Любому общественному укладу соответствует своя ментальность – типовое поведение, обусловленное уровнем общественного разделения труда, технологией, средой, степенью удовлетворения потребностей и общественным сознанием, которые воплощаются в этических и правовых нормах. Как правило, первые из них закрепляются в религиозно-идеологических учениях, а вторые реализуются в виде права, представляющего собой набор ограничений. Общей для них основой является парадигма предназначения, которую можно определить, как метанорму всего сообщества. Она может принимать совершенно различные нормы от нивелирования индивида по низшему уровню до богоизбранности.
Одним из ключевых элементов права является тезис в полезности разумного ограничения свободы, обеспечивающей „закон и порядок”, и эффективность управления. В таком контексте весьма актуальны этико-философские взгляды Конфуция333 на взаимоотношения личности и общества. Несмотря на то, что классическая немецкая наука334 критически отнеслась к его учению, его значение черезвычайно велико. Идеалом Конфуция является гармоничное общество, построенное на принципе чжун335, в котором всякая личность безупречно исполняет свои функции. Это обеспечивается принципом „пяти постоянств” (五常 – у-чан)336, которые являются критерием соответствия личности идеалу – „вэнь”. Хотя формально в конфуцианстве никогда не было института церкви, по своей значимости, степени проникновения в душу и воспитания сознания, воздействию на формирование стереотипа поведения, оно успешно заменило и продолжает заменять религию337.
За 2500 лет своего существования конфуцианство постоянно изменялось, приспосабливаясь к новым обстоятельствам, адаптируясь к конкретным иерархиям труда. Вместе с тем оно оставалось внутренне цельным комплексом, сохранив первичный базовый набор ценностей. Неоконфуцианство стало базисом специфичных идеологий и практик управления. В частности, оно выработало трудовую этику, которая включает веру в ценность напряжённого труда, преданность организации, бережливость, самоотдачу, гармонию отношений, любовь к образованию и мудрости, а также озабоченность социальной благопристойностью.
Единственной категорией, выпадающей из конфуцианской трактовки понятия „вэнь”, является понятие свободы. Это означает, что для различных форм экономической интеграции высшие потребности сильно различаются. При реципрокации они будут зависеть от уровня „заслуг” перед обществом338, при редистрибуции – от статуса или уровня индивидом в иерархии труда339, а при товарообмене – накопленным ресурсом340. В многовековой исторической практике решения принимали и принимают один человек или узкая группа лиц, облечённых этим правом, именуемая элитой. Она представляет собой группу людей, отличающейся от остальных степенью отношения к общественному продукту.
Поскольку целое всегда больше части, оно включает её как органическое и системное звено. Это правило распространяется на общественное разделение труда, ибо оно обеспечивает лучший результат, чем индивиды по отдельности. Анализ их взаимодействия и изучение разделения труда и объединения его результатов в рамках мирового исторического процесса прямо связаны с трансформациями понятия „свобода”. В частности, свобода индивида довольно часто связана не с набором доступных ему материальных благ341, а с потенциальной возможностью их получить. Следовательно, свобода общества подразумевает свободу её частей, их сознательного выбора и взаимного признания результатов. Таким образом, общественное труда, складывание форм обмена и организация распределения продуктов сильно влияют на трактовку этого термина.
Любая иерархия труда, в которой имеется категория лиц, работающих по принуждению или низший класс, является классовым обществом. Социальные классы представляют собой большие группы людей, различающиеся по их месту и роли в организации труда в исторически определенной системе общественного производства с разделением труда на работников творческого умственного труда управления (элита) и работников всех видов рутинного труда (низший класс). В соответствии с уровнями удовлетворения потребностей, определяемыми иерархией потребностей и различными видами деятельности внутри иерархии труда размеры потребляемого общественного продукта сильно различаются. Его размеры являются необходимыми для элиты и достаточными для низшего класса. С чисто формальной точки зрения, такое общество нельзя именовать ни полностью свободным, ни абсолютно справедливым.
При неудовлетворенных низших потребностях и/или опасности „социальный индивид” готов выполнять любой труд342. Это обусловлено его биологической природой, вследствие чего он борется за свою жизнь всеми доступными средствами. Чтобы существовать, размножаться и мыслить, он вынужден потреблять определенные питательные вещества и различного рода услуги. Для их удовлетворения он вынужден встраиваться в одну из иерархий труда, предоставляя в качестве компенсации свой труд. Отсюда следует, что общество с большим количеством бедных, менее свободно, поскольку большинство его членов должны обеспечивать своё существование и прозябать на низжих уровнях иерархии труда. В связи с этим элита в целях поддержания солидарности просто вынуждена принимать различные меры материального343 и духовного344 плана по нивелированию уровня бедности. Если они не помогают, то применяется насилие, влекущее за собой рост агрессии345.
Основанные на личных отношениях, реципрокативная и редистрибутивная иерархии труда не знают права, как систему отношений равных и независимых субъектов. В первом случае, действует принцип „плохо-хорошо для своих”. В редистрибутивных иерархиях труда имеет место принудительное и волюнтаристское делегирование ответственности и обязанностей с верхних на низшие уровни. Подобая система „псевдоправовых” взаимоотношений исключает горизонтальные связи между элементами одного уровня, встроенными в изоморфные иерархии труда, и гарантируют только одинаковый уровень бесправия. Из этого следует, что даже самая простая кодификация взаимоотношений внутри иерархии труда жизненно необходима для её существования. Ограничив произвол верхних уровней иерархии труда по отношении к нижним классам, она придаст упорядоченность и стабильность этносоциальной системы, создав ощущение „справедливости”.
Свободу общества можно определить, как потенциальную возможность принятия альтернативных решений, которую осуществляет механизм их оценки и выбора. Она производна от свободы личности, поскольку возникает позже: сначала от свободы немногих, потом многих, но не всех. Степень синхронизации активности индивида с действиями остальных членов группы определяет соотношение между его свободой и свободой коллектива. Таким образом, уровень свободы общества зависит свободы составляющих его частей, а также от размеров их генерации (воспитании/воспроизводстве) в каждом последующем поколении „свободных” индивидов в смысле структуры их потребностей в соответствии с технологическим укладом.
Данное ограничение не предполагает сокращение численности людей, несвободных в своём выборе, поскольку иерархии труда, образующие систему, всегда в них нуждаются. Непременное наличие „несвободных” участников, обремененных низшими потребностями в связи, с чем имеют комплекс неполноценности, определяет уровень несвободы. Это связано с тем, что мнение страждущих является не свободным, а вынужденным, подверженным опасностям псевдо-простых решений. Наличие охлоса не зависимо от того, влияет он на принятие решений или нет, ограничивает возможности общественного развития, направляя часть его деятельности на снижение влияния несвободы посредством установления правовых норм.
