездах, а мне, как единственному наследнику, не позволял и шагу без него сделать за границы владений. А если вспомнить, что я постоянно болел и все время проводил с книгами… Даже лук в руках не держал ни разу.

Я добавил в голос сожаления. Мне почти не приходилось врать, я на самом деле за свою жизнь не убил ни одного животного, а из лука прострелил бы разве что собственную ногу. Север немедленно оживился, закричал:

– Ну, это ни в какие ворота, мой друг! Немедленно выезжаем!

Он выбежал в коридор, и в доме все завертелось, прислуга носилась с этажа на этаж, хлопали двери, ото всюду доносились голоса. Выйдя из библиотеки, я ощутил себя в середине безумного водоворота. А вернувшись в комнату, отведенную мне бароном, начал собираться. В мешках нашлись прочные кожаные штаны, куртка, на которую превосходно сел запасной доспех, не такой вычурный, как тот, в котором я прибыл в город, но прочный и практичный. Из оружия решил взять с собой легкую саблю и кинжал. Натянув высокие сапоги, я спустился и вышел во двор, где уже седлали коней.

Трое дюжих парней в крашеных коричневым и болотно-зеленым костюмах таскали ловчие сети, крепили к седлам копья и луки. Псарь, заросший дикой бородой и сам похожий на своих подопечных, тащил на длинных ремнях стаю в полдюжины псов. Те злобно хрипели и роняли с клыков слюну. Наконец, мы все поднялись в седла и выдвинулись.

По улицам пронеслись, как ветер. Люди шарахались в стороны, даже конные спешили уйти с дороги, и вскоре кавалькада выметнулась за пределы городской стены и понеслась в сторону далекого леса. На опушке мы с бароном отстали, пропуская загонщиков вперед. Ставшие в лесу собранными и молчаливыми, парни и псарь растворились в подлеске, оставив нас одних. Север двинул коня по дороге. Солнечные лучи пробивались сквозь неплотно смыкающиеся над головой ветви, но впереди лес становился гуще и темнее. Я нагнал, поехал стремя в стремя.

– Мне всегда казалось, что на охоту выезжают большими компаниями, где чем больше участников, тем веселее.

– Так и есть, и скоро мы именно так и повеселимся! Можешь считать это репетицией. Вон те проходимцы сейчас найдут оленя и погонят в нашу сторону. А может, и двух! – Он пожал плечами. – Давай, тебе понравится!

Я все ждал, когда впереди раздастся треск сучьев и топот, но охота затягивалась. Мы ехали лесной дорогой не меньше часа, изредка перебрасываясь малозначительными фразами. Север весь обратился во внимание, следя за малейшим движением в ветвях и траве, мне же все это быстро надоело. Загонщики наверняка забрались подальше и теперь бессовестно дрыхнут!

Откуда-то из глубины леса донесся птичий крик, ему вторил такой же с другой стороны. Я не обратил на них внимания, но Север удовлетворенно кивнул, пришпорил коня, пуская его вскачь. Я догнал, и барон объяснил:

– Нашли. Этот вот, – он указал в сторону, откуда крик пришел раньше, – встретил оленей, а другой ответил, что идет навстречу, теперь им нужно отбить от стада пару самых сильных и повернуть к нам, так что готовься проявить удаль, благородный барон!

Он радостно рассмеялся. Мне не было и близко так весело, но я все же поддержал барона, бодро вскричав:

– Да! Не посрамим честь и все такое.

Он уже не слышал меня, весь подавшись в седле и пристально всматриваясь в густое зеленое марево между деревьев. Мы уже давно свернули с дороги, и теперь без помощи я бы вряд ли смог ее найти. Вокруг тянулись к слабому свету над головой огромные ели, конские копыта пружинили на толстом ковре прошлогодней хвои, заглушая шаги. Где-то вдалеке раздались звук рожка, яростный собачий лай. Север подал коня в сторону, пустил между деревьев, саблей расчищая обзор, я последовал за ним. Глаза барона хищно блестели, он то и дело втягивал носом воздух.

– Слышишь? Приближаются, будь наготове!

Только теперь я различил треск и гулкий топот. Судя по звукам, сюда ломилось целое стадо. За ним с рычанием и лаем неслась свора. Я поглядел в ту сторону, куда указывал барон и сперва не увидел ничего. Вдруг ветви словно разметало взрывом, и на относительно чистое пространство перед нами выскочил олень такой огромный, что меня взяла оторопь. Низко пригнув голову, он понесся в нашу сторону, за ним из кустов выметнулись трое оленей поменьше. Оленихи, поправил я себя, у этих животных не было рогов.

Олень уже сократил расстояние между нами вдвое, когда заметил засаду, но вместо того, чтобы свернуть, помчался в нашу сторону, выставив острые рога. Север поднял копье, хищно оскалился, в последний миг с руганью подал коня в сторону, уводя от удара. Олень пронесся между нами, едва не выдернув меня из седла. Мимо пронеслись две стремительные тени, с глухим топотом начали удаляться, грозя скрыться за деревьями. Я все еще глядел им вслед, когда услышал раздраженный вой Севера:

– Ну что же ты! Давай! Лови! Догоняй!

Я обернулся, барон уже оказался на земле, с ножом склоняясь над лежащей у его ног оленихи. Копье просадило ее почти насквозь, такой чудовищной силы был удар. Север вскинул руку, махал ей, крича:

– Давай, не стой столбом! Эх…

Он дернулся было к коню, раздраженно уставился на меня. Я повернул коня, бросил его следом за удаляющимся стадом. Навстречу неслись ветви, хлестали по лицу, так что пришлось уткнуться лицом в конскую гриву. Наверное, мне повезло: почувствовав, что опасность миновала, животные остановились на крошечной поляне, и я нагнал их довольно быстро. В тот момент, когда конь выбежал на открытое пространство, они бросились дальше. Из-за спины до донесся гулкий топот. Обернувшись и рискуя быть выброшенным из седла, я увидел в просветах между мелькающими ветвями догоняющего нас Севера.

Мы медленно, но уверенно настигали. Разогнаться здесь не было никакой возможности, да и олень был больше приспособлен к жизни в лесу, но то и дело цеплялся рогами, у него не получалось увеличить разрыв. Молодые самки же пугливо жались ближе к нему. Конь подо мной разогрелся, тяжело дышал, я порывался остановить скачку, дать животному отдых, но каждый раз оказывалось, что осталось совсем немного, буквально пара минут, и бег продолжался. Более того, я ощутил, как разогреваюсь сам, как меня начинает увлекать безумная гонка.

Внезапно я заметил, что освещение вокруг неуловимо изменилось. К бурому и болотному добавились изумрудные нотки, сзади что-то предостерегающе прокричал Север, но олени – вот они, до них осталось совсем ничего! Я пришпорил хрипящего коня, высвободил из седельных петель копье: один точный удар, и все закончится!

Картинка по сторонам поля зрения расплылась, потемнела, теперь я четко видел только находящееся впереди, но посчитал, что так даже удобнее. В беге оленей стало меньше суетливости, он словно плыли через изумрудное сияние, ставшее вдруг осязаемо-плотным. На короткий миг в голове мелькнула короткая мысль: что происходит? Все вокруг странно замедлилось, я попробовал шевельнуться, и тело отозвалось с задержкой, словно оказалось в комке плотной сырой глины.