Если бы…

Миллион причин, чтобы винить себя. Тревога за отца и чувство вины накатывали попеременно.

Что же они там, в кабинете, так долго смотрят-то?

Оказалось, что мы с мамой прозевали, как папу возили на рентген. И заметили только тогда, когда его транспортировали обратно. Два дюжих санитара. Один стрижен под машинку, а другой с модной гулькой волос. Похоже, что студенты на подработке. Я кинулась к ним спросить, что с отцом. И один из парней, в закатанной на мускулистых татуированных руках униформе, подмигнув мне, сказал, что всё хорошо.

Что хорошо? Я сейчас взорвусь от неизвестности!

Только я собралась уже прорваться в кабинет за ответами, как из него вышел усталый врач с пачкой бумаг и всё нам с мамой рассказал.

У папы перелом шейки бедра. Несвежий. Где-то месяц назад, по-видимому. Отец упал, сломав косточку. И вместо того, чтобы обратиться к врачу, пил пачками обезболиватель и молчал. А я, внимательная дочь, так увлечена была своей жизнью, что не заметила.

Теперь всё воспалилось на месте перелома. Сустав повреждён. Задет нерв. Желательно провести операцию чем раньше, тем лучше.

По омс возможно провести операцию, но это нужно оформлять через поликлинику и, скорее всего, ждать очереди. Можно провести срочно, но это платно.

Я договорилась, что мы будем, конечно же, оперировать. Как можно скорее. И отца определили в палату.

Мы с мамой собрали денег на аванс. По сусекам. С их пенсии и с моих остатков от зарплатной карты.

И теперь ехали на такси домой, а я судорожно думала, где же мне взять деньги.

Машину не продашь срочно. Да и в связи с дележом имущества это не возможно сделать сейчас. Наличных мало. У кого занять? Кредит?

Несколько часов назад я доказывала маме, что справлюсь одна. Что мне не нужна защита от этого мира. Что в современном мире женщине вполне можно жить без мужской стены и даже без твёрдого плеча. А теперь сижу в растерянности и не знаю, как собрать недостающие сто тысяч.

Проводив маму, я побежала домой.

Недолго подумав, я решительно достала все свои украшения. Не так много, но кое-что, есть. Наверное, у каждой женщины соберётся за жизнь небольшая коллекция сокровищ.

Каждая вещь с историей. За каждой стоит семейное событие.

До чего жаль с ними расставаться. До слёз.

Вот ласточка с крошечным зелёным глазком, мой первый подарок от мужа. Тогда ещё жениха. Никогда не забуду, как он шептал мне на ухо, жарко и нежно, называя "моя птичка".

Вот кольцо, что мне подарил муж, когда родилась Ира. Он работал несколько ночей напролёт, готовя чью-то машину к гонкам, собирая деньги на это колечко. Чтобы порадовать меня.

А вот подвеска-яблоко для его Елены.

Единственной. Прекрасной. Это яблоко он делал сам. Вместе с приятелем-ювелиром, которому в своё время восстановил машину, составил эскиз. Переплавив несколько золотых перьев от ручек и обломки маминых серёжек, сделал заготовку и потом шлифовал вручную, доводя до совершенства. Столько труда. И тепла его рук в этом немудрёном украшении.

Я зависла, сжимая подвеску в руках. Вспоминая.

Была зима. И московское небо серым пуховым и тёплым одеялом лежало на головах прохожих. Мы с мужем сидели в помещении второго автосервиса и пили горячий чай после целого рабочего дня по приведению помещения в нормальный вид. Весь день мыли, красили, штукатурили и мели мусор. Завтра планировали открытие. А сейчас не было сил даже встать за сахаром.

Тогда мой муж подошёл ко мне, достал из кармана это крошечное яблочко и надев на шею нежно целовал, обнимая и качая в своих руках.

И назвал своей прекрасной Еленой.

Я вздохнула, решительно собрала сокровища в мешочек, добавила свое обручальное кольцо и пошла в ломбард.

Живые люди, роднее и важнее вещей.

В ломбарде пожилая дама передо мной сдавала тяжёлые серебряные ложки. Чуть желтоватые. Большие. Столовые. Сталинских времён. Двенадцать штук.

— Молодой человек! Этой ложкой моя бабушка била по лбу соседского Сёмочку, когда он повторял за столом то, что услышал на улице!

А этой ложкой мы лечили синяки у всей семьи.

Вон там, видите у ручки скол? Этой ложкой мы серебрили воду для здоровья. — перечисляла она подробно мужчине лет шестидесяти, который сидел на приёме за окошком.

Приёмщик устало и молча перекладывал выдаваемые ему предметы на весы и маркировал каждый в отдельности.

Похоже, у этой дамы были истории, связанные с каждой ложкой. И, главное, она готова рассказывать эти истории бесконечно. Возможно, что дома её некому выслушать. Не с кем перекинуться и парой слов. Не с кем вспомнить. Ни детей, ни мужа.

Кислый вкус одиночества. Обратная сторона свободы.

Задумавшись, дождалась своей очереди.

Память о прошлом ведь не в вещах.

Получив деньги, я поехала к Маринке. Если она выдаст в долг, как обещала, то я соберу всю сумму.

До чего же неудобно без машины!

Тридцать шестая глава

Подруга встретила меня запахом свежесваренного кофе и сразу выдала недостающую сумму.

— Ты же не понесёшь деньги прямо сейчас? Сядь. Выдохни. На тебе лица нет. — решительно сказала она.

Я чмокнула её в щёку, проходя на кухню и усаживаясь за стол.

Маринка поставила передо мной большую чашку с кофе. Пододвинула тарелку с бутербродами. Посмотрела на меня внимательно и спросила как я. Что со мной?

— Чувствую свою вину в том, что случилось с отцом. — призналась я.

— А в том, что наступает глобальное потепление, ты ещё своей вины не чувствуешь? — хмыкнула Маринка.

— Пока не чувствую. — улыбнулась я,

— Пукаешь мало! Не сравнить с коровами. Только кипишь всё время.

Похоже, что эти бутерброды — моя первая еда за весь этот длинный день. Вот почему у меня кружится голова. Ведь уже вечер.

— Рассказывай, что за мужчина образовался рядом с тобой? — решительно приступила к допросу подруга.

— Александр? — сделала я невинные глаза.

— А у тебя ещё есть? Рассказывай про всех! — не она дала сбить себя с толку.

— Нет, ты что! Саша партнёр моего мужа. Совладелец всех его станций. И как выяснилось мой давний поклонник. Марин! Прикинь, я своими ушами слышала, что мой муж разрешил ему за мной ухаживать. Обозвал старухой и отдал другому мужику! А теперь ходит рядом. В машине стережёт под окнами. Сумасшествие. Злит меня. — горячилась я всё сильнее, уминая третий бутерброд.

— Я тебя про Александра спросила, а ты мне про Сергея рассказываешь. Ты злишься на него. Ещё любишь? — тихо спросила Маринка.

— Я с ним кучу времени прожила. В любви. Как я думала. Это не пройдёт просто так. Но моя жизнь больше и важнее, чем наша любовь. Я недавно думала на эту тему. Любовь — это действие. Если оно не взаимно, то зачем всё тогда? — ответила я и решительно потянулась за четвёртым бутербродом.

Марина встала, отобрала у меня кусок хлеба и поставила передо мной тарелку с котлетами и салатом.

— С Сашей мне очень хорошо. Спокойно и по-хорошему волнительно. Я много рассказываю ему о себе. Потому что ему интересно и он умеет слушать. Он мне нравится. — рассказывала я, задумчиво прожёвывая куриную котлетку.

— Что думаешь дальше? — спросила моя подруга, глядя на меня с умилением.

— Что ты кладёшь в котлеты, отчего они у тебя такие вкусные? — подняла я взгляд, надеясь, на то, что Маринка поймёт моё нежелание говорить на эту тему.

— Почему не попросила помощи у Александра? — спросила меня моя иногда такая непонятливая подруга.

— Я всю жизнь за мужьей спиной прожила. Но там были маленькие дети. А сейчас то зачем мне это опять. Классно, когда есть рядом мужчина, который всё порешает, если нужно. Но хотелось бы вырулить из нынешнего болота само́й. А там. Там будем посмотреть. Хотелось бы без такой зависимости, как с Сергеем. — объяснила я свою позицию, если уж не удалось открутиться от разговора.

И, честно говоря, почувствовала благодарность. Когда высказала вслух, то, о чём думала в последнее время.