– Не знаю. Автомат не доставай пока, но будь наготове. С пистолетом что-нибудь придумаю для полиции…

Вроде уже миновали Малаккский пролив, здесь не должно уже быть пиратов. Может правда полиция? Но рановато в открытом море встречать нас. Мысли Чена вихрем крутились в голове, не находя правильного единственно верного ответа. Мы же в нейтральных водах. Может патруль ВМФ объединённых сил на спецоперации прочесывает поквадратно. С катера, вырастающего в темнеющем море просигналили «СТОП». То, что сигнал на международном морском коде, обнадёживало, то что за ним не последовало обязательных дополнений, настораживало. Шкипер поправил за поясом на спине Смит-Вессон. Он не стал рифить паруса или спускать грот вообще. Он только привёл штурвалом шхуну к ветру, что снизило скорость. Теперь они с женой поняли, что на встречных ветру курсах можно не затягивать шкоты, давая гику свободно ходить в небольшом секторе. Паруса в таком случае сами ловили изменяющийся ветер. И управление это сразу облегчало.

С приближающегося катера что-то уже кричали в рупор, но не было традиционной полицейской сирены. Это решило всё дело, теперь можно было не сомневаться. Опять пираты. Катер закладывал дугу к шхуне, но удобно для наших моряков уходил от заката. заходил с моря, пытаясь отжать Скопу в сторону берега, отрезал отступление.

– Идиоты, до берега далеко и маневра у нас достаточно. А вот то, что от солнца ушли, спасибо, – сжав зубы процедил Чен.

– Ченья, кто это? Опять пираты?

– Да, Лин. Доставай автомат. Будь на чеку, из рубки не выходи пока.

Красивый веер трассирующей очереди описал дугу приближаясь к парусам. Звук автоматной очереди не казался громким или страшным, но у шкипера засосало под ложечкой и ослабли колени. Худшие опасения подтверждались, и это были уже не дилетанты. Шхуна шла крутым бейдевиндом, поэтому прийти совсем к ветру не составляло труда. Паруса обвисли и Скопа теперь скользила по волнам только за счёт инерции, постепенно теряя скорость. Катер стал быстро подходить.

– Лин, автомат! – шкипер протянул жене револьвер и перехватил АКМ. Опустившись на одно колено, он стал выжидать, когда нападающие подойду еще ближе. Короткая очередь по борту катера застала пиратов в врасплох. Лодка разразилась выстрелами из двух стволов, но скачки на волнах не дали им быть прицельными. Чен выпустил еще одну очередь. Длинную, режущую вдоль борта катера. Затем стал короткими очередями бить в середину лодки. Насколько точны были они, сказать трудно. Трассеров в магазине не было. Но катер вдруг захлебнулся, звук мотора пропал. Теперь у нападающих было преимущество в прицельности, но они не спешили им воспользоваться, всё внимание сконцентрировали на моторе. Главная цель – абордаж, захват шхуны, а не расстрел её. Чен на коленях метнулся к люку движка, бросив автомат на палубу. Руки никак не могли попасть бензопроводом в отверстие карбюратора. Попал. Теперь открыть краник. Подсос.

Чену пришлось подняться, чтобы нажать на кнопку пуска. Панель находилась под козырьком на стенке надстройки, там же рукоять оборотов. Мотор завёлся с первого раза. Шкипер потянул плавно рычаг, увеличивая обороты. На пиратской лодке взревел мотор, и с неё стали одиночными прицельно бить в уходящую добычу.

– Тирак, ползком к румпелю. Будем удирать, – Чен перевёл шхуну на прежний курс.

Паруса стали наполняться ветром, а шхуна, подгоняемая двигателем, набирала ход. Чен, рискуя попасть под пули, бросился к кливеру. Верёвки резали руки, непонятно почему, кливер поднимался из скатки очень неохотно. Плохо сложили, мелькнула мысль. Наконец, парус вышел вверх весь. Шкипер ухватил за шкаторину и потянул. До лебёдки еще надо добежать, а две пульки шлёпнули по воде совсем рядом. Перескочив на противоположный борт, моряк чуть ни ползком добрался до кокпита и ухватился за ручку лебёдки. Сколько раз ругал, чтоб ручку убирала, потерять же можно. На этот раз разгильдяйство было в пользу. Кливер наполнился ветром, как и грот.

– Лин, лёжа держи этот курс румпелем. Не надо ничего делать, просто следи, чтоб с курса не уйти.

Чен сменил рожок на автомате и упёрся в борт. Набирающий ход пиратский катер сел на мушку, которая мерно качалась вместе с бортом. Оставалось только улавливать момент совмещения цели, мушки сразу в двух плоскостях и нажимать на спусковой крючок. Короткие очереди резали наступающую темноту. Тень катера металась галсами, стараясь догнать уходящую шхуну и не попасть под обстрел. Капитан оставил автомат, выпустив весь рожок, встал во весь рост и вытащил катану. В последних лучах солнца клинок блеснул зловеще. С катера послышались крики, и он резко повернул к берегу. Чен заозирался, что могло так испугать нападавших, но ничего не увидел.

Шхуна шла под парусами и с мотором, – курсом в пол ветра. Ходовые огни зажгли только через час после того, как оторвались от опасного места. На утро шкипер осмотрел яхту и остался с гнетущим чувством. Их путешествие становилось опасным приключением, на что он никак не рассчитывал. Гильзы по палубе, несколько впившихся в борта и надстройку вражеских пуль, только чудом не задевших команду, делали картину настолько мрачной для восприятия, что начинали рождаться мысли бросить всё к чертовой матери. Но само положение в «прошлом» не давало теперь этой возможности. Нужно находить какой-то другой выход. Ринда по выражению её глаз, находилось в не менее подавленном состоянии. Но как раз, именно жена, своей несгибаемой жизнерадостностью и буддистским фатализмом вывела Чена из ступора.

Сингапур встретил их морем огней и придирчивой проверкой на таможне. Вернее, таможенник прибыл сам на борт с береговой полицией порта. Сингапур, как форпост в Азии для западной цивилизации, бывшая британская колония, протекторат американцев, теперь стал еще и форпостом стремительного развития Азиатско-Тихоокеанского региона. В пику американцам и поющей под их дудку Японии, город-государство ловко лавировал между экономиками старого Запада и нового Востока. Именно такой расцвет и привлёк нашу пару к путешествию сюда. Путешествию, которое могло обернуться совсем другим финалом. Осмотр шхуны продолжался недолго и закончился неожиданным образом. Полицейская собака, натасканная на наркотики, ничего не учуяла, но полиция искала совсем не это. Офицер-пограничник отозвал капитана в сторону и напрямую высказал заявление, ошарашившее всю небольшую команду.

– Вам будет разрешено войти в марину и швартоваться до… До выяснения некоторых обстоятельств. У вас найден незарегистрированный револьвер, и хоть по нашим законам это не является преступлением, но тяжким проступком является. Вы должны проследовать с нами в участок для составления протокола. К тому же, – с нажимом заметил офицер, – у нас есть сведения о наличии на борту и боевого автоматического оружия, что уже преступление. Пройдёмте.

– Тирак, меня забирают, но думаю ненадолго. Остаёшься за старшую. Всё как мы говорили.

– Ой, тирааак….

Марина, если её можно назвать этим словам из яхтенного словаря, была почти полностью забита сампанами, лодками рыбаков, редкими богатыми яхтами, и напоминала скорее восточный базар XVII века, чем современный порт. При помощи лоцмана, полицейских и таможенника, Чен кое-как встал у причала, вытянувшегося бонами почти к морю, между разномастными лодками и баркасами. Швартовка не заняла много времени с такими помощниками. Полицейские и какие-то мутными понятые из местных рыбаков быстро составили протокол изъятия документации, катаны и револьвера с патронами. Отдельно был записан подозрительный компрометирующий предмет – стрелянная автоматная гильза калибра 7,62, помещённую в пластиковый грипер.

Чена препроводили в полицейский участок, обыскали, изъяли всё что можно и посадили в камеру до утра. Ночь в камере оказалась томительной. Продолжение всех бед и несчастий, как думалось незадачливому старому капитану, новичку в таких передрягах. Два местных зажавшись в углу, что-то шепотом высказывали друг другу, еще и спорили, по их виду. Чен опасался каких-нибудь провокаций или козней с их стороны, но взять у него было нечего, да и сами местные, скорее всего, были такими же бесправными подозреваемыми в чем-то. Ночь прошла без эксцессов до самого завтрака. В откинутую вьюшку в двери выставили три чашки с плохо сваренным рисом и какой мятой-перемятой травой сверху. По кружке воды с отвратным металлическим привкусом. Задница и бока болели от жёсткого бетонного пола. Никаких циновок не было. Вернее, они были под местными, но представляли собой такое жалкое подобие подстилок, что Чен и не попытался оспорить право на владение одной из них.