— Счастливчик ты, Пепе, у тебя все-таки это получается лучше, чем у меня, — со спокойной улыбкой на губах приветствовал его за барьером Педро Ромеро. Педро был богат и знаменит не менее Пепе Ильо, абсолютно чужд зависти и потому мог позволить себе роскошь подобного признания.

— Это только потому, — тяжело дыша, ответил ему Пепе, — что мне просто-напросто никогда не дано достичь твоего совершенства, вот и приходится играть роль шута.

— Нет, никакому шуту не дано так ловко побеждать своих свирепых противников. Ты, Пепе, не шут, ты — артист!

— И все-таки ты, Педро, гораздо более артистичен. Недаром Их Католические Высочества и благородные господа как истинные ценители корриды в большинстве своем предпочитают держать твою сторону. А мой удел — простые испанцы. Им подавай крови и побольше острых ощущений.

— Да, наш народ неистов, но добр. Послушай, Пепе, ты уже изрядно поработал сегодня, и славе твоей ничто не грозит. Ты ранен, дай мне шанс проявить чудеса искусства и убить подряд шесть быков…

— Брось, Педро. Я вполне способен доработать сам. Пока ты идешь на третьего, я вполне успею передохнуть и собраться с силами. Ведь ты же знаешь, арену я покину, только зажав собственные кишки в кулаке.

— Ну, что ж, как хочешь.

— Вперед, Педро, удачи тебе…

Отточенным, ловким и умелым движением уложив быка, Педро Ромеро прошел к корралю, где содержались оставшиеся животные. Еще раз осмотрев их, он обратился к своему старому приятелю, ведавшему выпуском быков на арену.

— Послушай, Бенито. Вон стоит тот рыжий бык с рогами в разные стороны, прозванный Бородачом. Я знаю, он должен выйти последним. Но я вот что хочу сказать тебе, старина. Выпусти-ка ты его под меня, седьмым.

— Ах, Педро, для тебя я готов на все. Только подожди… Ведь этого быка заказал себе лично Пепе Ильо, и все знают об этом.

— И я знаю. Но… будто бы по ошибке все-таки выпусти его на мою очередь.

— Но для чего, Педро? Пепе может обидеться. Он потом до конца дней не простит мне подобную невнимательность…

— С Пепе я все улажу сам, но только потом. Понимаешь, Бенито, Пепе ранен, и сил у него не так уж много. Он уже завалил сегодня пятерых, сейчас выйдет на шестого…

— Я понимаю тебя, Педро. И все же, какая разница: все равно сегодня ему придется выйти еще трижды. Уж он-то не упустит…

— Помолчи-ка, старина, и послушай лучше меня. Этот рыжий гигант ужасно опасен, он трус и потому будет вести себя не так, как должно. Боюсь, Пепе ошибся в нраве, когда выбирал его. И… скажу откровенно, мне кажется, это единственная возможность спасти Пепе.

— Неужели дело настолько серьезно?

— Да, Бенито, предчувствия у меня недобрые. Сам понимаешь, просто так я не стал бы тебя просить…

Бородача неожиданно выпустили седьмым. На трибунах, особенно с той стороны, где сконцентрировались приверженцы Пепе Ильо, постепенно стал нарастать свист, и оттуда понеслись крики:

— Ошибка! Ошибка!

Но пикадоры, предупрежденные Педро Ромеро, невозмутимо начали свое дело.

— Что же, друзья, неужели вы не уверены в моих силах?! — зычным голосом обратился Педро к трибунам. Свист несколько поутих. Раздались приветственные хлопки со стороны поклонников Педро. — Или вы считаете, что Пепе Ильо еще недостаточно доказал свое мастерство?! — Еще раз попытался урезонить публику Педро.

Свист на трибунах стал еще тише, внимание всех было приковано к арене, и только герцогиня Альба, недавно вернувшаяся из Сан Лукара после вынужденной трехлетней отлучки и сидевшая теперь в своей отдельной ложе в окружении приближенных дам и кавалеров, презрительно отвернулась и щелкнула веером.

Бородач оказался и в самом деле совершенно непредсказуем. Он трусил и пятился от пикадоров, прижимаясь задом к воротам корраля. В королевской ложе, расположенной напротив, Его Католическое Величество даже встал, не выдержав напряжения, и облокотился с рассеянной улыбкой на перила, украшенные гобеленом с вытканным на нем изображением герба Кастилии.

Трибуны замерли. Стало отчетливо слышно, как наверху в королевской ложе, сухо щелкая, открывается и закрывается веер королевы. Ни три удара пикой, ни три пары бандерилий не побудили Бородача напасть на своих обидчиков. Старый и опытный тореро изо всех сил пытался превратить свою простую завершающую миссию — умертвляющий удар шпагой — в игру и потому продолжал проделывать всевозможные фигуры. Но бык по-прежнему только уворачивался и уходил.

На трибунах снова начал нарастать свист, но, перекрывая его, неожиданно раздался громкий и отчетливый голос, услышанный всюду:

— Бык хочет Пепе.

Раздался смех, и герцогиня Альба, одетая во все черное, раскрыла веер, вновь устремив взор на трибуну. Пепе Ильо, изрядно уставший и в глубине души благодарный сопернику, вдруг понял, что ждать дальше невозможно: публика не простит ему отказа от такого откровенного приглашения. Но он понял уже и большее: на этот раз он просчитался и не угадал нрав быка. Однако отступать было поздно. Прихрамывая, он вышел на арену. Теперь Пепе Ильо предстояла нелегкая задача: надо было превратить простое убийство в изящную игру. Он обменялся взглядами с Педро; они уже много лет работали вместе и прекрасно понимали друг друга без слов. Ромеро неохотно отошел в сторону, и Пепе Ильо начал свою игру. Он буквально танцевал вокруг быка, проделывая все свои нововведения, особенно лансе по-арагонски и капео де эспалдас[82]. И тогда бык проявил свой трусливый и коварный нрав в полной мере. Он опрокинул Пепе, угрожая вот-вот припереть его к барьеру.

Опытный матадор сумел изловчиться и вонзил шпагу до половины в левый бок своего противника, но в следующее мгновение Бородач подцепил его острым торчащим в сторону рогом за складку штанов и перебросил через себя на арену. От сильного удара о землю Пепе на какие-то мгновения потерял ориентацию, и этих мгновений хватило, чтобы бык успел вонзить ему левый рог прямо в желудок. Возбужденный больше прежнего запахом человеческой крови, Бородач вскинул голову и принялся трясти и раскачивать Пепе, судорожно вцепившегося руками в другой рог. В последний раз глянув поверх быка, Пепе успел еще увидеть кобальтово-синее небо, залитые солнцем фронтоны зданий, увешанные яркими занавесями балконы, парусиновые тенты, легкие порхающие веера — и странно похожих на кукол людей. Через несколько секунд подскочил пикадор, замешкавшийся, как и все, от ужаса, и вонзил в Бородача пику по самую рукоятку. Затем Педро Ромеро добил быка двумя ударами шпаги.

Его Католическое Величество, в течение всей этой сцены продолжавший стоять, облокотись на перила, неожиданно поднял руку, и королева резко захлопнула веер…

В этот день в далекой северной столице заговорщиками был убит русский император.

Начинался новый век. Новая эпоха.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.