Только нет ни слова для неё в ответ.

Подожду немножко. Свет, здесь тоже Свет.

Побрела по саду: красота кругом!

Травы шелковистые стелятся ковром,

Веточки ей кланятся, да звенят ручьи.

Вышла к замку девушка: – Здесь хоромы. Чьи?

Знаю я про чудище. Только не боюсь.

Отпусти, пожалуйста. Я тебе клянусь:

Про цветок забуду. Ты оставь себе,

Если очень дорог тот цветок тебе.

Зашумела, шорохом шёлкова трава,

Замотали ветками сада дерева.

– Не могу неволить, – чудище в ответ.

Погости немного. Мне и Свет не Свет.

Не обижу, милая, слова не скажу.

Погости немного, Богом я прошу.

Одолела чудище смертная тоска,

Будь моею гостьей, хоть на два денька.

– Хорошо, останусь, но на пару дней.

Знай, что умирает в клетке соловей.

Коли не отпустишь, некуда бежать,

Я тебе доверюсь. Ведь тебе решать.

Заиграла музыка, появился стол

С яствами – напитками. Держит его слон.

Прилетели птицы девушку поднять,

В сани запряженные. Весело летать!

Над полями, реками, над чужой землёй,

Рядом голос чудища – добрый, а не злой.

Весело им было так вдвоём летать —

Голосу и девушке. Не пришлось скучать.

Пара дней мелькнули, не оставив след,

А домой-то хочется. Там бы жить без бед.

– Забери, пожалуйста, и цветок с собой.

Мне, теперь, не нужен. Он теперь весь твой.

Знай, что в том цветочке, вся моя душа.

Без него умру я, но совсем не жаль.

Ожидать я буду, как свою мечту,

Что ко мне воротишься. Знай, я очень жду.

Если не вернёшься через пару дней,

Я умру без сердца. Но, тебе видней.

Ты как прежде выйди ввечеру, в зарю.

До свиданья, милая. Я тебя люблю.

Для родных подарки забери с собой.

Всё, что здесь имею, всё твоё. Весь – твой.

Тронули сердечко добрые слова:

– Я вернусь обратно после Покрова.

Повидаюсь с батюшкой, с сестрами в селе,

И обратно, сразу, милый друг, к тебе.

Вышла на закате, повела цветком,

Смотрит, на пороге: сестры, милый дом.

Батюшка встречает, весь как лунь, седой.

– Сестры дорогие! Тятя, что с тобой?

Радости границы нету, и конца.

Доченька вернулась – душенька отца.

Пару лет пропала, как тому назад.

Сестры на сапожки с завистью глядят.

На челе коруна, вся о жемчугах,

Шуба соболиная на плечах, лишь «ах».

Сундуки подарков, яхонтов не счесть.

«Ишь, простушка наша! Велика ей честь!».

Той, не до нарядов. Не пересказать,

Как жила те годы. Батюшка – рыдать.

Обнимает доченьку – свет в его окне,

Сестрам, лишь не терпится, думают оне:

Что с сестрой случилось, где жила – была?

Пара лет не шутка. Барыней пришла.

На заре явилась на родной порог.

Если б не подарки – сразу б под замок.

* * *

Вот, прознали сестры про её зарок,

Воротиться к чудищу. «Будет вам урок!».

Позакрыли ставни, двери на засов —

«Не кукуй, кукушечка, у драгих часов».

– Если дело стало только за Зарёй.

Посидим – поокаем. Там и на покой, —

Говорили сестры девушке слова.

Но сердечко ноет, кругом голова.

Ставни пораскрыли, воздуха пустить…

– Сестры дорогие, как мне вас простить?

Для чего неволите, для чего засовы.

Я же слово верное дать была готова.

Побежала на реку, там уже темно.

– Подождите, Солнышко, Ветры, заодно.

Дайте мне секундочку, цветиком махнуть.

Только лишь махнула, тут же разом – жуть.

Смерчи ходят грозные. Туч чернее нет.

Ни Луны, ни солнышка. Мрак один. Вот свет:

То цветочек светится Аленький в ночи.

– Друг ты мой сердечный, что же ты молчишь?

Где тебя найти мне? Как бы отыскать?

Ветром ветви хлещутся. Велено: стегать.

Тут цветочек Аленький ярче засветил,

И вперед над тропочкой, тихо полетел.

Девушка за светом, через лес бредёт:

– Где ты, друг мой милый, – чудище зовёт.